Мэрион Брэдли - Туманы Авалона [litres]

– Не дольше, чем для тебя, сынок. Не присядешь ли?

– Ненадолго, матушка. – Усевшись, Артур, незадолго до того наевшийся досыта, рассеянно захватил пригоршню сладостей, что Моргейна отложила про запас. Какой же он все-таки еще мальчишка! Набив рот миндальным печеньем, он промолвил: – Матушка, не хочешь ли ты снова выйти замуж? Я бы подыскал тебе в мужья богатейшего – и добрейшего из лордов. Уриенс, владыка Северного Уэльса, овдовел, не сомневаюсь, что он обрадовался бы хорошей жене.

– Спасибо, милый сын, – улыбнулась Игрейна. – Но, побывав женою короля, меньшим я не удовольствуюсь. Кроме того, я всей душой любила твоего отца, я не хочу ему замены.

– Ну что ж, матушка, пусть будет так, как ты желаешь, – отозвался Артур. – Я просто не хотел, чтобы ты грустила в одиночестве.

– Сложно мучиться одиночеством в монастыре, сынок, в окружении прочих женщин. Кроме того, там – Господь.

– Я бы лучше поселилась в лесном скиту, нежели в доме, битком набитом женщинами, что трещат без умолку! – обронила Моргауза. – Если Господь и в самом деле там, то-то непросто Ему вставить словечко!

Игрейна не задержалась с ответом – и на мгновение Моргейна узнала живую, остроумную мать своего детства:

– Полагаю, как любой подкаблучник, Он больше слушает своих невест, нежели говорит сам, но ежели внимательно прислушаться, так голос Господа зазвучит совсем рядом. Но случалось ли тебе когда-нибудь присмиреть настолько, чтобы прислушаться и расслышать Господа, Моргауза?

Рассмеявшись, Моргауза жестом дала понять, что удар попал в цель.

– А ты, Ланселет? – обворожительно улыбаясь, осведомилась она. – Ты помолвлен ли, или, может статься, уже женат?

Юноша со смехом встряхнул головой:

– Ох нет, тетя. Не сомневаюсь, что мой отец, король Бан, рано или поздно подыщет мне жену. Но пока мне хотелось бы служить своему королю и оставаться при нем.

Артур, улыбнувшись другу, хлопнул его по плечу.

– Эти двое неустрашимых кузенов охраняют меня надежнее, чем в старину – цезарей!

– Артур, сдается мне, Кэй ревнует, – тихо проговорила Игрейна. – Скажи ему что-нибудь доброе. – Моргейна подняла глаза на угрюмого, обезображенного шрамом Кэя. Вот уж кому тяжко приходится, столько лет он считал Артура никчемным отцовским приемышем – а теперь вот младший брат потеснил его, младший брат стал королем… и сердце его отдано двум новым друзьям.

– Когда в здешней земле воцарится мир, всем вам мы, конечно же, подыщем и жен, и замки. Но ты, Кэй, станешь хранителем моего собственного замка как мой сенешаль, – промолвил Артур.

– Мне и довольно, приемный брат… прости, мне следует сказать, лорд мой и король…

– Нет, – возразил Артур, обнимая Кэя. – Господь меня накажи, если я когда-либо потребую от тебя, брат, этаких велеречий!

Игрейна судорожно вздохнула.

– Артур, когда ты так говоришь, мне порою мерещится, будто я слышу голос твоего отца.

– Я очень жалею – ради себя, госпожа! – что не узнал его лучше. Но знаю я также, что король не всегда волен поступать так, как ему хочется; как и королева. – Он поднес к губам руку Игрейны. « Итак, эту истину о королевском ремесле он уже постиг », – отметила про себя Моргейна.

– Сдается мне, – промолвила Игрейна, – твое окружение вот-вот объявит тебе о том, что тебе следует избрать жену.

– Да, наверное, – пожал плечами Артур. – Надо думать, у каждого правителя есть дочка, которую он не прочь выдать за Верховного короля. Пожалуй, спрошу-ка я мерлина, какую выбрать. – Он встретился взглядом с Моргейной, на мгновение показавшись таким ранимым и беспомощным. – В конце концов, в женщинах я смыслю мало.

– Ну что ж, тогда придется подыскать для тебя первую красавицу королевства, и притом высокого рода, – весело отозвался Ланселет.

– Нет, – протянул Кэй. – Раз Артур разумно говорит, что все женщины в его глазах одинаковы, выберем ему невесту с лучшим приданым.

Артур прыснул.

– Так я поручаю это дело тебе, Кэй, и не сомневаюсь, что и свадьба у меня пройдет так же удачно, как коронация. Я бы предложил тебе посоветоваться с мерлином, и, вне всякого сомнения, у его святейшества архиепископа тоже найдется что сказать на этот счет. А ты, Моргейна? Подыскать ли тебе супруга или ты предпочла бы войти в свиту моей королевы? Кому и пристали высшие почести, как не дочери моей матери?

К Моргейне наконец вернулся дар речи.

– Лорд мой и король, я была бы рада остаться на Авалоне. Молю, не трудись искать мне супруга. « Даже если я жду ребенка! – добавила она про себя. – Даже тогда!»

– Пусть будет так, сестра, хотя, не сомневаюсь, у его святейшества архиепископа найдется что сказать и на этот счет: послушать его, так женщины Авалона – злые чародейки и ведьмы все до одной.

Моргейна не ответила, и Артур едва ли не виновато оглянулся на лордов и советников. Мерлин не сводил с него глаз.

– Вижу, я уже исчерпал время, отведенное мне на общение с матушкой, сестрой и соратниками, надо возвращаться к делам и вновь становиться королем. Госпожа…. – Он поклонился Игрейне, чуть более церемонно – Моргаузе, а когда настал черед Моргейны, он наклонился и поцеловал девушку в щеку. Моргейна словно оцепенела.

« Богиня-Матерь, что мы наделали! Он сказал, что всегда будет любить меня и тосковать обо мне, и ровно этого он делать не должен! Если бы то же самое чувствовал Ланселет…» Девушка вздохнула, подошла Игрейна и взяла ее за руку.

– Ты устала, дочка. Оно и немудрено – целый день простоять на солнце! Ты уверена, что не хочешь вернуться со мной в монастырь, где так спокойно и тихо? Нет? Ну что ж, Моргауза, уведи ее к себе в шатер, будь так добра.

– Да, милая сестра, ступай отдохни.

Моргейна проводила глазами молодых людей. Артур из деликатности шел не спеша, подстраиваясь под спотыкающуюся походку Кэя.

Моргейна с Моргаузой вернулись в шатер; девушка очень устала, но ей волей-неволей пришлось демонстрировать внимательность и учтивость, пока Лот рассуждал о некоем замысле Артура: освоить тактику сражения верхом, благодаря этому новому способу ведения боя удастся сокрушить вооруженные отряды саксонских захватчиков, – ведь те сражаются пешими да и по большей части не представляют собой хорошо обученных боевых единиц.

– Мальчик – великий стратег, – похвалил Лот. – Эта тактика того и гляди сработает; в конце концов, отряды пиктов и скоттов, заодно с Племенами, сражаясь под прикрытием лесов, деморализовали, как мне рассказывают, римские легионы: римляне слишком привыкли к упорядоченному бою по правилам и к врагам, что, не трогаясь с места, принимали открытый бой. У конницы над пехотой всегда преимущество, римские конные отряды, как я слышал, одерживали самые крупные победы.