Роман Злотников - Арвендейл Обреченный. Трое из Утренней Звезды

И в предвкушении этого эксперимента жизнь маркиза была полна смысла и почти счастлива.

До тех пор, как он не увидел впервые в глубине мутно колеблющейся зеркальной поверхности прекрасное лицо своей будущей жены…

Маркизу снова почудилось движение в коридоре. Он дернулся к двери, замер, весь наструнившись. Опять ничего. Ничего и никого…

– Дело всей жизни… – проговорил Рон, в очередной раз попытавшись возбудить в себе интерес к работе, и сам поразился тому, как жалобно звучит его голос.

Дело всей жизни, научная работа, результаты которой способны спасти мир, – каким отстраненно ненужным воспринималось им это теперь!

Что ему сейчас эта работа? На что ему весь мир? Если его обожаемая супруга совсем не любит его… Нисколечко даже не уважает. Не видит в нем ни мужа, ни господина, ни даже просто мужчину. Брезгует в постель с ним лечь.

И Рон вдруг разозлился.

Да что ж это такое! Муж он все-таки или не муж?! Коли так дело дальше пойдет, над ним даже слуги смеяться начнут!

Ступая твердо, Рон вышел в коридор. Остановился, помялся (он понятия не имел, где искать девичью своей супруги), но уже через минуту, всколыхнув в себе уверенность, пошел в произвольном направлении. Ничего, найдет. Попадется по дороге кто-нибудь из челяди, отведет его.

И действительно – скоро в ночном коридоре, гулко потрескивавшем от чадящих факелов, послышались шаги. Двое шли навстречу Рону, невидимые пока за поворотом, шли и беспечно и весело беседовали о чем-то. Один голос был мужским, молодым, ясным, а второй – женский, негромкий, но звонкий… какой-то холодновато звонкий. И такой знакомый!

– Сенга! – не удержавшись, воскликнул маркиз.

Голоса тотчас стихли, перестук шагов спутался, смолк…

Рон ринулся вперед. И на повороте коридора едва не сбил с ног свою супругу.

Сенга Грир была одна.

Минуту маркиз вообще ничего не мог сказать. Все мысли мигом выдуло из его головы, он лишь глупо улыбался, ослепленный долгожданным сиянием супруги. Она что-то сказала ему, а он не услышал. И ей пришлось повторить:

– Прогуливаетесь, мой господин?

– Я искал вас, моя госпожа, – пролепетал Рон.

– Я как раз направлялась в наши покои. Незачем было беспокоиться.

Она двинулась дальше, приглашающе кивнув ему. Маркиз неровно засеменил рядом – то выскакивая вперед, чтобы умильно заглянуть ей в лицо, то сразу же отставая, чтобы не вызвать ее неудовольствие своей назойливостью.

В голове Рона постепенно прояснялось. Он вдруг заметил, что прическа Сенги, всегда безукоризненная, сейчас несколько растрепана, платье немного помято, а один конец корсетного шнурка оборван. И прекрасное лицо супруги необычно расцвечено румянцем. Заметив все это, Рон тут же припомнил и еще кое-что…

– Мне показалось… – робко кашлянув, проговорил он, – что вы… что вас кто-то провожал…

– Конечно, мой господин, – спокойно отреагировала на это Сенга. – Один из стражников Утренней Звезды. Не подобает маркизе Грир передвигаться по ночным коридорам в одиночку. Хотя бы и в отцовском замке.

– И… куда же он подевался, тот стражник?

– Я отпустила его. Зачем он нужен, если теперь вы со мной?

– А… – начал было новый вопрос Рон, но Сенга каким-то образом догадалась, что его интересует:

– Мое новое положение связано с таким множеством забот! – сообщила она. – Совершенно не успеваю за собой следить, да еще и девчонки-фрейлины разболтались… Прошу прощения за свой внешний вид, мой господин… Вы ведь простите меня?

И провела тонким пальчиком по кучерявой бороде супруга. Маркиз аж задохнулся от такой нежданной нежности.

Рон Грир из рода Красных Вепрей был определенно умным юношей, и уж в наличии развитого аналитического мышления ему вряд ли кто мог отказать. Но любовь, как известно, оглупляет и самого умного. Вернее, не то чтобы оглупляет… Лишает желания и воли мыслить холодно и трезво – вот так правильнее. Достаточно прикосновения возлюбленной, достаточно одного-единственного ласкового слова, и не остается уже никаких вопросов и никаких опасений.

– Прямо падаю с ног! – вздохнула еще Сенга. – Так устала! Позвольте мне и сегодня ночью отдохнуть, мой господин? А уж завтра мы наверстаем упущенное. Не сердитесь и простите меня. Вы ведь простите?..

– Д-да… – пробормотал неумолимо разъезжающимися в счастливой улыбке губами Рон Грир. – Конечно, моя госпожа!..

Стая каррхамов, вышедшая к Малому Топтуну, насчитывала двенадцать голов. До сих пор охота стаи явно не была удачной – тела Курши Бочонка и удавленного Эвином каррхама твари растерзали и сожрали в несколько мгновений. После этого зверюги переключили свое внимание на людей, снова высоко взобравшихся на громадные ребра чудовищного скелета.

Вожак, тварь, почти в полтора раза крупнее своих сородичей, легко вскочив на позвоночник, поднялся на задние лапы. Острые когти поскребли по изогнутой поверхности древнего ребра, высекая белую крошку, облачка черного дыхания окутали окровавленную морду. Каррхам облизнулся, продемонстрировав острые зубы, похожие на кривые ножи.

– Какие теперь будут предложения? – мрачно осведомился Мартин, с трудом оторвав взгляд от жадно пылающих глазок твари; это под «его» ребром оказался вожак.

Вопрос предназначался по большей части Эвину, но Эвин не ответил. Прищурившись, он медленно поворачивал голову из стороны в сторону, словно выискивая пути к спасению.

Путей к спасению не было. И это понимали все. Странно, еще недавно разбойники всерьез думали о быстрой смерти, но сейчас, когда им представилась такая возможность, никто не спешил обрывать свою жизнь. Видимо, такова природа человека: даже в самый черный, в самый невозможный момент все еще на что-то надеяться…

– Держаться, пока руки-ноги не устанут… – хрипло выговорил Рамси Лютый. – А потом шлепаться живоглотам на обед. Или прыгнуть прямо сейчас и покончить с этим. Вот какие предложения. Целых два. Может, у кого другие есть?..

Через четверть часа сорвался Лысый Черт. Он даже не успел коснуться земли, был разорван на кровавые куски и сожран тварями, настигнувшими его еще в воздухе.

– Вот и второй, – констатировал Ухорез. – Кто следующий?

– Я! – неожиданно вызвался Тони Бельмо. – Уж очень тоскливо тут висеть. Такая смерть ничем не хуже любой другой. По крайней мере, быстро. Раз – и все. Прощайте, братцы…

– Стой! – вдруг вскинулся Эвин.

Удивительно, но при этом восклицании встрепенулись не только разбойники, но и каррхамы, вожделенно облизывающиеся под скелетом Топтуна.

Впрочем, кажется, вовсе не голос Эвина заставил тварей забеспокоиться.

В нескольких шагах от исполинского остова, над истоптанной грязью, усеянной осколками черных игл, забрызганной кровью – появилось голубое свечение. Сначала призрачно слабое, очень быстро оно набрало силу, превратившись в шар размером с кулак.