Вадим Панов - Наследие великанов [litres]

Теперь же на сцене появился новый игрок.

– Уникум? – поинтересовался Сантьяга.

– Да, – подтвердил епископ. – Эрлийцы сказали, что такое сочетание невероятно редкое и должны были совпасть миллионы разных факторов… но они совпали. И теперь у парня такая же токсичная для нас кровь, как навская.

– Малкавианы знают?

– Нет.

– Спасибо.

Подобная новость могла всколыхнуть не только полусумасшедший клан, но всех вампиров Тайного Города, и комиссар был искренне признателен Треми за мудрое решение.

– Я ведь всё понимаю, – вздохнул епископ.

– Что вы им сказали?

– Сердечный приступ.

– Они поверили?

– Говорил не я, а эрлийцы. Эрлийцам верят.

– На вас можно положиться, Захар.

– Спасибо, комиссар.

– Вы уже нашли того чела?

– Провели поиск по крови, которую сняли с игл Адриана, – помедлив, ответил Треми. – Его зовут Антон Буторин, заурядный чел, ничего не знающий о Тайном Городе.

– Он жив?

– Иначе бы я вам не рассказал об этой истории, – спокойно ответил Захар. – Но…

– Я понимаю, чего вы хотите, – кивнул Сантьяга. – И благодарен за решение не торопиться. Я с удовольствием использую фактор Буторина в нашей нынешней игре.

– Каким образом?

– Пока не знаю.

– Есть небольшая проблема, – продолжил Треми. – Корова Адриана Малкавиана тоже отыскала Буторина.

– Захар, пожалуйста, вы ведь знаете, что мне претит использование подобных терминов, – поморщился нав.

– Я назвал её так, как девчонка заслуживает, – пожал плечами масан.

– Захар?

– Извините. – Епископ улыбнулся: – Её зовут Шера.

– Она знает об истинной причине смерти Малкавиана?

– Не уверен, – покачал головой епископ. – Но она обвиняет Антона в смерти Адриана и хочет отомстить.

– Она рассказала о случившемся Малкавианам?

– Нет.

– Проследите, чтобы девушка нам не помешала.

– Убрать её?

– Не надо, – подумав, ответил Сантьяга. – Девушка Шера пока не заслужила смерти, Захар. Сделаем так: пусть она резвится, а вы приставьте к Антону наблюдателя – чтобы девушка Шера не увлеклась и не убила нашего чела.

коммерческое здание

Москва, Расторгуевский переулок,

30 июня, четверг, 20:03

Грязь.

Жуткая, вонючая, липкая, вызывающая отвращение и тошноту грязь.

Выйдя на улицу, Шера медленно, поскольку глаза застилали слёзы, дошла до мотоцикла, уселась в седло, но заводить двигатель не стала – шумно, со стоном, выдохнула и до крови закусила губу.

Чтобы не разрыдаться.

Шера чувствовала себя униженной. Её передергивало при воспоминании о руках Адама, о запахе из тонкогубого рта и усмешке, которую можно было принять за гримасу. Она гладила его противную лысую голову, целовала тонкогубый рот и тёрлась о его шершавую, болезненную кожу. Она целовала его везде, где он приказывал. Она сделала всё, что он захотел… что он потребовал. Её тошнило от одной мысли о прикосновениях Носферату, но она приехала и позволила ему прикоснуться. Потому что знала – никто другой ей не поможет.

Приехала и спустилась в подвал.

Адам сдержал слово – то ли сам сделал, то ли где-то достал «Господина крови», и первое, что увидела девушка, оказавшись в гостиной, был он – вожделенный артефакт, лежащий на столе в ожидании работы. С виду – заурядная боевая перчатка, выполненная из тончайших пластин блестящего металла. Она могла обмануть кого угодно, но Шера знала, что многие артефакты вампиров, независимо от предназначения, изготавливались именно в виде перчатки – в этом был смысл.

– Я сделал, как обещал, – усмехнулся Адам, заметив жадный взгляд девушки.

– Как я узнаю, что это именно «Господин крови»? – хрипло спросила она.

– Моё слово.

– Я могу тебе верить? – Девушка холодно посмотрела в красные глаза масана.

Ответный взгляд Носферату показался маслянистым.

– Я нацелен на долгую связь, – ответил Адам.

– Не верю, что ты это говоришь, – прошептала Шера в последней попытке убедить вампира отказаться от задуманного.

Девушка хотела вновь напомнить о дружбе, об уважении, которое Адриан испытывал к Носферату, об их встречах… но Адам не позволил, мягко перебив Шеру:

– Потому что ты напряжена и зла.

И его мягкий голос подействовал почти гипнотически. Девушка проглотила всё, что хотела сказать, но всё-таки огрызнулась:

– Имею право.

– Это эмоции, – покачал головой Носферату. – Ты слишком возбуждена, Шера, ты потеряла очень важную часть своей жизни – любовь – и боишься, что больше такое не повторится. Ты в ужасе от того, что ожидает тебя впереди…

– Такая любовь не повторится. – Вспомнив Адриана, девушка едва не заплакала.

– Повторится, – уверенно пообещал Адам.

– Нет…

– Подойди ко мне.

Она знала, что это требование обязательно прозвучит, и была к нему готова. Не вздрогнула, не вздохнула – просто подошла, остановившись в шаге от сидящего на столе Адама.

– Разденься.

Шера рывком скинула куртку, но вампир остановил её:

– Медленно.

– А если я хочу всё сделать быстро?

– У нас есть время. – Он помолчал. – До полуночи сюда никто не явится.

«Ещё не хватало, чтобы здесь оказались свидетели!»

– Мы договаривались на один раз, – напомнила Шера. – Остальное отдам деньгами.

– Да, – кивнул Носферату. – Раздевайся.

Теперь она действовала медленно, как приказано. Плавно задрала футболку, подразнив Адама небольшими, но крепкими полушариями грудей, повернулась спиной, крутанулась, машинально вспомнив, что это движение очень нравилось Малкавиану.

«Прости, Адри…»

Не оборачиваясь, расстегнула и чуть приспустила джинсы. Носферату всхрипнул. Шера выгнулась, продолжая дразнить голодного вампира.

– Тебе нравится?

И снова всхрип – короткий.

Девушка сбросила сапоги, развернулась и вдруг увидела Адама – совсем рядом, в нескольких дюймах, оскалившегося, сорвавшегося от вожделения, мечтающего взять её, и Шеру захлестнула волна омерзения:

«Нет!»

Но поздно.

Носферату подхватил девушку на руки, сжал крепко, до сладкой ломоты, отнёс на стол и очень быстро избавил от одежды, сорвав и расшвыряв по комнате футболку, джинсы и трусики.

«Нет, пожалуйста, нет!»

Но знакомый холод манил сильнее, чем жаркий огонёк свечи влечёт мотылька. Холод тела, сила тела, ощущение хищника, страх и наслаждение – жуткой сладости коктейль наполнил Шеру до краёв.

«Это чужой холод, – шептала она, прижимаясь к Адаму. – Это чужие руки, мерзкие руки, неприятные…»

Но постепенно, по мере того как Носферату ускорял движения, Шера перестала вспоминать о Малкавиане. Мысли ушли. Грубые доски стола перестали тереть спину. Эмоции туманили сильнее наркотика, и вот она сама прижимается к Адаму, всё теснее и теснее, вот она помогает ему, лаская лысую голову с невиданной страстью, мечтая о мгновении, когда иглы вонзятся в шею…