Екатерина Неволина - Плащ для Красной Шапочки [litres]

Смерть опять подошла слишком близко. Уже второй раз за короткий промежуток времени.

Терять Анне больше было нечего, поэтому она подалась вперед, стараясь не обращать внимание на то, что острый нож рассек нежную кожу на шее, и по груди уже стекала кровь, впилась губами в губы Охотника.

Это был самый необычный поцелуй в ее жизни. Да и вообще трудно себе представить что-нибудь необычнее поцелуя на волосок от смерти, поцелуя с тем самым человеком, который несет тебе эту смерть.

И Охотник растерялся. Аня почувствовала, как он вздрогнул и ответил на поцелуй, рука с ножом дрогнула и слегка отдалилась.

От запаха крови кружилась голова. Девушка не понимала, много ли ее потеряла, однако уже чувствовала слабость. Словно во сне, медленно, ей казалось, что невероятно, безумно медленно, она собралась с силами и точно, как учили ее на тренировке, ударила Охотника ногой в пах. Данный прием не описывается в куртуазных романах или даже более простых сказках, однако именно ему первому учат девушек на курсах самообороны.

И прием сработал.

Охотник инстинктивно согнулся от боли, и Аня, воспользовавшись моментом, выбила у него нож, а потом кинула его Жану и схватила собственный меч, лежащий неподалеку.

Миг – и острие замерло у горла Охотника. Только сама Аня старалась держаться так, чтобы не попасться в его медвежий захват.

– Режь свои веревки! Быстрее! Ты мне нужен! – крикнула она Жану.

Охотник поднял на нее взгляд. В его глазах была насмешка и что-то еще, что девушка не поняла. Вероятно, из-за недостаточного освещения.

– Подлый прием? – спросил он иронично.

– С подлецами любые приемы хороши, – парировала Аня.

– Значит, я подлец, – он словно и не спрашивал, а соглашался с ее словами.

Во всем происходящем ощущалось что-то неправильное… Но от слабости девушка никак не могла понять, что именно.

– Ты служишь колдуну, разрушающему эти земли, – напомнила она.

– Надо же, какая новость, – снова усмехнулся он. – Я служу своему Королю, которому давал присягу.

– Но твой господин виновен в бедах королевства, – возразила девушка.

– А я думал, что виноваты те, кто его убил, – спокойно произнес Охотник.

Аня почувствовала раздражение. Еще немного – и он начнет ее переубеждать, попытается сбить с толку и обмануть. А потом – и убить. Ведь он собирался ее убить, она это прекрасно понимала.

– Я не стану тебя слушать! – громко сказала девушка.

– Ну конечно, ты предпочитаешь слушать сладкоголосых обманщиков. Ведь так?

Она не ответила, только отерла левой рукой кровь с шеи. Кажется, рана оказалась небольшой и больше не кровила.

Тем временем Жан выбрался из своих веревок и подошел к Ане, протягивая отнятый у Охотника нож:

– Вот, убей его, этим удобнее будет.

Аня перехватила меч левой рукой и, ни на секунду не ослабляя внимание, приняла поданное ей оружие.

И зачем же она посмотрела в лицо стоящему перед ней мужчине? Это оказалось непростительной ошибкой.

Он был совсем не такой, как Принц. Старше, резче, грубее. Если над лицом Принца как будто долго трудился самый талантливый скульптор, стремясь создать образец изящества и совершенства, лицо Охотника казалось высеченным наспех. Высокая линия лба, прямой нос, но слишком тяжелый, неумело вырезанный подбородок, слишком большие надбровные дуги, обветренная, загрубевшая кожа и чересчур пронзительные серые глаза… Он смотрел на нее в упор, и Анна вдруг поняла, что не сможет убить живого человека. Ее не учили этому, это противно самой человеческой природе, какие бы благородные мотивы не были у убийцы.

– И чего ты ждешь? – поинтересовался Охотник.

– Убей его! – крикнул с ненавистью Жан, тяжело дыша за ее спиной.

Аня мысленно досчитала до десяти, а потом обратилась к Жану, не отрывая взгляда от Охотника и будучи готовой пресечь его любую попытку к сопротивлению:

– Свяжи ему руки. Да покрепче.

– Но зачем? – удивился парень. – Просто вскрой этой свинье глотку.

– Я сказала: свяжи руки! – Аня слегка повысила голос, и Жан, вздохнув, принялся за работу.

– Я смотрю, ты научилась командовать. Возглавишь королевскую армию? Им давно недоставало приличного командующего, – заметил Охотник, не сопротивляясь действиям парнишки.

– Уж получше тебя, – ответила девушка. Ей было уже не до состязания в остроумии. Может, крови вытекло и немного, однако все тело охватила слабость. Колени начинали дрожать, словно желе. Приходилось предпринимать максимум усилий, чтобы не показывать, что с ней происходит, чтобы хоть отчасти сохранить вид.

– А убивать так и не научилась. Кровь жидковата, похоже, – продолжал мужчина, словно всерьез намеревался вывести ее из себя и напроситься на удар в область горла.

Аня сглотнула, собираясь с мыслями.

– Потренируюсь на твоем господине, – выдала она фактически неожиданно для себя.

Жан меж тем связал пленника остатками веревки и скептически оглядел дело своих рук.

– Он выпутается, – предупредил парень. – Причем, боюсь, довольно скоро. Нельзя его так оставлять. Хочешь, я его зарежу?

– Соглашайся, – прокомментировал Охотник. – Чудесный способ избежать ответственности и оставить свои руки чистыми и нежными. Твои друзья из замка всегда так и делают.

– Заткнись! – крикнула Аня, досадуя, что не ощущает нужного раздражения, а поэтому ударила связанного под ребра и отчего-то тут же почувствовала себя еще хуже.

– Ты же не оставишь его живым? – настаивал Жан, нетерпеливо топчась возле нее.

– С тобой не посоветовалась, – девушка пристегнула меч, а нож Охотника так и оставила наизготовку. – Все, не теряем больше времени. Нужно идти.

Жан с ненавистью посмотрел на Охотника и изо всех сил пнул его в живот.

– Да вы сработались! – хмыкнул тот, переведя дыхание. – Как слаженно действуете. Избивать связанных у вас получается неплохо, но недостаточно изощренно. Можно причинить больше боли. Хотите урок?

– Идем, у нас мало времени, – не отвечая на его провокации, Аня потянула Жана за руку, одновременно доставая из кармана плаща заветный клубочек.

Парень шмыгнул носом и не ответил.

Она бросила клубочек на землю, и тот резво покатился прочь.

Клубочек вел их через лес, становившейся все более мрачным. Вокруг были только иссхошиеся покореженные деревья, а на земле не росло ни единой травинки. По пути Аня кое-как перевязала свою рану, глядя на которую Жан покачал головой.

– Есть одна трава, – сказал он, – которая помогает исцелению, но разве ее здесь найдешь, – парнишка вздохнул и кивнул на мертвый лес.

– Ну значит, и нечего говорить об этом, – отрезала Аня. Она чувствовала себя очень уставшей, однако четко понимала, что дороги назад нет – только вперед и, если она не справится сейчас, второго шанса не представится.