Ольга Гусейнова - Половинка [litres с оптимизированной обложкой]

– Чуть не развоплотил наш ключ к будущему, – проворчал Тьюго у меня за спиной, заставив передернуться от страха: я же была на волосок от гибели!

Хейго напугал до смерти, бросив поверх моей головы бешеный взгляд.

– То есть обжигает не каждое ваше прикосновение? – шепотом уточнила я.

– Нет. – Тьюго темным шлейфом проскользнул мимо меня в хижину. – Обжигает дотла только смерть, в которой мы растворяем своих врагов. А мы всего лишь ледышки…

К голове желтоглазого «ледышки» протянулись пять серых нитей. Видимо, товарищи ему вновь принялись выговаривать за излишнюю разговорчивость, а голубоглазый злюка продолжал испытывать его суровым ледяным взглядом, скрежеща зубами.

– Лары, мы будем сегодня завтракать или кормиться придется разговорами?

Я отважилась защитить риирца, слишком рьяно пытавшегося удовлетворить мое любопытство.

Неожиданно Хейго взял меня за руку и стащил варежку. Затем с довольным видом переплел наши пальцы и под моим ошарашенным взглядом повел к лавке. Усадив на меховой мешок, взял со стола плошку, от которой уже поднимался пар, и протянул мне:

– Сегодня я сам для тебя готовил. – Затем, с некоторым предвкушением взяв вторую посудину, заметил: – Повезло, что нам положили запасную, а то ели бы сейчас из одной.

Я машинально отметила, что обращение «вы» он теперь использует, когда волнуется. Но волна раздражения сразу же улеглась, потому что мое внимание привлек его слишком легкий для здешнего холода костюм:

– Лар Хейго, неужели вам не холодно? Может, вы воспользуетесь запасной шкурой?

Хейго с интересом исследователя понюхал похлебку. Раньше он не готовил мне еду, поэтому я подспудно ожидала очередного сюрприза в виде непроваренной и плохо прожевываемой пищи. Не будешь же жаловаться на дурную кухню, ведь сами «повара» не пробуют свои блюда. Сносно пахнет – и ладно!

– Нет! Не нужно, – отказался он, бросив на меня веселый взгляд. – Тьма защитит от холода, а половинка согреет.

– Какая половинка? – уточнила я, подозревая себя.

– Моей души, – ответил он, не то успокоив, не то предложив еще одну загадку, которых и так не счесть.

И попробовал свое варево на вкус. Потом еще и еще и, наконец, поморщившись, пожаловался:

– А почему невкусно получилось? И овощи недоваренные? Свер, ты же говорил, достаточно досчитать до десяти и – съедобно.

– Леди Оливии нравилось, – озадаченно отозвался горе-повар. – Она ни разу не жаловалась…

Я смешливо фыркнула, чуть не расплескав похлебку, и стала центром общего внимания.

– Ты постоянно ела полусырую похлебку и молчала? – слегка склонив голову, спросил Хейго.

– Мы не на званом ужине, чтобы привередничать, – пожала я плечами. Затем смущенно попросила: – Но если вам не трудно, лар Свер, считайте в следующий раз до двадцати.

«Сотрапезники» молчали несколько мгновений, затем раздалось приглушенное хмыканье. Новый повар накрыл ладонями обе наши плошки, окутывая их тьмой. Посчитал по совету главного едока до десяти и решительно попробовал «блюдо по улучшенному рецепту». Кивнул мне удовлетворенно, мол, проверил, есть можно, и с аппетитом принялся за еду.

А я, зачарованно глядя на него, спросила:

– Твоя магия все равно осталась? Несмотря на то что ты перестал быть элементалем?

– Элементаль – это тоже я, часть меня, которая исчезнуть никуда не может. На данном этапе я застрял в… другой форме. Это ограничивает мои возможности, но не умаляет способностей.

Да, конечно, какой же мужчина признается женщине, что слабее, чем хотелось бы. Даже темный «правдолюб» на такое не способен! Все-таки они действительно похожи на нас, людей!

Надоело! Надоело полулежа ехать в санях, кутаться от холода, есть однообразное варево. Даже к постоянным встречам с белыми, монстрами и ищущими привыкла. С этой мыслью я уснула вчера вечером. Безразличие накатило. Осталось единственное желание – увидеть, наконец, свой дом!

Риирцы поспешали и разбудили меня ранним утром, когда рассвет едва-едва забрезжил, дав поспать часов пять от силы. Хейго буквально всучил похлебку, надо отдать должное, проваренную, Тьюго проводил в ближайшие кусты, и, тоже надо отдать ему должное, попытался поднять мне настроение на обратном пути.

Мы быстро выдвинулись. Сегодня из-за довольно плотного тумана окружающее пространство просматривалось шагов на сто. Казалось, на ощупь пробираемся. Поэтому я сразу провалилась в сон, пригревшись в мешке под боком у Хейго, в который раз отринув приличия до лучших дней. Просто когда не в состоянии разлепить глаза и снежные умывания не помогают, не до правил и условностей. Как-нибудь потом…

Сквозь дрему я почувствовала прикосновения Хейго, опять касавшегося моего лица, настойчиво тянувшегося при каждой возможности погладить не скрытую одеждой кожу. Затем его ловкие проворные пальцы забрались ко мне под капюшон и начали массировать затылок, почесали за ушами, будто кошку, добрались до шеи. Щекотно! Теплое дыхание склонившегося ко мне мужчины согрело щеку, потом он коснулся ее губами. Легкими поцелуями покрывал виски, веки.

– Тепло ли тебе, Оли?

Разнежившись в уютном коконе под мерный ход саней, я наслаждалась неожиданной лаской, поэтому ответила откровенно:

– Очень! Так тепло и хорошо мне давно не было.

– Если бы ты знала, как приятно это слышать, – тихо, довольно прошелестел неповторимый голос риирца, будораживший мою женскую суть.

И вновь его теплые губы легко, мягко, нежно, как крылья бабочки, касались моих век, скул, почти невесомо скользили от одного уголка рта к другому. Горячий и влажный язык лизнул нижнюю губу, словно пробуя меня на вкус. Последовал томительный тяжелый вздох, будто мужчина испытывал свою выдержку, а затем снова едва осязаемо поцеловал. Казалось, у него просто нет сил отказаться от этих воздушных прикосновений. Все равно что лишить себя удовольствия…

– Тепло ли тебе, Ягодка?

– Угу, – наслаждаясь живительным теплом и горячими поцелуями, согласилась я.

Ягодка! Ласковое слово отдалось в душе благодарностью, напомнив о счастливых временах. Но!.. Распахнув глаза, я уставилась на Хейго, низко склонившегося надо мной и разглядывающего с пугающе голодным любопытством, даже не так – откровенным желанием! Впору зажмуриться! И пусть праздник души продолжается. Затем дошло, что я почти лежу у него на коленях, а он поддерживает меня под головой одной рукой, а второй – ласкает! Да еще целует! И происходит все это отнюдь не во сне! А вокруг полно народа. Стыдоба!

Я кашлянула, прочищая горло, устыдившись неприличного положения, в котором оказалась из-за соседа в мешке. И чего скрывать – собственного отклика. Отодвинулась, насколько получилось в тесноте, и хрипло, тщательно подбирая слова и тон, спросила: