Ольга Валентеева - Чудовище в Академии [litres]

Вечер промчался сумбурно, как в водовороте. Мы с Кэрри общими усилиями отправили Дара к лекарю. К тому времени крон уже не мог сопротивляться, потому что пошатывался, как былинка на ветру. Сама Кэрри тоже едва держалась на ногах. В ее положении это было опасно, поэтому я приставил к ней Милли, и они вдвоем лили слезы в спальне кронны.

Затем вспомнил, что где-то здесь должен быть Владис. Но мне сказали, что бессмертный уехал вместе со студентами. Во дворце задержались только Шип и Найт, которые бродили за мной по комнатам. С Кертисом разговаривать не хотелось. Его я оставил на Ленора. Оказывается, наш огненный друг был его заместителем и ему мы были обязаны толпой аномальных магов под окнами дворца. Сам Кертис воспользовался одним из тайных ходов и подстерег Дара, потому что у них были свои счеты. И имя главному счету было Кэрри.

Я опасался, что если решу поговорить с Кертисом, то не сдержусь. Поэтому запретил себе и думать об этом. Только около полуночи я наконец-то добрался до кровати. И то потому, что за мной пришла Милли. Иначе до рассвета бродил бы по дворцу.

Неудивительно, что проснулся я около обеда. Не хотелось ничего, и только пугающее отражение в зеркале заставило меня умыться, переодеться и позавтракать. Дворец жил своей жизнью. Словно вчера ничего не случилось. Куда-то сновали слуги. Слышались разговоры, смех. Жизнь возвращалась на круги своя.

Первым делом я пошел к Дару. Но крон спал. Кэрри сидела у его постели – еще бледнее, чем накануне.

– Аль! – при виде меня ее лицо озарилось радостью. – Как ты?

– В порядке, – шепотом ответил я. – А вы?

– Дар еще не просыпался, – ответила кронна. – А со мной все хорошо. Аль, ты знаешь, кажется, у нас с Даром будет ребенок.

– Почему кажется? – сел я рядом с ней. – Однозначно будет. Сын. Не смотри на меня так, это Найт заметил, пока бродил по тени. От тебя уже тогда сила шла.

– Раз сила уже проявляется, значит, это магическая аномалия, да? – голос Кэрри звучал тускло и безжизненно.

– Да, – я не стал ничего скрывать. – Молния.

– Я заметила. Наш сын вчера остановил Дара. Иначе он бы погиб.

Я вспомнил, как сын Мии меня проклял, еще находясь в утробе матери. А что будет, когда эти дети повзрослеют? Но лучше не делиться с Кэрри своими опасениями. Она и так на грани, едва держится.

– Что с нами будет, Аль? – тихо спросила она. – Со всеми нами?

– Будем жить дальше, – ответил я. – Дар поправится, родится ребенок. Все наладится.

– А если Дар меня не простит?

– Куда он денется? Он же тебя любит. А когда любят, прощают.

Кэрри опустила голову мне на плечо. Мне было жаль ее. Очень жаль. Но чем я мог ей помочь? Я не Дар. Ему решать, что дальше будет с их браком.

– Я пойду, – поднялся на ноги. – Если понадоблюсь, зови. Мы с Милли пока останемся здесь.

– Спасибо, – улыбнулась Кэрри. – Спасибо за все.

Я вышел из комнаты. Легко храбриться на глазах у кого-то. И сложно – перед самим собой. Эта неделя вымотала меня. И показала, что наша жизнь слишком хрупкая и зыбкая. Оставалось надеяться, что все и правда разрешится. И все будет хорошо.

Кэрри

Шли дни. Дар почти все время спал. А когда просыпался, словно не замечал никого вокруг. Я все время проводила с ним. Изредка Алю и Милли удавалось уговорить меня поспать. И то я уходила только ради сына. Нужно думать не только о себе, но и о нем. Да, меня пугала сама мысль, что у ребенка будет аномалия. Потому что сама через это прошла. Но в то же время главное, что он появится на свет. Я так долго этого ждала! Почему все случилось именно сейчас? Когда наши жизни оказались на грани? Судьба?

Шел четвертый день. Я снова сидела у постели Дара. И спрашивала себя, могло ли все быть иначе? Могла ли я хоть как-то ему помочь? И получала ответ: могла. А вместо этого предала, оставила наедине с проблемами и добавила новых. Мне было страшно. Страшно оттого, что Дар чуть не погиб. Что сейчас лекари просто разводят руками и советуют ждать. Страх стал частью меня.

– Кэрри, – тихий голос мужа показался мне оглушительнее грома.

– Дари, – склонилась я над ним. – Как ты, любимый?

Он не ответил. Просто смотрел на меня. И от этого взгляда становилось еще больнее.

– Ты не ушла.

– Куда бы я ушла? – непрошеные слезы покатились по щекам. Что-то я все время плачу.

– К Владису, – Дар говорил спокойно, но его слова рвали сердце.

– Я люблю тебя, – почему-то сейчас признание давалось тяжело. Наверное, потому, что я не знала, вправе ли произносить эти слова тому, кого сама же предала.

Дар промолчал. Я осторожно прикоснулась к его щеке. Он похудел за эти дни. Почему-то вспомнился Кардем, когда он приехал туда после затяжной болезни. Кажется, даже тогда Дар выглядел лучше.

– Ты не простишь меня? – задала самый важный, самый страшный для меня вопрос.

– Прощу, – ответил он, не задумавшись ни на секунду. – А ты меня?

Я не смогла сдержаться. Рыдания душили. Дар прижал меня к себе, гладил по голове, как маленькую. Запоздало подумала, что ему, наверное, больно вот так меня держать, но он не дал мне вырваться.

– Спрошу в последний раз, – тихо сказал на ухо. – Ты по-прежнему хочешь быть моей женой? Если нет, уходи сейчас, потому что потом я тебя не отпущу.

– А я повторяю: никуда уходить не собираюсь, – ответила упрямо. – Ни сейчас, ни когда-либо позднее. Придется тебе терпеть меня до конца дней.

– Хорошо, – Дар улыбался. Впервые за долгое время. Как же я скучала по его улыбке. – Я люблю тебя. Что бы ты ни вбила в голову.

Я вытерла слезы. Хватит плакать. Все хорошо, все живы. Прикоснулась пальцами к его перебинтованной ладони. Золотистые искорки молнии перебежали на руку мужа.

– Тем более что теперь мне придется думать о вас двоих, – сказал Дар.

– Или нам о тебе, – я тихо рассмеялась. – Кстати, готовься. Есть один человек, который очень хочет высказать тебе все, что думает о твоем поступке. И это не мы с малышом.

– Не пускай ко мне Дагеора, – Дар натянул одеяло на нос.

– Его не пустишь! Тогда дворец точно придется отстраивать.

– Да, потому что после его студентов вечно нужно что-то ремонтировать. Академия скоро нас разорит.

Наконец-то мне стало легче. Мы разговаривали обо всякой чепухе, как тогда, когда только поженились и я еще не до конца понимала, что это такое – быть кронной Арантии. Почему, чтобы понять, как кто-то тебе дорог, нужно сначала его потерять? Почему мы все время хотим большего, чем подарила нам судьба? Я не знала ответа. Но знала, что никогда и никуда не отпущу своего мужа. Будь он хоть трижды крон.

Аланел

Все возвращалось на круги своя. Дар выздоравливал. Быстрее, чем предрекали лекари. Но даже болезнь не защитила его от моего гнева.

– Это надо было додуматься! – уже полчаса расхаживал я по комнате, пока крон полулежал на кровати и делал вид, что его моя гневная речь не касается. – Нет, вот знал, что ты скотина. Но не до такой же степени!