Анатолий Бочаров - Хроники Иберлена (Трилогия)

— Нет, сударь, эта сказка — как раз для вас на ночь, — в тоне, каким Кэран говорила, послышалось нечто опасное. Королева Эринланда стояла спокойно, уверенно, будто ее не окружали десятки мертвых тел — и похоже совершенно не боялась приведенных Гайвеном Ретвальдом нелюдей. — Жила-была одна девочка, — сказала Кэран, — давным-давно, в темной пещере на краю темного леса. Чем-то она напоминала вас, милорд. Она тоже происходила из древнего клана, в котором водились прежде великие чародеи, и день ото дня все глубже зарывалась в ветхие старые книги. Чуждая миру людей, она алкала знания — и овладела вскоре всеми секретами магии, какие сумела раскрыть. Девочка решила, магии будет достаточно, чтобы подчинить себе мир — и выступила в свой безумный поход против всех. Она убивала, интриговала, угрожала, стравливала. Она считала, ее колдовского могущества хватит, чтобы победить — и не понимала, что даже самый могущественный чародей бессилен, когда он одинок. А вы одиноки, Гайвен Ретвальд. Существа, которых вы считаете друзьями, уничтожат вас сразу, как только потеряют в вас нужду. Я бы тогда погибла — не реши один благородный человек, Эдвард Фэринтайн, меня пощадить. Теперь я протягиваю руку помощи вам. Отзовите своих псов. Разорвите договор, который вы с ними заключили. Ваше королевство еще можно восстановить — но не таким способом.

— Я повторяю, — сказал Гайвен, и было видно, что он ни в малейшей степени не впечатлен словами Кэран, — если вы немедленно не уйдете, я восприму ваши дальнейшие действия как вмешательство во внутренние дела Иберлена. Вы желаете войны между нашими государствами?

— Я теперь понимаю, — сказала чародейка с грустным смешком, — как тяжело Эдварду тогда со мной пришлось. Вы, сударь, просто невыносимы.

Она взмахнула руками — и словно прозрачная завеса встала между ней и Ретвальдом с его солдатами. Искрящаяся, серебристая, мерцающая, эта стена разделила Большой Зал надвое. Гайвен с размаху ударил клинком по магическому барьеру — но сабля остановилась, не в силах его преодолеть, несмотря на явное усилие, приложенное колдуном.

Кэран выхватила кинжал, поспешно полоснула себе по левому запястью — и несколько капель крови, выкатившись из раны, повисли в воздухе, наливаясь багряным светом. Они соединились воедино, набухли, превратились в стремительно расширяющуся алую пленку — а затем в пространстве открылась сверкающая радужная дверь, почти такая же, как портал, через который Ретвальд привел в Тимлейнский замок свое войско. Королева Эринланда обернулась к оторопевшим Айне и Лейвису:

— Щит не продержится долго, — сказала она. — Мы должны уходить отсюда.

— Я никуда не пойду. Пусть он делает со мной, что захочет, так будет только справедливо, — ответила Айна решительно, глядя на Гайвена, который еще раз приложил клинок к мерцающему барьеру. Лезвие сабли дернулось — и прошло вперед, пусть и всего на какой-то дюйм. Ретвальд напряг руку. Его слуги обступили его, готовые броситься в бой, как только завеса падет. — Поймите меня, — сказала дочь лорда Раймонда с отчаянием, — это я во всем виновата. Я могла донести Артуру, когда Роальд Рейсворт только замыслил мятеж. Я могла поговорить с королем. Могла все исправить. Переворота бы не случилось, Гайвен никогда бы не стал творить подобного. Это я разрушила Иберлен.

— Совершенно верно, — подтвердила Кэран без всякой жалости к ней. — Однако, какой бы ты ни была, ты сейчас наиболее легитимная правительница этой страны. Раз уж предыдущий монарх спутался с врагами рода человеческого. Поэтому я должна тебя спасти. Выбирай, дитя. Или ты устраиваешь истерику и кладешь голову под топор палача — или помогаешь отстроить разрушенный при твоем участии дом. Времени у тебя немного.

Сабля, которую Гайвен Ретвальд держал в руке, продвинулась вперед еще на два дюйма. Мерцание магического барьера сделалось прерывистым, будто готовилось погаснуть вовсе. Растерянная, Айна покосилась на Лейвиса — а тот вложил шпагу в ножны.

— Я не хочу умирать, — сказал новый граф Рейсворт. — И ты не умрешь, — он вновь схватил Айну за руку и потащил к порталу. Девушка попыталась вырваться, но Лейвис держал крепко. Стальной хваткой — выворачивая руку, Айна едва не потянула запястье, и все равно не смогла освободиться.

— Да кто ты такой, — спросила она с яростью, — чтобы мне перечить?

— Я твой друг, — ответил он спокойно. — И я тебя люблю, чтоб тебя бесы взяли. Пойдем.

Кэран уже стояла у развернутой пасти пространственной двери. Выставленная ею колдовская преграда слабела и гасла. Лицо Гайвена исказилось от натуги, капли пота текли по его лбу и щекам — однако клинок прошел сквозь барьер уже почти весь. Подняли мечи, что скоро опустятся, его слуги.

— Куда ведет этот проход? — спросила Айна.

— Я не знаю, — сказала Кэран. — Я не мастер телепортации. Куда-то ведет. Я пыталась задать примерные константы, но понятия не имею, получилось ли. Не океанское дно, не миля над поверхностью земли или под ней, не полярные снега и не южная пустыня. Где-то на этой планете. Не могу сказать точно. Везде будет лучше, чем здесь.

Повелительница Эринланда скрылась в портале. Следом шагнул и Лейвис, увлекая Айну за собой. Поняв, что противиться дальше бесполезно, девушка как могла крепко сжала его руку — и спустя мгновение безумная круговерть тьмы и света поглотила ее.

— Вот, значит, какой ценой ты вернул себе власть, — сказал Артур.

Они вдвоем, Айтверн и Ретвальд, сидели в королевском кабинете, возле раскрытого настежь окна. День выдался погожий и ясный — будто и не закончилось лето. В густом синем небе плыли редкие облака, пригревало послеобеденное солнце.

Наследник Бердарета-Колдуна оставался таким же, как и всегда — спокойным, рассудительным, слегка отрешенным. Немного грустным. Казалось, он вот-вот примется рассказывать про недавно прочитанный естественнонаучный трактат или захочет обсудить перипетии древней истории.

С дворцовых паркетов уже убрали следы крови, заменили разбитые вазы и порванные портьеры на целые и свежие, и конечно, нигде не осталось никаких трупов. Никаких следов случившегося минувшей ночью боя, не считая до сих пор не починенных дверей Большого Зала. Вот только на лицах уцелевших слуг отпечаталась несмываемая бледность, да караул у монарших покоев несли существа, которые были кем угодно, только не людьми.

— Ты понимаешь, — сказал Гайвен, — должен понимать, что не существует никакой цены, приемлемой или неприемлемой. Все эти рассуждения придуманы затем, чтобы попусту тревожить умы. Имеется лишь цель, которую нужно достигнуть, и если цель того стоит — неважно, каким путем это будет сделано. Мы научились этому у наших врагов — и только так сумели их одолеть.