Питер Бретт - Королева демонов [litres с оптимизированной обложкой]

– Пора рассказать всем и каждому о твоем героизме, – улыбнулся Раген.

– Я больше не буду претендовать на большее, чем заслужил, – возразил Кирин. – Я был бы ничем без музыки Восьмипалого и хора-камня матери Элиссы. Да и они бы не помогли без лесорубов и Горных Копий, положивших за меня жизнь.

Раген всмотрелся в него, с трудом узнавая человека, с которым давным-давно отправился в Тиббетс-Брук.

– Ты уверен, что хочешь пойти один? Возможно, Юкор будет недоволен…

– После такой недели его светлость навряд ли сумеет меня испугать. – Кирин протянул руку, но Раген перехватил запястье, привлек его к себе и обнял.

– Благослови тебя Создатель, – пожелала Элисса, тоже обнимая жонглера.

– Дух Восьмипалого гордится тобой, – сказал Йон и так хлопнул его по спине, что Кирин закашлялся. – Сомневаюсь, что и сам Рожер справился бы лучше.

– Да. Хорошо. – Кивнув остальным, Кирин пришпорил лошадь и устремился в сопровождении Горных Копий ко дворцу, а Раген повел эскорт из Лощины вверх по холму к своему внушительному, обнесенному стенами особняку.

– Ночь, – благоговейно проронил Йон, – так вот где ты проживаешь? Да он не меньше, чем крепость госпожи Лиши.

– Больше. – Стена вокруг особняка Рагена была пятнадцати футов в высоту и укреплена меченым стеклом. Она защищала огромные сады, метчиков и кузнецов, жилища слуг и склады с припасами, которых хватало на месяц.

Но Раген, окинув взором свои владения, понял, что этого окажется мало, если сбудутся предсказания Арлена.

Слуги хлынули во двор, но дети опередили всех и выскочили из дома, как будто за ними гнались огненные демоны.

– Мать! Отец!

У Рагена перехватило дыхание. Все месяцы отлучки за ними с Элиссой по пятам шла опасность, но он утешался тем, что детям ничто не грозит, и ни на миг не позволял себе усомниться в этом. Теперь, видя их полными сил и радости, он сполна ощутил бремя тревоги, которую так долго сдерживал.

Раген едва успел спешиться – в объятия к нему бросилась Марья. Ей не было и десяти, но красотой она уже сравнялась с матерью. Он со смехом сжимал ее, пока она не пискнула. Едва он ослабил хватку, она усилила свою, и у него вдруг подкосились ноги. Упав на колено, он всхлипнул, прижимая ее к себе. Последние девять месяцев разлуки с детьми показались ему вечностью. А им каково приходилось?

Маленький Арлен, которому, пока их не было, исполнилось шесть, восторженно подпрыгивал, глядя, как Элисса соскакивает с седла. Как белка, вскарабкался он по ее ноге на руки и уткнулся в грудь; она тоже прижала его и всхлипнула.

– Мы целы и невредимы, – шепнул Раген. – И клянусь солнцем, так будет впредь.

Остальные домочадцы держались поодаль, давая родителям побыть с детьми. Мать Маргрит взяла хлопоты на себя, поручив конюхам забрать лошадей и разместить гостей.

– Пошли за травницами! – крикнул ей Раген. – Самыми лучшими! Сопровождающие – наши гости.

Кивнув, Маргрит послала гонцов. Дородная, крупная, она подошла к чете, как только дети отпустили родителей и скользнули на землю. Элисса и Раген вмиг очутились уже в медвежьих объятиях.

– Хвала Создателю, вы вернулись, – прошептала она.

– Не понимаю, как это рана затянулась, а внутреннее кровотечение продолжилось. – Госпожа Анет завязала последний узел длинного шва на животе Ворона. – Мне пришлось иссекать рубцовую ткань и штопать глубже. Ему повезло, что выжил.

Ворон оставался без сознания и дышал парами, которые закачивали через лицевую маску.

Элисса заломила руки:

– Это моя вина.

– Вздор. Как это возможно?

Анет была главой Школы травниц – наверно, лучшей знахаркой в Милне. Ее, привыкшую пользовать аристократов и богатеев, обычно невозможно было выкурить из библиотечного корпуса, но посещение дома цехового мастера дело не только престижное, но и выгодное.

– Я применила кость демона, чтобы закрыть рану, – пояснила Элисса. – Решила, что магия залечит и внутренние повреждения.

Травница посмотрела на нее как на тронутую, но Элисса была богата, благородных кровей, а два эти качества, как известно, способствуют чудаковатости.

– Бинтуйте.

Старуха предоставила подмастерьям перевязать рану и пошла к умывальнику – отмываться от крови. По белоснежному фартуку тянулась красная полоса.

– Короче, что бы ни случилось, со временем он поправится. Пролежит неделю-другую, а ноги окрепнут через месяцы.

Ее снисходительный тон разозлил Элиссу. Не для того она столько раз рисковала жизнью, чтобы ей выговаривала женщина, которая и демонов-то, наверное, встречала исключительно в книгах.

– Так не пойдет.

Старуха взглянула на нее, теряя терпение, но Элисса не дала ей времени ответить и вынула из пояса стило.

– Вы, разумеется, слышали о магической отдаче – как магия влияет на тех, кто сражается с демонами.

Госпожа Анет скептически покосилась на стило:

– Не знаю, миледи, каких идей вы набрались в Лощине, но здесь, в Милне, мы лечим по науке, а не фокусами.

– Да, лейтенант Ворон обязан вашей науке жизнью, – согласилась Элисса. – Но ваши представления пора расширить.

Пока травница трудилась, уже пала ночь. Элиссе было достаточно повернуть выключатель, чтобы убрать лектрическое освещение и погрузить комнату в темноту. Стило оставило серебристый светящийся след, когда она быстро набросала в воздухе письмена; затем, зарядив их, она зажгла под потолком кольцо из меток, которые озарили комнату чистым белым светом.

Анет скрестила на груди руки:

– Наверно, для вас явится откровением, что я уже видела световые метки.

– Возможно, но этого вы не видели никогда.

Элисса подплыла к постели, и подмастерья-травницы нервозно отшатнулись, не желая участвовать в надвигавшейся схватке с их госпожой.

– Что вы делаете? – оторопела Анет, когда Элисса сняла недавно наложенные бинты.

– Ставлю его на ноги, – ответила Элисса.

Анет схватила ее за руку. Она была седая как лунь, но держала крепко.

– Сказано же вам…

Элисса вновь подняла стило, и Анет осеклась. Сверкая глазами, она отступила:

– Я не виновата, если вы сделаете хуже.

– Просто смотрите.

Повернувшись к Ворону и держа стило, как кисточку, Элисса мелким почерком очертила шов серебристыми метками, перетекавшими одна в другую. Замкнув контур, она зарядила его. Вспыхнул свет, и травница с подмастерьями невольно подались вперед.

– Во имя тьмы ночной – что… – Анет смотрела, как рана смыкается. Через считаные секунды от нее не осталось следа – ни покраснения, ни рубца. Только несколько капель крови и стежки на гладкой розовой плоти.

Ворон глубоко прерывисто вздохнул, открыл глаза, и старуха, забывшись, истерически взвизгнула.