Ольга Гусейнова - Половинка [litres с оптимизированной обложкой]

Как же приятно лежать в мягкой большой кровати, на пышной подушке, подложив под щеку ладонь, а вторую – поверх пухового одеяла в белом тонком пододеяльнике, вышитом родовыми вензелями, искусно вплетенными в растительный узор лучшей королевской белошвейкой, – роскошь, уже довольно подзабытая за годы жизни в Дармаше.

Перед сном я подбросила поленьев в топку и легла спать в «зимней», любимой когда-то ночной рубашке до пят, в кружевах на груди и розовых цветочках. И теперь, кажется, всей кожей впитывала ощущение теплого мягкого счастья. Как же много вокруг удивительных и в то же время обыденных вещей, приятных до странного щекотного трепета в душе, которые начинаешь ценить слишком поздно. Но лучше поздно, чем никогда – эту истину я усвоила на всю оставшуюся жизнь.

На душе и вокруг царили покой и умиротворение, поэтому можно было спокойно рассматривать свои руки. Пошевелила пальцами, поднесла к глазам – Тьма тоже «дремала», ощущаясь лишь благостным шлейфом и загадочным удовольствием. После целого дня «соседства» или тесного «проживания» – поди разберись! – страх перед ней исчез незаметно, словно снег растаял. И я лениво размышляла, каким образом она является частью Хейго и живет во мне. В общем, загадочная сущность эта Дама.

Я пошевелила пальцами, поднесла руку ближе к глазам, всматриваясь. Тьма представлялась едва заметным серым облачком, окутавшим пальцы. Видимо, ощущая мои сильные эмоции, она начинала концентрироваться и тоже «нервничать» – сновать по телу. Это мне в самом начале знакомства с Тьмой «привиделось», что она будто бы живая и похожа на змеек. В спокойном состоянии я пришла к мнению, что «ленточки» и «гады» – эманации Тьмы. Наверное, обделенный даром человек заметит лишь чуть более насыщенные тени, которые будут метаться по лицам половинок. И только маги, как и сама вчера, увидят черные снующие «ленточки».

Мысль порадовала безмерно. Не видят и не надо, это к лучшему. Нечего простой люд пугать, ведь он трудится на благо королевства. Другое дело – чародеи из высокородных фамилий и королевских династий. Хм-м-м, а вот те пусть лишний раз подумают, стоит ли точить на нас зуб.

Даже представила, как появлюсь в «темной наружности» перед королем Дармаша, внушая страх и уважение… Удовлетворившись картинкой, хихикнула – и настроение резко скакнуло вверх. Перевернувшись на спину и подняв руку, я полюбовалась на свои пальцы, как на дорогое украшение, которым можно похвастаться. Или напугать коварных обманщиков! Жаль, вчера к вечеру мужчины так и не появились, занимаясь зачисткой территорий, как они выразились.

– Я рад, что к моей Тьме ты быстро привыкла, – довольно прошелестел рядом голос моей половинки.

Обернувшись, я увидела знакомую картину: Хейго лежал, облокотившись на подушки, чуть скрытый тенью полога, в своей, как выяснилось, бессменной черной одежде и… обуви.

Отметив мой возмущенный взгляд, обращенный на его ботинки, он хмыкнул и через мгновение «разулся», затем пошевелил обнаженными пальцами ног и признал:

– Я забыл, что у людей находиться в обуви на кровати – дурной тон. Но хочу сразу заметить, что к моей Тьме ни одна соринка не прилипает. Если ты беспокоишься об испачканном белье.

Облизав губы, я кашлянула, а то горло пересохло и, отведя взгляд от обычных мужских ног, странно взволновавших меня, ответила:

– Да, по обыкновению мы не лезем в кровать в обуви или дорожной одежде… но… ты что делаешь?

Последний вопрос я выкрикнула, сорвавшись на писк, поскольку Хейго так же легко, как и от обуви, избавился от своей одежды. Всей! И теперь лежал совершенно голый. И будь неладно неуемное наследственное любопытство Малина, я успела разглядеть его полностью: сильные мускулистые руки, которые он заложил за голову, широкую безволосую грудь, рельефный, словно каменный живот, узкие бедра, мускулистые ноги воина. И то, что в паху, тоже рассмотрела, заливаясь жарким стыдливым румянцем. Хм-м-м, если судить по описаниям и замечаниям женщин, что обращались ко мне за разными травками в Дармаше, да разговорам в будуарах, там все как у людей.

Я закрыла ладонями лицо и пробормотала:

– Бесстыдник! Разве можно так перед девушкой и в чужой спальне! И…

Я услышала мягкий смех, затем Хейго настойчиво отвел мои руки от лица и прошелестел:

– Ягодка моя, не знал, что ты такая стыдливая, но ради тебя я штаны «надел», чтобы не смущать.

Уловив мой облегченный вздох, рассмеялся в голос и сгреб в охапку, прижимая к обнаженной груди.

– Оли, спальня эта наша, привыкай видеть меня всяким. Мы уже едины. Как только жреца сговорчивого найдем, так и свадьбу для тебя сыграем…

Хотела оттолкнуть Хейго, но не смогла. Наоборот, замерла, прижавшись щекой к его груди, ощущая жар его кожи и уже знакомый до малейших оттенков запах летнего луга. Расслабилась и опустила неловко растопыренные руки, а затем храбро положила ему на плечи. Сердце колотилось все быстрее – в объятиях полуобнаженного мужчины я оказалась впервые.

Между нами лишь ткань ночной рубашки, и я чувствую, как моя грудь слегка расплющивается о его. Происходящее между нами воспринимается особенно остро. Было чуть-чуть страшно, немного волнительно и одновременно возникло желание быть еще ближе, теснее. Опять облизнув губы, я нерешительно сжала руки на плечах Хейго, наслаждаясь его внутренней силой, мощью, что таится в этом теле. Мой мужчина, мой воин, моя половинка!

Хейго ладонью провел по моей талии, поднялся по спине, слегка надавливая указательным пальцем ложбинку позвоночника – так приятно, нежно, щекотно, что я выгнулась, словно кошка. Погладил мои плечи, а потом зарылся пальцами в распущенные волосы, которые я забыла заплести на ночь в косу.

– Мне тоже очень нравится чувствовать твое тело под ладонями, – неожиданно как-то придушенно произнес он.

Я в этот момент ладошками подбиралась к его ключицам, восторгаясь шириной плеч, ощущая каждый перекат мышц – и замерла, оставив руки у него на груди. Сглотнула и, приподняв лицо, притворно удивленно спросила:

– Почему ты решил, что мне нравится тебя трогать?

Склонилась над ним чуть ниже, всматриваясь в темнеющие, словно в шторм, необычайно яркие глаза, несколько резковатые для цветанца черты лица, отметила, как уголки губ дрогнули в улыбке, слегка обнажив идеально белые зубы. Хейго коротко усмехнулся – дернулся кадык на мощной шее. Меня будто приворожили: глаз не могла оторвать от него. Даже кадык и шея у него истинно мужественные. И еще – видно, как жилка бьется. Тоже удивительно: кровь у него красная, сама видела, а состоит он из Тьмы.

– Потому что наши чувства тоже одни на двоих, цветочек мой, – тихим шелестом прошелся по моим нервам его голос, вызвав приятную волну мурашек, разбежавшихся до кончиков пальцев и затем свернувшихся в животе теплым клубочком.