Александр Золотько - Игры богов

– Заткнись, – сказал Бродяга и сел. Мгновение назад была ночь. Теперь, судя по тому, что солнце горит прямо над головой, – полдень.

– Хорошо, – сказал Бес, – я заткнусь. Я буду молчаливым попутчиком. Только ты уж сделай одолжение, перестань валяться на песке и садись на горбатого. Никогда не видел, чтобы нормального человека настойка так сшибала с ног.

Бес не торопясь подошел к горбатым. Бродяга сидел на песке, прислушиваясь к тому, что творится внутри. Осторожно встал. Ему сейчас придется все делать осторожно.

Бродяга посмотрел на свою левую руку. Из кулака свисала цепочка. Талисман проклятых. Рука разжалась не сразу, пришлось постараться.

На ладони лежало то, что, в принципе, считалось неразрушимым. Еще вчера это была крохотная крылатая фигурка. Сейчас… Бродяга подбросил на ладони комок металла. Словно на воске, на нем отпечаталась каждая черточка и складка его ладони.

Бродяга снова сжал кулак и оглянулся на Беса. Не стоило пока демонстрировать тому вернувшуюся силу. Достаточно, что он знает о пяти Псах Бездны.

То, что осталось от талисмана, упало на песок. Бродяга осторожно загреб его сандалией.

– Можно ехать, – сказал Бродяга.

– Тогда садись, – не оборачиваясь, ответил Бес. И только сейчас Бродяга понял, что именно делает Бес.

Осторожно налив в ладонь серебристую жидкость из фляги, Бес поил горбатых. И судя по тому, что горбатые принимают подношение спокойно, совершает это кощунство Бес не первый раз.

Что-то изменилось в мире, если вот так просто можно вливать в горбатую скотину мечту тысяч поколений смертных людей. Бродяга помнил как минимум три случая, когда всего за десять капель бальзама правители отказывались от престола.

Бес скормил животным стоимость сотни царств. А потом отряхнул еще пару царств с руки. И вытер ее о грязный плащ.

Бродяга подошел к горбатым. Бес указал ему на того, что был темнее, а сам сел на почти белого.

Бродяга оглянулся на бархан, за которым, по словам Беса, остались имущество и скот проклятых.

– Они отравили всех горбатых, – не оборачиваясь, словно почувствовав взгляд попутчика, сказал Бес. – Они знали, что не вернутся из Расселины.

– Знали, – подтвердил Бродяга.

Пустыня покачивалась в такт шагам горбатых. Ветра не было, и только облака медленно плыли высоко в небе.

«Чушь, – подумал Бродяга. – Над пустыней не могут плыть облака».

– Знаешь, – сказал Бес, – я ничего не боюсь. Ничегошеньки. А вот стать проклятым…

– Не нужно святотатствовать, – сказал Бродяга. Сейчас он наслаждался чувством защищенности.

Да, солнце светило изо всех сил, и воздух должен был обжигать горло и кожу. Но выпитый бальзам надежно защищал от всего этого. Даже яркий, слепящий свет солнца, многократно отраженный барханами, не резал глаза, а доставлял наслаждение.

– При чем здесь святотатство? – спросил Бес.

– Как это при чем? – немного даже удивился Бродяга. – Проклятие падает на тех, кто разрушил храм или святилище. Да еще только в том случае, если они отказались покаяться и принести искупительные жертвы… Или…

– Или, не подумав, не выделили самую красивую девушку деревни прокаженному бродяге, который оказался прогуливающимся божком Пересыхающего ручья, – в тон ему продолжил Бес. – Или если отец отказался принести в жертву богу Нужника последнюю корову, говоря при этом, что без ее молока погибнут дети.

– Чушь, – сказал Бродяга.

– Это почему чушь?

– А потому, что проклятие – дело страшное. И…

Бес хмыкнул:

– Конечно, страшное. Каждую секунду ты ощущаешь боль. Болит каждая косточка, каждый суставчик, каждая волосинка… Только смерть может тебя освободить, а вот сама смерть может прийти как избавление, только когда проклявший бог разрешит, когда позволит совершить подвиг в свою честь. А это может произойти через три десятка лет, или через сотню, или вообще не произойдет. И суждено проклятым вечно скитаться, мучаясь от все усиливающейся боли и бессмысленно мечтая умереть. Или начиная убивать от безысходности, превращаясь в проклятие окрестных земель. Их ведь не так просто убить. Нужно раз за разом отнимать у них жизнь… Раз за разом, раз за разом… Но никто не станет оказывать эту услугу проклятым, ибо осиротевшее проклятие обрушится на убийцу. – Голос Беса чуть дрогнул. – Так что те ребята в Расселине умирали с улыбками на лицах. И если бы они не были проклятыми, то никогда бы не смогли убить Адских псов. Сколько раз проклятые умирали в той Расселине? Раз по тридцать, сорок? По сотне раз?

Бес замолчал.

Покачивалась пустыня, солнце медленно сползало к западу.

Бродяга чуть не ляпнул что-то вроде «А не преувеличиваешь ли ты, парень», но взглянул в лицо Беса и сдержался. Человек с такой тоской на лице не может поддерживать спокойный разговор.

– Ты куда дел талисман? – спросил, помолчав, Бес.

– Выбросил, – ответил Бродяга.

– А если кто-то найдет?

– Ничего, – сказал Бродяга, – я поднял его возле трупа, цепочка была оборвана. И кроме того…

– Что «кроме того»?

– Ничего, – сказал Бродяга. – Талисман уже не сможет действовать. Поверь мне.

Бес пожал плечами.

– Куда мы, кстати, движемся? – спросил Бродяга, чтобы сменить тему разговора.

– Вперед.

– А если серьезно?

– Мы движемся вперед, совершенно серьезно. От Расселины на запад. В славный Вечный город.

Бродяга оглянулся. Песок. Раскаленный белый песок. Солнце светит в лицо. Они действительно движутся на запад. К Вечному городу.

– А разве это не Южная пустыня? – спросил Бродяга.

– С чего ты это взял? – поинтересовался Бес.

– Элементарная логика. – Бродяга почувствовал легкое раздражение. – Существуют четыре выхода из бездны. Четыре. Северный – во льдах. Западный – на Островах в океане. Восточный – во Влажных лесах. И только южный – в пустыне. А если двигаться по Южной пустыне на запад, то можно попасть только в земли черных, а никак не в Вечный город. Или теперь Вечным городом называют какой-нибудь поселок охотников на гиен?

Бродяга даже добавил в свою интонацию иронии и сарказма.

– Нет, – ответил Бес. – Вечным городом называется город на семи островах и четырех реках. И от южного выхода из Ада, двигаясь на запад, можно действительно попасть лишь в земли черных. Только это… – Бес обвел руками пустыню вокруг. – Это не Южная пустыня. Это Великая восточная пустыня. И Влажных лесов здесь нет уже почти две тысячи лет. Здесь настигли Безумного бога. И была тут битва битвенная. Драка драквенная. Сам я долго не верил в то, что здесь были реки и леса, тем более Влажные, но получил подтверждение. Остатки этих лесов сохранились дальше на восток и юго-восток. Возле Восточного океана. И на Восточных островах. Неприятное, скажу тебе, это место – Влажные леса. Их недаром называют зеленым адом.