Анна Кувайкова - Мантикора и Дракон: Вернуться и вернуть. Эпизод I [litres]

Тем временем список всё увеличивался под мерный, неторопливый голос Арта. Алый дракон явно увлёкся, припоминая и ингредиенты для зелий, и состав для травления, и накладки для нанесения гравировок. Я записывал, сразу прикидывая, где взять такую редкость, как весьма уникальная кислота для травления таких сложных металлов, как мифрил и адамантиум. Плюс серебро, вымоченное в особом травяном сборе… Тихо фыркнул себе под нос. Что-то мне подсказывает, что придётся одному чёрному дракону брать свой хвост в лапы и гонять по всему миру за вредными должниками и противными поставщиками, проверенными не на одном тёмном деле. Можно, конечно, заглянуть на чёрный рынок, благо процветает он так, что дай Хранитель каждому делу такое цветение. Но был у этого рынка свой существенный минус. Дельцы, промышлявшие на нём, порой понимали исключительно силу, подкреплённую доверительным заявлением в духе «Ты достанешь то, что мне надо… А я за это тебя не съем и даже не понадкусываю! Может быть».

От тягостных размышлений о пунктах списка меня отвлекло внезапное оживление в толпе адептов во дворе. Прислушавшись к крикам и смеху, доносившимся из открытого окна, я удивлённо вскинул брови. Два недалёких индивида клялись и божились, что магистр Реес’хат находится под действием приворотного. Что они всеми силами пытались спасти уважаемого директора Академии, но оказались бессильны перед чарами неизвестной женщины. И женщина эта, упырева человечка, ещё и насмехалась над ними, советуя господину магистру оставить бедных детей в покое, тогда как каждый из них наверняка лет на двадцать старше советчицы!

Им не верили. Над ними откровенно потешались. А я задался вопросами: когда блестючий успел наглотаться какого-то зелья, где в это время прохлаждался я и что это за человечка? И где Кора?

Я даже привстал, пытаясь из отдельных фраз и обрывков слов собрать целостную картину. Совершенно позабыв о списке и о нахмурившемся алом драконе. А когда всё-таки сумел понять хоть что-то в этом клубке эмоций и громкого непривычного гула голосов, начал тихо посмеиваться. Потом засмеялся в голос, рухнув обратно в кресло и откинув голову назад. И не удивился, когда этот смех перешёл в банально неприличный ржач.

– Что случилось? – тихо осведомился Арти’нар, не найдя причин для такого моего поведения. Во всяком случае, очевидных.

Ещё бы. Он ведь не знает, что та самая человечка, якобы опоившая бедного золотого дракона, – это его Равная. Ко-ра-на. Единственная и неповторимая.

Сумев кое-как успокоиться, я тихо всхлипнул и мысленно пожелал недальновидным адептам, решившим спасти дракона от его супруги, очень много терпения и удачи. И, вытерев выступившие на глаза слёзы, глубоко вздохнул, успокаивая пристально следящего за мной Арта:

– Ничего такого, что стоило бы твоего высокого внимания, Арти’нар… Ну так на чём мы там остановились? Что за ножичек ты просил и на какой фиговый лист тебе понадобилась целая наковальня?

– Атам, Рат. А-там! – дёрнул уголками губ алый, старательно скрывая всё ту же неумелую, но в общем-то искреннюю улыбку. – В твоём возрасте для прогрессирующего склероза как-то рановато… Но я рекомендую тебе заглянуть к лекарям на досуге. Можем даже сейчас прогуляться. У нас в Академии очень хорошие целители.

– Вынужден отказаться от такого заманчивого предложения, – поморщился я, припоминая один-единственный, но такой оригинальный визит в больничку. Сегодняшний раз не в счёт. – У меня был очень печальный опыт знакомства с ними. И, если я когда-нибудь вновь рискну оказаться в этом приятном обществе, пострадает чья-то психика. И я не уверен, что это будет моя. Так что там дальше по списку?

Арти’нар мои опасения не опроверг и не подтвердил, решив оставить болезненную тему местных лекарей и вернуться к более насущным делам. И принялся припоминать, что ещё забыл включить в список своих хочух, пользуясь моей добротой. А я… Я старательно за ним записывал, делая пометки на полях и попутно размышляя, где можно отыскать моего обожаемого оружейника с доброй душой и тяжёлой рукой. Причём мне почему-то всё время второе достаётся, по поводу и без. Ну и, конечно, я мысленно советовал некоему блестючему сегодня быть предельно осторожным… Я ведь не посмотрю, что он тут главный специалист по мертвякам! За ухудшение самочувствия своей пациентки я из него дурь-то выбью! Причём всеми возможными способами! Ну, как только придумаю оные. Глава Гильдии некромантов – это вам не глупый младший брат. Этот зверь покрупнее и поопаснее. Гораздо опаснее.

Дома. Я дома.

Внезапно я осознала, что прижимаю к груди рыдающего взахлёб ребёнка, греюсь в объятиях любимого мужчины и даже не пытаюсь скрыть слёзы, стекающие по щекам. И не потому, что не могу, нет. А потому, что мне не нужно этого делать. Ведь рядом с ними, с самыми важными нелюдями во всей своей жизни, я могу позволить себе быть слабой. Любить беззаветно и безоговорочно и принимать такую же любовь в ответ… И понимать, что не важно, где мы находимся и зачем. Ведь быть дома – это совсем не значит находиться в конкретном месте. Это значит быть с теми, кто дороже тебе собственной жизни. Быть счастливой, потому что я дома. Со своими невыносимыми, ехидными, нетерпеливыми, золотыми, но такими любимыми дракончиками.

– Люблю тебя, – тихо шепнул Сеш’ъяр, прижимая меня к себе крепче.

Он устроил подбородок на моём плече, откинувшись на спинку больничной койки, и, кажется, не испытывал ни смущения, ни мук совести – ничего. Этого мужчину совершенно точно не волновало, что, судя по шепоткам в коридоре, наши посиделки давным-давно стали достоянием всеобщей гласности. Как и то, что именно мы на пару разворотили тот несчастный кабинет, кажется впечатлив и изрядно напугав больше половины невольных зрителей.

– Я знаю, – тихо откликнулась я, зарывшись носом в вихрастую макушку сына.

Дэни громко всхлипывал, притиснувшись ко мне как можно ближе и не собираясь меня отпускать. Он тёрся лицом о мою рубашку, то выпускал, то втягивал когти и иногда срывался на тихое угрожающее рычание. В тот момент, когда считал, что его собственный отец пытается претендовать на моё внимание.

– Моё солнышко, – закрыла я глаза, улыбаясь дрожащими губами и укачивая плачущего ребёнка в своих объятиях. Я гладила пальцами вздрагивающую от рыданий спину, шептала нежные глупости и снова и снова повторяла одни и те же слова: – Моё солнце. Мой сын… Моё сердце.

И впервые за много, слишком много лет я могла позволить себе быть слабой. Не всесильной, способной на всё и вся наёмной убийцей, нет. Матерью, супругой, любимой. Как бы смешно и пафосно это ни звучало – хранительницей очага, родительницей, хозяйкой дома. Пусть и не такой известной, зато нужной, той, о ком будут заботиться, и той, кого будут оберегать и защищать.