Ирина Котова - Королевская кровь. Огненный путь [litres]

– Макс? – Март шагнул вперед. Тот все выговаривал что-то, сотрясаясь и расцарапывая себе лицо. Ногти на той руке, которой он вцепился в косяк, были сломаны, текла кровь. Пальцы ног поджимались, и ощущение было, что его сейчас эпилептический припадок накроет.

Мартин укрепил щиты, подошел еще ближе. Остановился в двух шагах от дрожащего друга, держа наготове Таран и второй обратный щит, прислушался.

– Укол, укол, – шептал Тротт, раскачиваясь и впиваясь ногтями себе в лицо, – укол, укол, укол….

Он поднял потускневшие зеленые глаза на Мартина и отчаянно, сжимая зубы, процедил:

– Укол, Март… укол… там…

Барон прикипел глазами к шприцам, лежащим на тумбочке, в сторону которых Макс мотнул головой. Но это движение словно сорвало самоконтроль инляндца, потому что Тротт резко перестал раскачиваться и поднял руки, пытаясь смять качающий из него энергию обратный щит. И, хотя это было невозможно, Март не стал полагаться на свои силы. Он ухитрился одновременно наложить второй щит, рвануть в проход, снеся друга плечом, как бык, и отбить полетевшую вслед Петлю. Схватить здоровой рукой шприц, запустить в сторону упорно пытающегося снять щиты Макса Стазис, Лезвия, Лопасти и все, что вспомнил. И за три мгновения, пока Макс отбивал заклинания, сорвать со шприца зубами колпачок и, метнувшись вперед, зажать локтем сломанной руки шею друга и с размаху воткнуть ему иглу в плечо. И тут же отлететь, снова взвыв от боли.

– Что тут происходит? – раздался изумленный голос Виктории. Волшебница стояла посреди гостиной, непонимающе таращась на корчащегося за выломанной дверью спальни Макса, на Мартина. Рванулась к Тротту – и барон перехватил ее за талию, оттянул к себе за спину. – Мартин, ты что, умом повредился?

– Похоже на то, – со странной интонацией проговорил Алекс, только что вышедший из Зеркала. Тротт сжался на полу, дрожа мелкой дрожью.

– Он все правильно делает, – просипел едва слышно. – Кот? Ты жив?

– Да, мой неожиданный друг, – прерывающимся от облегчения голосом отозвался блакориец.

– Еще один обратный щит кинь на меня. В лаборатории… вскрыл уже?

– Вскрыл, – признался Мартин, кастуя еще один купол.

– Засранец. Там… секция эф-тридцать-шесть. Найди импликант с рисунком как у меня на плечах и антидемонический репеллент. И принеси сюда.

Мартин умчался в сторону лаборатории. Там что-то загрохотало, инляндец поморщился. Свидерский с нехорошей задумчивостью разглядывал его. Встретился с Максом взглядом, заиграл желваками. Тротт усмехнулся, сел, борясь со слабостью, обхватил себя руками.

– Увидел уже? Объяснять ничего не надо?

– Наоборот, – холодно и очень резко ответил Свидерский. – Необходимо.

– Да что происходит? – очень нервно спросила Вики. Бесстрашно сняла с дивана плед, подошла к Максу, подала ему. Тот принял, но отшатнулся, когда она протянула руку, чтобы просканировать его.

Прибежал Мартин, настойчиво оттеснил Викторию подальше.

– Родная, – сказал он ласково, но на этот тон никто не обратил внимания, – сделай нам чай, прошу. А Максу поищи молока. Данилыч, – тон его стал жестче, – лицо понежнее.

Свидерский хмуро посмотрел на него и опустился в кресло.

Тротт ловко, видно, что не в первый раз, набирал в шприц репеллент, надевал на него крышку с иглами для импликаций и снова выбивал на плечах охранные знаки. Он уже чуть порозовел и перестал трястись. Принял из рук Вики бутылку с молоком, стакан и жадно выпил все до капли.

Виктория, тревожно оглядываясь на него, вопросительно – на Мартина и недоуменно – на Алекса, накрывала стол, и ее это очевидно успокаивало. Мужчины молчали.

Первым не выдержал Мартин.

– Ну что, – сказал он, подходя и протягивая руку Максу, – ты объяснишь нам наконец, что с тобой?

– Объясню, – буркнул совсем пришедший в себя Тротт и поднялся. – Все равно собирался.

Он развернулся и пошел куда-то в глубь дома.

– И куда ты? – напряженно поинтересовался Алекс.

Ответ был злым и нецензурным, громким, как и хлопок двери туалета.

Максимилиан Тротт, вполне логично рассудив, что друзья отсюда никуда уже не денутся, а разговор предстоит долгий, решил принять душ и переодеться. Голова все еще кружилась, саднили места импликаций на плечах, а старая одежда так раздражала, будто он не в своей стерильной кровати спал, а по крайней мере свинарник убирал.

Там же, в ванной, природник подлечил себя, убрал синяки, с мрачным восхищением отметив, что успешно притворяющийся лопухом Март бьет так, будто работает не придворным магом, а лесорубом. На всякий случай накинул еще пару щитов и с тяжелым чувством потери направился в полуразрушенную гостиную. Если бы дурной Мартин не полез под щиты, можно было бы провести разговор спокойно. Сейчас же, после его срыва, очевидно, что доверять ему больше не будут и предпочтут держаться подальше.

У входа в гостиную Макс остановился. Алекса видно не было, а на диване у стола, с видом довольного ребенка, которого кормят сладким, сидел Мартин. Вики, расположившись рядом, залечивала ему перелом, хотя он и сам вполне мог позаботиться о себе.

– И как ты так ухитрился? – бурчала волшебница, ловко перебирая пальцами и укутывая руку блакорийца коконом из светящихся нитей.

– Сам не знаю, Вики, – легко врал Мартин в ответ, – похоже, когда через рощу к Максу пробирался, одно из деревьев меня таки зацепило.

Виктория скептически посмотрела на синие отпечатки пальцев на опухшей руке, хмыкнула.

– Это я ему сломал, Вики, – ровно сообщил Тротт от двери.

– Не дура, поняла, – пробурчала она, тревожно и сочувственно оглядев его и снова опуская глаза.

– Я им все рассказал, – немного виновато объяснил барон. – Алекс ушел за жратвой. Вики, ай!

– Терпи, – Виктория закончила лечение и профессиональными жесткими движениями прощупывала руку друга. Тот кривился, но смотрел на нее с умилением. Перевел счастливый взгляд на Макса; тот поднял глаза к потолку и покачал головой. Вот же у кого-то заботы.

На столе рядком выстроились стаканы, бутылки с молоком, точно взятые не из его холодильника – таких запасов у него не было. Напротив инляндца за диваном открылось Зеркало, и из него шагнул Александр с огромным подносом, на котором были выставлены дымящиеся горшочки, блюдо с запеченным мясом, супница – и все это так умопомрачительно пахло, что организм тут же вспомнил, что не ел… сколько? пять дней? – и Макс едва не взвыл от голода. Рот сразу заполнился слюной. Свидерский поставил поднос на стол и, хмуро покосившись на хозяина дома, начал расставлять блюда. А Тротт усмехнулся, немного подумал и направился на кухню за посудой. Раз собрались ужинать, значит, все не так плохо, как он предполагал. И, видимо, Мартин преподнес случившееся, по максимуму сгладив углы.