Паоло Бачигалупи - Орудие войны [litres с оптимизированной обложкой]

Норны.

Она вдруг поняла, что помнит двоих из них со времен службы в разведке. Рой и Щепка, парочка, которая всегда охраняла разведывательный центр и каждый раз отдавала ей честь. А теперь они шли по коридорам «Аннапурны», как будто имели на это право.

Джонс вся сжалась, стараясь не дышать и молясь, чтобы ее не заметили.

Рой и Щепка переговаривались с дружками на языке плюсовых. Она слышала рык и гортанные возгласы, но ничего не понимала. Более чем наполовину этот язык состоял из запахов и жестов.

Внезапно один из них коснулся коммуникатора и что-то в него пролаял. Она уловила слова:

– Встреча. Аварийный выход.

Сердце у нее сжалось. Аварийный выход. Ее последний шанс покинуть корабль, если Исполнительный комитет уже эвакуировался. Плюсовые шли туда же.

Плюсовые порысили по коридору, красивые и пугающие. Джонс никогда не сможет обогнать даже этот отряд, а, судя по всему, все остальные направляются туда же. Людей ждет кровавая бойня.

Теперь ее единственным шансом оставался глайдер Исполнительного комитета. Она недостаточно важна, чтобы ее ждали. Комитет имеет значение, а ее можно просто списать со счетов.

Как бы глупо это ни было, она двинулась дальше по круто накренившимся коридорам.

Наконец Джонс добралась до ангара. Когда она подтянулась, держась за кромку люка, и влезла на пусковую площадку, сердце у нее подпрыгнуло. Она чуть не расплакалась от облегчения.

Глайдер все еще стоял на площадке. Люк оставался открытым. Обтекаемый аппарат с треугольным крылом ждал ее. Ходовые огни светились. Он был готов к отправлению, но все-таки ее ждали.

С радостным криком она подбежала к глайдеру, скользя по гладкой стальной палубе. Схватилась за люк, подтянулась, влезла внутрь.

– Спасибо… – Она хотела поблагодарить за то, что ее дождались, но осеклась.

Исполнительный комитет в полном составе сидел в глайдере, пристегнувшись к креслам и ожидая взлета.

Правда, у них не было голов.

– Капитан, надо уходить.

Амброз задумался, должен ли он погибать вместе с кораблем. Вслух же сказал:

– Команда эвакуировалась?

– Почти, сэр. Спасательных средств на правом борту почти не осталось. Люди пробираются вниз, это проще, чем вверх.

– Перекличку провели?

– Да, сэр. Более девяноста процентов команды уже покинули борт. Данные продолжают поступать. Нам пора двигаться к аварийному выходу.

Амброз колебался. Его корабль. Его долг.

Кароа схватил его за плечо.

– Идите, – велел он, – я приму командование.

Амброз посмотрел на старого генерала:

– Вы не обязаны…

Кароа покачал головой:

– Я несу за это ответственность. Займитесь эвакуацией команды. Нет никакого смысла увеличивать список погибших.

– Я не могу подвести Комитет, – возразил Амброз.

– Они уже мертвы, – фыркнул Кароа, – не беспокойтесь. Я приму командование. Дайте мне допуск. Я знаю, что делать.

Он посмотрел в иллюминатор и увидел залитое лунным светом море.

– Уж посадить-то дирижабль я точно смогу.

Амброз посмотрел на оставшихся офицеров.

– Надо идти, сэр, – сказал Толли, – нужно пространство, чтобы запустить капсулу, а если «Аннапурна» накренится еще сильнее, то капсула полетит вертикально вверх. Это бессмысленно.

Глаза Кароа сверкали.

– Дайте мне допуск, капитан. И подберите отставших по дороге.

– А вы? – спросил Амброз, не уверенный, что хочет услышать ответ.

– Я? – Кароа засмеялся. – Я собираюсь встретиться со старым другом.

Тул сидел в темноте ангара, отдыхая. На то, чтобы разорвать на куски Исполнительный комитет, ушло несколько мгновений. Все они сидели в креслах, тщательно пристегнувшись. Все верили, что сейчас улетят отсюда.

Ворвавшись в глайдер, он думал еще, сможет ли совершить то, что обещал себе совершить, или же снова опустит руки перед таким немыслимым кощунством. Самое первое его воспоминание было о том, как он кланялся генералу Кароа и «Мерсье». Он был обязан им самим фактом своего существования.

Но когда он вошел в глайдер и они посмотрели на него, он ничего не почувствовал. Ни страха, ни стыда. Просто несколько человек, которые заслужили смерти. Слабые, медленные. Легкая добыча. Кто-то розовый, как лосось, кто-то коричневый, как олень, кто-то черный, как козел. Но внутри они все мягкие и красные.

Тул слизывал кровь с когтей. Сирены «Аннапурны» не замолкали.

Он не ощущал ни малейшей вины, разрывая их на части.

«Я убил своих богов, – думал Тул, – я залез на небо и убил богов».

При этой мысли он оскалился, пытаясь убедить себя, что доволен. Он так надеялся, что ощутит торжество в этот миг.

«Я – Кровь. Я – Клинок. Я – Пожиратель сердец. Я – Карта-Кул, Приносящий смерть. Я – Тул. Я – Убийца богов».

Дирижабль дернулся, палуба снова накренилась, теперь уже под опасным углом. Тулу вскоре предстояло умереть в ледяной воде, но на душе у него было спокойно.

«Я залез на небо и убил своих богов».

Он перебирал их в уме. Финансы. Торговля. Наука. Научно-исследовательские разработки. Протектораты. Объединенные силы. Все директора неуклюжими пальцами пытались нащупать пряжки на ремнях безопасности. Никто не успел освободиться, пока остальным отрывали головы. Паникующее стадо, загнанное на бойне. Никто из них не сопротивлялся. Они всегда предоставляли другим умирать и убивать за них. Неудивительно, что они не умели этого делать.

Он с гордостью подумал о Титане. Вот с этим пришлось потрудиться.

Тул достал краденый коммуникатор и стряхнул с него кровь. Титан ответил.

– Уходи, – велел Тул, – спасай наших.

Он раздавил коммуникатор в кулаке. Титан спасет его братьев. Они слишком сильны и упорны, чтобы умереть. Может быть, они станут основателями независимого государства. Захватят Гренландию. Тулу нравилась эта идея, и он желал им удачи.

Воздух, который врывался в ангар через открытые двери, стал теплее, но все еще оставался холодным. Скоро они рухнут в воду и огромный дирижабль утонет. Все это из-за него.

Тул не ощущал вины. Эти люди обрушивали огненный дождь на его стаю. Один раз в Калькутте. Один – в Затонувших городах. Если дирижабль погибнет из-за него, тем лучше. Всего лишь сопутствующие убытки. Они этого заслужили.

Тул слизал кровь с губ. На вкус она была как железо и жизнь. Он посмотрел на голову директора Объединенных сил Исполнительного комитета. Джонас Эндж. Смутно знакомое имя. Бледное лицо окоченело, превратившись в маску ужаса. Тул с отвращением изучил его. Глава Объединенных сил, да уж. Человек, который приказывал всем солдатам.

Тул смотрел на своего мертвого врага. Ужас на его лице портил все удовольствие. И остальные выглядели так же. Мешки с мясом, которые нужно было порвать. Жалкие тонкие шейки, которые нужно было сломать. Головы, которые должны были слететь с плеч.