Паоло Бачигалупи - Затонувшие города

– Мы идем в Александрию, – сказал как-то доктор.

– Зачем? – спросила Маля.

Доктор оторвал взгляд от старой карты Эпохи Ускорения, нарисованной до того, как Затонувшие города затонули.

– Потому что Армия Бога жжет книги, а мы должны их спасти.

И они отправились в Александрию, пытаясь опередить Армию Бога. Мафуз сказал, что это их последний шанс уберечь знания, накопленные человечеством.

Конечно же, они опоздали. Когда добрались до Александрии, она уже превратилась в груду дымящегося камня. На улицах валялись тела тех, кто попытался встать на пути у Армии. Люди, которые пытались защитить книги собственной грудью, а не наоборот.

Маля помнила, как смотрела на мертвые тела и жалела глупых взрослых, которым книги были важнее собственной жизни. Когда на тебя обрушиваются псы войны, не время сохранять достоинство: надо убегать. Так говорил Сунь Цзы. Если враг сильнее тебя, избегай боя. Мале и Мышу это было совершенно очевидно. А вот эти люди предпочли сопротивляться.

Поэтому их перестреляли и порубили на куски. Их жгли огнем и обливали кислотой.

А их книги все равно погибли.

Доктор Мафуз рухнул на колени рядом с горящей библиотекой, и слезы потекли у него по щекам. Маля вдруг испугалась за него, за себя и за Мыша.

Она поняла, что доктор совсем глупый. Прямо как люди, которые обороняли библиотеку. Он бы погиб за несколько листов бумаги. А раз единственный человек, который заботится о ней и Мыше, сумасшедший, то у них тоже нет шансов выжить.

Маля потрясла головой, прогоняя воспоминания, и снова крикнула:

– Мыш! Ты где?

– Наверху!

Маля подняла лист старого пластика с жирным логотипом «Патель Глобал Транзит» и вылезла наружу, на двутавровую балку, на которую опирался дом. Тремя этажами выше на какой-то железке сидел Мыш и болтал ногами.

Ну конечно.

Маля сделала глубокий вдох, скинула сандалии и пошла по горячей ржавой балке. Тщательно выбирая, куда ставить ногу, глядя вниз на кухню и импровизированную операционную, с трудом балансируя, она дошла до крошащейся бетонной стены. Здесь забраться вверх по торчащей арматуре было гораздо проще.

Она полезла наверх, цепляясь левой рукой, удерживая равновесие с помощью обрубка правой и цепляясь за стену голыми коричневыми ногами.

Один этаж, два этажа.

Мыш мог просто взбежать по вертикальной балке, он лазал, как обезьяна, у него были тонкие ноги и целые крепкие руки. Мале приходилось выбирать длинный путь.

Три этажа…

Вокруг распахнулся целый мир.

С высоты пятого этажа виднелись джунгли. Только кое-где над деревьями торчали полуразваленные дома Затонувших городов. Старые эстакады изгибались над джунглями, как гигантские змеи, пушистые от побегов кудзу.

На западе сияли в солнечном свете развалины зданий Баньяна и расчищенные поля. Местами из полей торчали обломки стен, как акульи плавники. Зеленые прямоугольные бассейны выстроились в ровные линии, отмечая границы бывших кварталов – ямы от фундаментов заполнились водой, и в них завелась рыба. Под жарким солнцем они блестели, как зеркало. Кувшинки на них казались цветами на разверстых могилах бывшего города.

На севере джунгли тянулись до самого горизонта. Если пройти достаточно далеко, миновать все армии, убежать от стай койволков и голодных пантер, то уткнешься в границу. Там стоит на страже армия полулюдей, которая не дает отродьям войны из Затонувших городов, солдатам и вождям втянуть в войну северные территории. Эта армия удерживает их вместе с заразой войны подальше от уязвимых мест вроде Манхэттенского Орлеана и Приморского Бостона.

На юге и востоке джунгли постепенно уступают место соленому болоту, а потом и собственно Затонувшим городам. Далеко вдали сверкает море.

Маля вылезла на верх руин и прищурилась от яркого света. Железо под босыми ступнями горело, солнце жгло темно-коричневую кожу. Сейчас надо прятаться внизу, подальше от жары, но Мыш, белокожий и веснушчатый, сидел здесь и смотрел на джунгли. Тощая мелкая сволочь. Рыжий, обгоревший, с сине-голубыми глазами, такой же дерганый, как и любое отродье войны. И молчит. Просто смотрит на джунгли. Наверное, туда, где у его семьи была ферма и где он был счастлив, пока однажды солдаты не стерли ее с лица земли.

Мыш говорит, по-настоящему его зовут Малати Святой Олмос, как будто мать Мыша пыталась задобрить Ржавого Святого и глубоководных христиан одновременно. Поделить удачу пополам. Но Маля всегда звала его Мышом. Она села рядом.

– Ты вся в крови, отродье чертово, – сказал он.

– Тани умерла.

– Да? – заинтересовался Мыш.

– Истекла кровью. Как будто в нее нож воткнули. Ребенок разорвал ее изнутри.

– Напомни мне, чтобы я ни от кого не залетел, – сказал Мыш.

– Да уж, – фыркнула Маля, – понимаю тебя.

Мыш внимательно посмотрел на нее.

– Ну и чего ты такая кислая? Ты эту девку не любила даже. Она все время тебе напоминала, что ты ошметок.

Маля сморщилась.

– Амайя и старик Сальваторе обвинили во всем меня. Сказали, что я приношу несчастье. Дескать, я навела Норн на Тани и на коз Алехандро.

– Козы Алехандро? – засмеялся Мыш, – при чем тут Норны? Тут уж что посеешь, то и пожнешь, и немного вытяжка из желез койволка, и вообще Алехандро получил по заслугам.

Что посеешь, то и пожнешь. При этих словах Маля почти улыбнулась.

Вытяжку они сделали, когда она помогала доктору Мафузу препарировать койволка. Доктора очень интересовали гибриды, и он хотел узнать побольше о создании, которое не упоминалось ни в одном учебнике по биологии Эпохи Ускорения.

Мафуз решил, что койволк эволюционировал, чтобы заполнить нишу, возникшую в искалеченном и все теплеющем мире. Размером с волка, живет в стае, как волк, но при этом умен, как койот, и приспосабливается ко всему, как койот. Койволки выползли из черных зимних лесов Канады и стали расселяться дальше.

Теперь они были повсюду. Как блохи, только с зубами.

Когда Маля и Мафуз вырезали мускусную железу у самки, доктор предупредил ее, что нужно слить ее содержимое в бутылочку и хранить очень осторожно, а самой потом тщательно вымыться. Этого Мале хватило, чтобы понять, что у нее в руках оказалось что-то очень мощное.

Вместе с Мышом они составили план. Прошло совсем немного времени, и Алехандро – который все время обзывал ее ошметком и считал гулящей – лишился всего стада.

– В любом случае, – сказал Мыш, – откуда мы могли знать, что койволк сумеет открыть ворота?

– Да, это как-то неестественно, – рассмеялась Маля.

Это действительно было неестественно. Этим-то и пугали койволки. Они были умнее, чем вообще можно предположить. Когда утром Маля увидела разбросанные по земле кишки и клочки козьей шерсти, она удивилась ничуть не меньше остальных. Она хотела только напугать тупого фермера, а вышло в тысячу раз лучше.