Питер Бретт - Королева демонов [litres с оптимизированной обложкой]

Герцог Раген и герцогиня Элисса прибыли через несколько дней. Лиша знала, чего ожидать, но все равно стало больно при виде шажков Элиссы – шатких, несмотря на поддержку Рагена.

– Я могу послать за креслом-каталкой, – шепнула ей на ухо Лиша, когда они обнялись.

– Нет, благодарю. Я насиделась за эти дни.

– Я осмотрю тебя после церемонии, если позволишь, – сказала Лиша. – Может быть, мне удастся превзойти ваших травниц.

Элисса сжала ей плечи:

– Да, возможно. Но я убедилась, что бывают случаи, когда даже магия не всесильна.

Аббан прибыл вперед господина, чтобы подготовить его прием. Тучный хаффит передвигался теперь на двух костылях с навершиями в виде верблюда, но улыбался.

– Эверамова борода – как же я рад тебя видеть, дочь Эрни!

Лиша сдержалась и не напомнила о бедах, причиной которых он стал, но Аббан никогда не кривил перед ней душой, а за свои прегрешения тяжело поплатился.

– Рада видеть тебя в добром здравии, сын Чабина, – сказала она по-красийски.

Аббан поклонился, насколько позволили костыли:

– Я поражен, как быстро ты овладела нашим языком.

– У меня было много времени, чтобы научиться, – подмигнула Лиша.

– Я должен предупредить, – сказал Аббан, – что с господином приедет Дамаджах.

– Разумеется. – Это не стало неожиданностью для Лиши. – Шар’дама ка не пристало наносить визиты без присмотра своей дживах ка.

Аббан поклонился еще раз:

– Вижу, что ты усвоила не только язык, но и обычаи.

Остальные красийцы прибыли вскоре, и почетный караул их даль’шарумов встретил Гаред с равным числом солдат Лощины. Лиша приветствовала их посольство в приемном зале, но с трона сошла, чтобы поздороваться дружески. По бокам встали бдительные Уонда и Стела.

С красийцами прибыл Терн, почти неузнаваемый в черных одеждах шарума, вымытый и ухоженный. На плечах у него сидел малыш, а рядом стояла шарум’тинг в белом тюрбане.

– Кто она такая? – спросила Стела.

Лиша не ответила, пытаясь проглотить комок в горле при виде вошедшей Аманвах с девочкой – младенцем. Рядом шла Кендалл с мальчиком на руках.

Наконец появились Инэвера и Ахман. Взгляд Дамаджах был холоден, но кивок – почтителен. Царственный красавец Джардир просиял и обнял Лишу под зорким присмотром Инэверы:

– Суженая моя.

– Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть? – спросила Лиша, но с улыбкой.

– Безусловно, – поклонился Ахман. – Как только ты примешь мое предложение.

– Тебе придется ждать долго, – сказала Лиша. – Ты приехал подписывать нечто серьезнее, чем брачный договор.

Джардир уловил негодование Инэверы.

– Но только при условии, что мы договоримся о послед…

– Спокойно, дживах, – сказал Джардир. – Переговоров больше не будет. Это мой дар в благословение сегодняшнему дню.

– Ты уступаешь чересчур много, – прошипела Инэвера тихо, чтобы не слышали жители Лощины.

– Я вынужден согласиться с Дамаджах, – сказал Аббан.

– Я дал Пар’чину обещание, – громко произнес Джардир. – Так выполним же его, и без проволочек.

Церемония была короткой. Министр Лиши представил пять экземпляров переписанного Пакта Свободных городов, в котором официально объявлялось об окончании Шарак Сан – Дневной Битвы. Стороны признавали суверенитет друг друга, включая новое независимое герцогство Лощина и восстановленное герцогство Лактон. Дар Эверама уступался Красии, но с новыми законами, регулирующими торговлю и положение чинов.

Декларировалось единство в борьбе против демонов, но это теперь казалось делом далеким. Немногие уцелевшие подземники не имели вождя, а великие метки росли и все дальше отгоняли их от охраняемой территории.

Когда все экземпляры подписали и заверили, генерал Гаред панибратски, по-землепашески, хлопнул Джардира по спине. Охрана Джардира сделала стойку, но он не подал знака вмешаться.

– Мужички идут в гостиную выпить и перекурить, – сказал Гаред. – Бери Аббана и айда с нами.

Джардир быстро глянул на Инэверу.

– Иди, муж мой. – Ее шепот достиг только его серьги, но он различил за прозрачным покрывалом улыбку. – Я не убью дочь Эрни, пока тебя не будет.

Аббан, следивший за разговором, увидел еле заметный кивок Джардира и с готовностью обратился к Гареду:

– Конечно, сын Стива. Мы почтем это за честь. Веди нас.

Землепашцы вели себя раскованно, и в трубочном дыму смешались представители всех сословий и званий, однако подлинная знать держалась особняком в обществе чинов. Герцоги Раген и Исан стояли островком посреди толпы.

Исан отшагнул назад, но Раген ответил на приветствие Джардира, когда он протянул руку для пожатия по обычаю северян.

– Большая честь, герцог Раген, – сказал Джардир. – Пар’чин часто рассказывал о тебе. Если ты имеешь хоть каплю той доблести, которую он тебе приписывал, место на Небесах тебе обеспечено.

– Это честь для меня. – В ауре Рагена была настороженность, но при упоминании Пар’чина он расслабился.

Гаред подал знак, и внесли поднос с кружками северного эля.

– Я решил, что надо поднять тост за господина Тюка.

Джардир поднял руку:

– Прости, сын Стива, но Эведжах запрещает…

– Черное сердце Най, Ахман! – вскричал Аббан, перепугав всех, а больше других – самого Джардира.

Аббан никогда не осмеливался так разговаривать с ним в присутствии посторонних.

– Ты шар’дама ка, – сказал ему Аббан, как ребенку. – Чтобы исправить Эведжах, достаточно твоего слова. И если в Пар’чине имелась хоть капля той доблести, которую ты ему приписываешь, то самое время уважить обычаи его народа и поднять за него тост.

Джардир моргнул, лишившись дара речи, Аббан же извлек из карманов жилетки глиняную бутылочку и пригоршню крошечных фарфоровых чашек.

– А я как раз запасся всем необходимым.

– Я уже и не помню, когда в последний раз пил кузи, – сверкнул глазами Раген.

– Жуткая дрянь, – сказал Гаред. Тем не менее распалился и он.

Аббан наполнил и раздал чашечки:

– Пар’чин частенько захаживал в мой шатер, и мы не переходили к делам, пока трижды не выпивали.

Джардир ничего не сказал, когда Аббан налил ему. В последний раз кузи вышло ему боком, и он с тех пор воздерживался – больше из-за неудачного опыта, нежели следуя закону Эведжана.

Аббан поднял чашку:

– За сына Джефа – жесткого переговорщика, который ни разу не пытался меня надуть.

Все рассмеялись, чокнулись и плавным движением опрокинули чашки. Джардир скривился, когда жидкость кипятком обожгла язык и глотку. Остальные тоже поморщились.

Аббан разлил снова, и чашку поднял Раген:

– За Арлена Тюка, которого я почитал за родного сына.

Они опять соударились чашками и опрокинули их. На этот раз жжения не было. Джардир еще не оправился от первого глотка, и у него онемело во рту. Он успокоился, осознав правоту товарища. Ахман задолжал Пар’чину не только пакт.