Питер Бретт - Королева демонов [litres с оптимизированной обложкой]

Он видел, что и у Джардира тускнеет аура; десятки ран на покрытом шрамами теле кровоточили беспрестанно, а грудь вздымалась, жадно глотая воздух.

Они проигрывали, и с ними погибал мир.

Хамелеон расправился одеялом, чтобы окутать Арлена, и он пригасил метки, позволяя ему это сделать, – пусть аморфная плоть напрямую дотронется до татуировок. Прежде чем тварь отрастила слои обесточенной кожи, он с силой Втянул через метки, высасывая из демона магию, как сок из апельсина. Его силы восстановились, и он прорвался сквозь безжизненную пленку.

Не давая мозговикам спохватиться, Арлен поворотился к растущей груде скользких яиц. За прозрачной скорлупой извивались и пульсировали лярвы демонов. Арлену пришлось подавить тошноту, когда он вычертил строй ударных меток и отдал им немалую часть оставшейся энергии.

Яйца разлетелись во все стороны, брызжа струями горячей липкой жидкости вперемешку с извивающимися выползнями. До того как они шлепнулись на пол, Арлен добавил череду мощных тепловых меток. Символы вспыхнули жарче, чем огненная слюна, воспламеняя жидкость и плоть. Визжа, лярвы корчились. Жирный дым поднялся до самого потолка.

При виде этого мозговики заверещали, но это был пустяк по сравнению с реакцией королевы. Ее мычание превратилось в рев. Обретши силу, она перекатилась на культи, поползла и подобралась на расстояние удара жалом.

Арлен хотел увернуться, но королева развила прыть, какую он не мыслил возможной. Он зарядил охранительные кожные метки, однако они не защитили от раздвоенного жала, которое впилось ему в бок и впрыснуло в тело горячий яд.

Он будто хлебнул кипящей кислоты. Его нутро взвыло и растеклось, разъедаемое отравой. Ноги подкосились, и он рухнул наземь.

– Пар’чин! – Джардир мгновенно очутился рядом и рубанул рукой, как топором, по сетчатому узору позади жала.

Режущие метки, вырезанные на кромке ладони и мизинца, отсекли королеве демонов хвост. Он выдернул жало из тела Арлена, и мерзость запрыскала ядом, который дымился и шипел, когда его капли падали на каменный пол.

Арлен собрал остатки магии, чтобы нейтрализовать яд, но его одолела темная магия отравы.

Он видел в ауре Джардира отчаянное желание помочь, но друг разрывался меж двух огней, отбиваясь от смыкавшегося кольца врагов.

– Борись, сын Джефа! – вскричал Джардир. – Вся Ала повисла на волоске!

Однако Арлен чувствовал, что его бой кончен. Он гнал отраву из раны, но темная жидкость растекалась по телу огненной струей, превращая плоть в гнойную жижу. По венам же струилось еще больше, против Арлена было его же сердце, которое разносило заразу по членам.

Арлен приподнялся на локте, и Джардир отпустил его, чтобы сосредоточиться на демонах. Арлен попробовал встать, но пещера закружилась перед глазами. Он плохо понимал происходящее и знал, что не сумеет даже выпрямиться.

– Теперь тишина. – Ренна плотно запахнулась в плащ-невидимку и вместе с Шанджатом и Шанвах прокралась в родильную палату.

Шанвах пела уже не первый час, но ее голос оставался чистым и внятным; он превращал их в единое целое с туннелями, сливал с камнями и мраком. Демоны, занятые потасовкой с Арленом и Джардиром, не заметили, как они прижались к стене и двинулись по необъятной полости.

Ренну гнала на помощь каждая клеточка ее существа, но она понимала, что им не выстоять против такой оравы. С двумя шарумами и с помощью Арлена и Джардира она задержит мозговиков, но этим лишь отсрочит неизбежное.

Ренна содрогнулась, когда королева вонзила в Арлена жало, но прикусила язык и продолжила путь, не сводя глаз с единственной важной цели.

Забытое копье Каджи валялось на полу вдали от схватки. Джардиру не под силу было до него добраться, не могли к нему прикоснуться и демоны, и в пылу битвы о нем словно позабыли.

Сглотнув комок в горле, Ренна запретила себе бежать. Королева и мозговики занимались Арленом и Джардиром, но плащ и пение Шанвах были слабой защитой посреди улья. Их магия действовала, только если стоять на месте или двигаться медленно и расчетливо.

Младенец заворочался, и она спросила себя, готова ли ради призрачного шанса погубить и его, и себя, и мужа с друзьями.

До копья осталась дюжина ярдов. Потом десять. Пять. Один.

Ренна подхватила его и ощутила прилив энергии, которая хлынула в нее из могучего артефакта. Она перестала медлить и вложила магию в стремительную пробежку и прыжок.

Взгляд королевы демонов метнулся к ней в последний миг. Она хлестнула хвостом – неописуемо проворно. Тот стеганул по Ренне – тут бы ей и конец, но жала больше не было. Культи хватило на болезненный удар, и Ренну залило ихором. Она развернулась в полете, ни на секунду не теряя из виду цели.

Вопль королевы разнесся по всей пещере, когда Ренна погрузила копье Каджи в ее глаз.

Орбита взорвалась, обдав Ренну жидкостью. Королева неистово замотала головой, гигантские челюсти щелкнули. Ренна крепко вцепилась в один из ее многочисленных рогов и замолотила ногами по огромным зубам, одновременно проталкивая копье глубже.

Копье Каджи зажило собственной жизнью. Его метки разгорались, Втягивая мощь королевы и превращая ее в смертоносные волны магии. Древко раскалилось, и Ренне пришлось его отпустить, а на ладони остался отпечаток.

– Инэвера! – крикнул Джардир, но Ренна не поняла, к кому он воззвал – к жене или своему божеству.

Он выставил коронный барьер, сметая демонов, и совершил три гигантских скачка, а после взмыл в воздух и со всей силы ударил по навершию копья, вгоняя его, словно гвоздь, в череп королевы.

Ее перекорежило, и Ренна ощутила психовопль, подхваченный мозговиками и хамелеонами. Они попытались отступить, но сзади уже поджидали Шанвах с отцом и вонзали копья в их черные холодные сердца. Ренна отлепилась от бившейся в судорогах королевы, приземлилась на корточки и начертила тепловые и ударные метки, чтобы расшвырять уцелевших подземников.

Джардир занялся тем же. Он завалил главный туннель, отрезав путь к отступлению обезумевшим и растерянным демонам, которых Ренна и его шарумы продолжали кромсать. Арлен по-прежнему опирался на локоть, но Ренна видела, как он Втягивает энергию и выжигает яд королевы.

С минуту ей чудилось, что они победили.

Но потом королева издала последний стон и обмякла. Ее матка разверзлась и мощным, бурлящим потоком исторгла яйца. Они раскатились по полу в слизи и жиже, расточая зловоние и дымясь. До последнего мгновения казалось, что дело это безобидное.

Из утробы выскочила шестерка яиц, каждое величиной с ночного волка. Они взорвались, едва соприкоснулись с воздухом. Ренна мигом поняла, что это те самые королевы-мальки, о которых говорил Алагай Ка. В отличие от зрелой, раздувшейся твари, которую она убила, эти были подвижны и готовы к бою. Они присели на мощных конечностях; сетчатые хвосты шевелились, как будто жили и мыслили самостоятельно; с раздвоенных жал капал яд.