Ирина Котова - Королевская кровь. Огненный путь [litres]

И понеслись вспышками смерти ее предков, подтверждая догадки о проклятии. Рудлоги спивались, сходили с ума, погибали в результате несчастных случаев и в битвах, сгорали от своего огня, пытаясь потушить его алкоголем, охотой, войнами, любовниками, – и чем дальше, тем меньше они жили, тем меньше родовых знаний передавали детям. Пролетела перед глазами смерть деда Константина, опять пришлось пережить гибель матери – и Ани, вымотанную, выпитую увиденным до дна, снова выбросило в родовой зал, прямо в туманную реку времени.

Вне времени

Ангелина

Принцесса выпала спиной вниз из зеркала и затихла, сглатывая и пытаясь перевернуться. Раскинутые руки не слушались, и ее очень медленно несло к краю спирального зала, туда, где извергалась в черное ничто дымчатая река.

Туман поднялся вокруг Ангелины стеной, повторяя очертания фигуры, – и над ней появилось золотистое лицо ее близнеца из колодца.

– Ты спросила, было ли на вашей семье проклятье, – прошелестел голос. Он был одновременно бесплотным и трубным как рев, вибрирующим на низких нотах и пробирающим все тело. – Ты получила ответ.

– Я также спросила, как мне его снять, – прошептала Ани. Губы не хотели двигаться, и звуки, которые она издавала, были похожи на хрип.

– На этот вопрос нет ответа, – равнодушно произнес золотистый двойник и спустился еще ниже: жутковатые и пустые глаза оказались прямо перед ее глазами, завораживая и пугая, мерзлые губы касались губ принцессы – как будто холодным электричеством пробивало.

Ани скрипнула зубами и оскалилась от злости. Сжала кулаки и с усилием подтянула их к себе, пытаясь схватить существо-из-Колодца. Но пальцы смыкались на пустоте.

– Есть. Скажи мне как. Я согласилась заплатить. За три вопроса!

– Нет ответа, – как заведенный, повторил двойник. – Нет проклятия. За вас уже заплатили.

– Кто? – прохрипела старшая Рудлог. – Как?

Существо вдруг отпрянуло – и она смогла сесть. Краем глаза увидела, как быстро-быстро истаивает черная паутина на зеркалах ее рода, как очищаются стены из солнечной лозы. А лицо двойника переплавлялось. Длинные волосы, широкие скулы, орлиный нос, чуть насмешливые губы, и глаза – спокойные, мудрые. Нории поднялся во весь рост, повернулся – скользнул ключ по широкой спине – и сказал невидимому собеседнику:

– Пришло время. Нет возможности больше ждать.

Она распахнула глаза – и задохнулась, потому что зал сжался в точку – и снова выкинуло ее огненной искрой во дворце Истаила, в покои Нории.

– Моих сил не хватает больше. Ты и сам чувствуешь, – говорил Владыка Истаила, стоя у окна. Он был страшно исхудавший, и только глаза горели багряным огнем. Рядом с ним расположился мрачный Чет, с глухим стуком раз за разом вгоняющий в резной подоконник острый нож. – Уже две недели сокращается зеленая полоса. Город остался почти без воды, животные умирают, скоро придет черед и людей. Песчаники обезумели. Сколько моего народа умрет, прежде чем в попытке найти воду дойдет до наполняющегося Белого моря? Что-то надломилось в мире, Четерии. Будто пробоина образовалась в первых числах января. Жизнь уходит как в бездонную дыру, и я на пределе. Да и ты тоже, я же вижу. Я либо исполню свое предназначение, либо истеку до капли и умру бесполезной смертью.

– Красная, – прорычал Четери и метнул нож в дерево – далеко улетело лезвие, воткнулось, срезав ветвь с розовыми цветущими цветами. – Ты обещал ее ждать до первого дня весны.

«Обещал!»

Заметалась искорка, закружилась по комнате: и зло ей было, и страшно, и хотелось орать от бессилия. Зашипели магические светильники, начали потрескивать, да только никто не обратил на это внимания.

– Забудь, – ровно произнес Владыка. – Я позвал ее, и попрощался, и получил ответ. Неволить ее я не буду. А еще две недели я не продержусь. Мой народ, мой долг, Четерии.

Он вздохнул, перевел взгляд на клумбу с алыми розами – еще цвели они, помнящие руки красной принцессы. И он помнил.

– Не зря все так случилось. Мать ведь давно дала мне знак, сделав тебя Владыкой. Есть кому держать возрожденные Пески, есть кому править. Не нужно было мне медлить.

Чет, стоя рядом с ним – друг глядел в темнеющий сад, – примерился к шее. Там есть точка. Нажать – и проспит Нории несколько дней. И можно пока слетать в Рудлог, найти упрямейшую на Туре деву с душой воина и похитить ее еще раз. А здесь запереть их в покоях, пока не поговорят.

– Не стоит, Четерии, – не глядя на него, сказал Нории. И улыбнулся. От него веяло смертью. – Я запрещаю тебе мешать мне.

Четери взвыл, вцепился крепкими пальцами в подоконник и выломал его от злости и бессилия.

– Глупец! – рявнул он, отряхивая руки от древесной крошки.

– Девять Владык не пожалели своих жизней, чтобы мы могли жить, – укоризненно проговорил Нории, – а я слишком любил свою, чтобы поступить правильно. Ты знаешь, что так нужно.

– Послушай, – резко позвал его Чет, схватил за плечо, повернул к себе. – Нори-эн. Я старше тебя, моей жизни осталось меньше. Дай мне заменить тебя.

Нории покачал головой.

– У тебя Светлана, сын и ученики, – объяснил он мягко. – Твои корни для жизни. У меня – никого. Прости, брат, но платить не только твоей, но и их судьбами я не буду. Это только мой долг. Я не зря все это время учил тебя тому, что знаю сам. Я оставил дела Ветери – он сможет управлять городом до появления новых Владык. Ты честен, и принципиален, и достаточно жёсток, чтобы править Песками. Отпусти меня, Чети-эн. Отпусти. Не нужно затягивать. Слишком много слов; еще немного, и это будет похоже на жалобы. Хватит разговоров. Мне и так… страшно. Не говори пока Энтери. И не сопровождай меня. Не уверен, что ты не попытаешься остановить обряд.

Чет криво усмехнулся, до боли сжал его плечо, шагнул навстречу. Что мог сейчас сказать он – воин, привыкший не бояться смерти и идти ей навстречу? Нории был в своем праве, и Мастер не мог не уважать и не понимать его выбор. Двое красноволосых мужчин обнялись – крепко, сдержанно, – и Владыка Истаила отступил, развернулся и вышел. А через несколько минут поднялся в небо огромным белым драконом.

В опустевших покоях выругался сквозь зубы Мастер Четери, смахнул со стола кувшин с вином и зарычал от горя. И замерцала, угасая, растерянная и ошеломленная искорка, которую уже утягивало вперед, в будущее – или настоящее? В уже произошедшее – или туда, где все должно было еще произойти?

Ангелина сверкнула звездочкой над Белым морем, пронеслась выше, к пустынным террасам на границе с Йеллоувинем – здесь, по рассказам Нории, раньше расстилались благоухающие цветочные поля. Опустилась на бархан как раз тогда, когда белый дракон обернулся человеком. Босые ноги его утопали в песке, и двигался он так, будто сил оставались лишь капли. Красные глаза становились все ярче, он принюхивался, поворачивал голову из стороны в сторону, и орнамент на его теле в лучах уходящего солнца светился ослепительно-белым, и казался он существом из другого мира с нечеловеческим хищным лицом.