Алексей Изверин - Чужое тело

Дверь лязгнула, открываясь.

– Пошел вон! – Нарку дали пинка, и он скатился вниз по лестнице, забыв даже про вещи свои, с одним заряженным шприцем и счастливой улыбкой.

Михалыч вломился первым, мало не обдирая стружку с дверной коробки, за ним влетел Серега-большой, за ним Костик, а потом уже я. За мной сразу вошел Валерий Алексеевич, встал у двери, защелкнул засов.

Навстречу высунулся какой-то землистого вида тип, мутный, в растянутой майке. Серега по пути сгреб мутного типа и затолкал его в комнату.

Я глянул по сторонам. Все двери открыты, одна комната забита коробками, никого нет, пусто, дверь нараспашку, в другой Костик возится с парой непонятных типов, те упираются, изворачиваются. Еще не драка, но уже и не дружеские обнимания.

– Кто такие! – раздалось из большой комнаты, в которую упирался коридор. – Учтите, я буду жаловаться! – Склочный такой, скрипучий голос.

– Папаша! – Это уже Серега-большой. – Грузчиков вызывали?

– Каких еще грузчиков?

– Как каких, вагон здоровья разгружать! Эп! – Шмяк, как от удара в грушу. Кто-то судорожно пытался набрать воздуха в легкие, да не получалось. После Сереги-то…

– Помоги! – охнул Костик. Мимо него в дверь сунулся мелкий и жилистый парень в трениках и майке-борцовке. Сделал мне страшные глаза, махнул перочинным ножом, сразу же получил от меня коротким концом тонфы в открывшееся пузо и повалился по стене коридора, сшибая вешалку с какой-то пыльной одеждой.

Тут пыльно было и грязно очень, словно неделями не убирались. Пыльные ковры, стены серые, люстры грязные, даже паутины и то нет. Пауки от бескормицы передохли все.

И духан… Где-то тут жгут большое такое ведро тряпок.

А парень встал, оторвал от вешалки длинную деревяшку и замахнулся на меня. Тут сработало вколоченное на тренировках в том мире. Прижался к противоположной от него стене коридора и чисто автоматически ткнул длинным концом тонфы, держа ее под перекладину как за гарду, под мышку. Вообще-то полагалось рубить в такой ситуации, да размахнуться тут негде.

Мой противник согнулся, а я перехватил его за загривок и насадил на колено, придавив сверху всем своим весом. Получилось неожиданно легко, чел валялся на полу, я удерживал его там, завернув ему руки и голову.

– Пожалуйста, лежите спокойно, – ровно сказал я.

Как-то очень вежливо получилось.

– Ага, молодец! – Показался Михалыч. – Давай, пакуй барыгу… Вот сюда его. – Он показал на открытую дверь, где уже был Костик.

Поднял, дал пинка коленом под бедро, на две трети. Чтобы было больно и чтобы больше не дергался. Жилистый, тварь, за таким нужен глаз да глаз! Вырвется, потом не поймаешь. Уже в «Васильке» на таких насмотрелся.

Перестарался, жилистый охнул и стал кривиться. Так, а что это… О-па! А паря-то вооружен… Ловким движением свободной руки вынул у того из-за пояса, сзади, пистолет. Что-то очень похожее на Иж-71, но только магазин какой-то другой и спереди у ствола тоже срезы.

Не время.

Втолкнул типа внутрь, не отпуская руки, дал еще одного пинка. Тип, и так уже получивший, завалился на пыльный ковер, я сел сверху.

– Глянь, что это? – показал Костику ствол.

– Точно не «макаров», – определил Костик.

– Ого. – Как чертик из табакерки появился Михалыч, осторожно, двумя пальцами за скобу взял пистолет из моих рук, перехватил, отщелкнул магазин, дернул затвор, посмотрел в ствол со стороны рукоятки на просвет. Защелкнул магазин, поставил на предохранитель, спрятал в объемный карман под мышкой. – Да это же «Вальтер» ППК. Откуда? – Он походя попал пинком по ребрам жилистого. Тот охнул, но промолчал. – Ладно, я его тебе в жопу суну, тогда и расскажешь. Так, вот этого давай к батарее пристегни…

– Чем? – резонно спросил я.

Мне были выданы наручники. С ними я умел обращаться, через пару минут жилистый скрючился у батареи и сидел там молча. К нему присоединился еще один тип, которого ломал Костик.

– Вздумаете орать, матку вырвем, – предупредил Костик. – Понятно?

Пленные молчали и злобно на нас смотрели. Потом один, а за ним другой кивнули.

– Ребята, кто-нибудь помогите. – В дверь сунулся Валерий Алексеевич. – Тут…

– Схожу! – Я вышел.

У Валерия Алексеевича дело было туго.

Нарки кайфовали. Выглядело это так. Комната, довольно большая. В ней рядами уложены матрацы и раскладушки низкие, на них лежат люди разной степени истощенности и помятости, накрыв лица мокрыми полотенцами. Как дрова. Лежат, не двигаются, только иногда подергиваются. У каждого из тела торчит по шприцу, то из руки, то из ноги. У одной девки, голой, из внутренней части бедра торчит. Нашла куда сделать укол, дура. Воняет дерьмом и потом.

Дрова разложили.

В основном мужики тут, хотя есть и пара девок… Опознать их можно только по тому, что на одной юбка, единственное, что из одежды осталось, а на другой вообще одежды нет. Тело все в синяках и длинных красных пятнах, пролежнях. У нее-то как раз в бедре шприц. Вторая сохранилась получше, но тоже выглядит неважно. Все тело в засосах, грудь в потеках какой-то желто-белой дряни.

Глянул, отвернулся сразу быстрее.

Наверное, лучше уж как королева Мор Шеен – на кол. Там смерть честнее как-то. За день-другой всяко на тот свет, а не пару лет гнить заживо, мучая себя и всех тех людей, кому ты не безразличен.

– Валерий Алексеевич…

– Тут где-то кладовка должна быть… – Валерий Алексеевич оглянулся. – Вот тут… Нет. Не тут точно. Планировка-то стандартная, жил когда-то в такой…

За стеной что-то смачно влепили, быстро оборвался вскрик. Потом невнятный разговор, говорил Михалыч. Ему отвечали срывающимся голосом.

– Кладовка, кладовка, где же ты кладовка… – сказал Валерий Алексеевич. – Почему-то нет тебя, зараза такая?

В углу комнаты груда хлама. Маты какие-то старые, сложенные как попало, древняя одежда и прочее, едва не до потолка гора.

– Может, вот там? – предположил я.

– Помоги… – Валерий Алексеевич начал пинками расшвыривать маты.

В четыре ноги мы быстро распинали хлам – и открылся вход в небольшую каморку за грубо врезанной дверью. Небольшой зеленый навесной замок, исцарапанный весь. Такая же небольшая фомка, и замок, крякнув, провис на одном ушке.

– Вот это да, – сказал Валерий Алексеевич.

Тут все было заставлено коробками, причем некоторые в фабричной упаковке, затянутые бело-зеленой полосатой лентой с какими-то надписями на немецком. Пара коробок вскрыты, в них видны коробочки поменьше, зелено-красные, с волком на этикетке.

– Дурь это?

– Не-ее… Это не дурь. – Валерий Алексеевич вытащил одну коробку, открыл. Там, упакованные в плотную вощеную бумагу, рядками лежали пистолетные патроны. Калибра девять на восемнадцать, если я не путаю.