Мэрион Брэдли - Туманы Авалона [litres]

– Не поверю! Или мне придется тут же, не медля, убить себя, чтоб не позволить Богине и дальше использовать меня или вершить зло с моей помощью! – яростно отозвался Ланселет. – Моргейна, ты обладаешь Зрением, а я – нет, но не могу я поверить, что это по божьей воле Артур и весь его двор должны оказаться в руках у Мордреда! Я уже говорил тебе: я попал сюда потому, что так распорядилось мое сознание – само, без моего ведома. Я вызвал авалонскую ладью, сам того не понимая, и приплыл на остров, но теперь мне кажется, что ничего лучшего я и придумать не мог. Ты, обладающая Зрением, можешь заглянуть в волшебное зеркало и узнать, где находится Галахад! Я готов даже вынести его гнев и потребовать, чтоб он отказался от поисков Грааля и вернулся в Камелот…

Моргейне показалось, что земля дрогнула у нее под ногами. Однажды она в болотах неосторожно сошла с тропы и почувствовала, как вязкая грязь заколебалась и начала расступаться; вот и сейчас она ощутила нечто подобное, и ей отчаянно захотелось побыстрее выбраться куда-нибудь в безопасное место… Моргейна услышала собственный голос, доносящийся откуда-то издалека:

– Ты действительно вернешься в Камелот вместе со своим сыном, Ланселет…

Но отчего же ей так холодно? Отчего этот холод вытягивает из нее последние силы?

– Я загляну в зеркало, раз ты так хочешь, родич. Но я не знаю Галахада, и может статься, не увижу ничего такого, что могло бы тебе помочь.

– Но все-таки – пообещай сделать все, что в твоих силах! – взмолился Ланселет.

– Я же сказала, что загляну в зеркало, – отозвалась Моргейна. – Но все будет так, как решит Богиня. Идем.

Солнце стояло уже высоко; когда они спускались к Священному источнику, сверху донеслось карканье ворона. Ланселет перекрестился, защищаясь от дурной приметы, но Моргейна подняла голову и переспросила:

– Что ты сказала, сестра?

В сознании у нее зазвучал голос Враны: «Не бойся. Мордред не убьет Галахада. Но Артур убьет Мордреда».

– Так Артур по-прежнему остается Королем-Оленем, – вслух произнесла Моргейна.

Ланселет изумленно уставился на нее.

– Ты что-то сказала, Моргейна?

Моргейна вновь услышала Врану. «Не к Священному источнику – к чаше, и немедленно! Час пробил» .

– Куда мы идем? – спросил Ланселет. – Я что, позабыл дорогу к Священному источнику?

И Моргейна, вскинув голову, поняла, что пришла не к источнику, а к небольшой церквушке, в которой древнее христианское братство проводило свои богослужения. Они утверждали, что церковь построена на том самом месте, где старец Иосиф воткнул свой посох в склон холма, именуемого холмом Уставших. Моргейна взялась за ветку Священного терна. Терновник проколол ей палец до кости, и Моргейна, сама не понимая, что делает, протянула руку и провела на лбу у Ланселета кровавую черту.

Ланселет с испугом взглянул на нее. Моргейна услышала негромкое пение хора. «Кирие элейсон, Христе элейсон». Она тихо вошла в церковь и, к собственному удивлению, преклонила колени. Церковь была заполнена туманом, и Моргейне казалось, что сквозь этот туман она видит другую церковь, расположенную на Инис Витрин, и слышит, как другой хор выводит: «Кирие элейсон…» – но в этот хор вплетались и женские голоса. Да, это наверняка слышится с Инис Витрин – ведь в церкви на Авалоне нет женщин; а там, должно быть, поют монахини. На миг Моргейне почудилось, будто рядом с ней опустилась на колени Игрейна, и она услышала голос матери, нежный и чистый. «Кирие элейсон…» Священник стоял у алтаря. А потом рядом с ним словно бы возникла Нимуэ; ее чудные золотистые волосы струились по спине, и была она прекрасна, словно Гвенвифар в молодости. Но Моргейна не почувствовала, как в былые дни, безумной ревности и зависти – она взирала на красоту девушки с чистейшей, непорочной любовью… Туман сгущался. Моргейна уже почти не видела стоящего рядом с ней Ланселета – но вместе с тем она ясно различала Галахада, преклонившего колени у алтаря другой церкви. Лицо юноши сияло, словно на нем отражался нездешний свет, и Моргейна поняла, что он тоже глядит сквозь туманы – в церковь на Авалоне, где стоит Грааль…

Моргейна услышала доносящийся из другой церкви звон крохотных колоколов, и еще услышала… она так и не знала, который священник это говорил – тот, который был на Авалоне, или тот, который находился на Инис Витрин, но в сознании Моргейны зазвучал мягкий голос Талиесина: «В ту ночь, когда Христос был предан, Учитель наш взял эту чашу и благословил ее, и сказал: «Все, что вы пьете из этой чаши, есть кровь моя, что пролита будет за вас. И всякий раз, как будете вы пить из этой чаши – вспоминайте обо мне».

Моргейна видела тень священника, поднявшего чашу причастия – но в то же самое время это была дева Грааля, Нимуэ… а может, это она сама, Моргейна, поднесла чашу к губам Галахада? Ланселет бросился вперед, вскрикнув: «Свет, тот самый свет!..» – и рухнул на колени, заслонив глаза рукой, а потом распростерся на полу.

От прикосновения к Граалю лицо молодого рыцаря, скрытое ранее тенью, вдруг четко обрисовалось, сделалось ясным и живым, и туманы развеялись; Галахад преклонил колени и отпил из чаши.

– И как давят множество виноградин, чтоб создать единое вино, так и мы объединяемся в этом бескровном и безупречном жертвоприношении, и станем мы все едины в Великом свете, коий есть бог…

Лицо Галахада просияло восторгом; казалось, будто юноша исполнен света. Он вздохнул, не в силах вынести переполняющей его безграничной радости, протянул руки и взял чашу… осел на пол и остался лежать, недвижен.

«Прикосновение к Священным реликвиям – смерть для непосвященного…»

Моргейна увидела, как Нимуэ – или это была она сама? – накрыла лицо Галахада белым покрывалом. А затем Нимуэ исчезла, и оказалось, что чаша стоит на алтаре – всего лишь золотая чаша таинств, уже не сияющая нездешним светом… хотя Моргейна не была уверена, действительно ли чаша там стоит… ее окутывал туман. А мертвый Галахад лежал на полу церкви на Авалоне, холодный и застывший, бок о бок с Ланселетом.

Прошло немало времени, прежде чем Ланселет пошевелился. Когда он поднял голову, Моргейна увидела на его лице печать трагедии.

– Я оказался недостоин последовать за ним, – прошептал Ланселет.

– Ты должен отвезти его назад, в Камелот, – мягко произнесла Моргейна. – Он победил – он отыскал Грааль. Но это была его последняя победа. Он не смог вынести этого света.

– И я не смог, – все так же шепотом произнес Ланселет. – Взгляни – этот свет по-прежнему отражается на его лице. Что он видит?

Моргейна медленно покачала головой, чувствуя, как стынут ее руки.

– Нам никогда этого не узнать, Ланселет. Я знаю лишь одно – он умер, коснувшись Грааля.