Ирина Лазаренко - Магия дружбы

К утру, когда через поднятый полог завиднелось светлеющее небо, умаявшийся топтаться рядом Ильдомейн отправился спать.

– Ты говоришь, что ради дочери выпрыгнешь из шкуры, – ворчал Кинфер, принимая на обследование очередную склянку, – и полезешь страховидлу в пасть. А на деле два дня просто сидел сиднем, ничего не делая!

– Я ее обтирал родниковой водой, – жалобно возразил Дег. – Родник тут рядышком, прям возле лагеря…

– Водой он ее обтирал, – повторил Кинфер и помотал головой. – Твой ребенок лежит два дня в беспамятстве, а ты обтираешь его водой. Не бежишь со всех ног за целителем, а уповаешь на водичку.

Дег тяжело опустился на свернутое валиком одеяло. На какой-то вздох он показался Кинферу совсем старым, хотя их с эльфом разделяло не так уж много лет.

– Нет целителей в округе, маг, некуда бежать. Дриады так говорят: что не лечится травами, то проходит со временем, что не прошло со временем – то неисцелимо. И не суди быстро, ты всего не знаешь и не все поймешь. Раз я сидел – значит не мог пойти.

Кинфер отмахнулся.

В Даэли ему было не по себе с самого начала.

Даже в портовом городке и в уютных зеленых поселках, рассыпанных вокруг него. Кинфер тут и не видел-то толком ничего, за два дня удалившись в глубь от побережья переходов, быть может, на сорок. Да и те по большей части проехал сегодня на попутной телеге.

Начало пути Кинфер оттягивал как мог, просиживал без толку штаны в одном из поселков неподалеку от порта да все придумывал для себя отговорки, чтобы не отправляться в дорогу. То устал после морского путешествия, то нужно осмотреться, то грифона купить, то коня…

Даэли совершенно не так представлялась ему когда-то. Нет, тут было, конечно, красиво и вроде как уютно, дриады радовали взгляд, и даже с местным подобием хлеба можно было б примириться…

С самой пристани Кинфер не мог отделаться от ощущения, что Даэли окутывает что-то чуждое и злобное. Наверное, оно было привычным, безопасным и даже родным для живущих здесь. Но не для чужаков.

В животе у Кинфера вязко и противно ворочалось предвестие, билось о ребра, прыгало к горлу, вызывало дурное желание вприпрыжку бежать обратно в порт и прыгать на первый корабль, идущий в Ортай.

В конце концов, мысленно надавав себе тумаков и напомнив о долге, эльф отыскал попутную телегу и решил, что терзаниям положен конец. Вот дорога, по ней и нужно идти. Кинфер даже воодушевился было, решив добраться до Линнивэ пешком от маленького поселка, куда привезла его телега. Возница отговаривал эльфа и предлагал ночлег, но маг отказался. Решившись наконец начать свой путь по Даэли, он не желал растягивать его ни на единый вздох сверх необходимого.

Он думал, дотемна поспеет выйти к Линнивэ. Кто б ему напомнил, что дорога лежит через леса! Что вся Даэли, бдыщева матерь забодай, – один большой лес!

На лагерь Ильдомейна эльф набрел в полной темени и отчаянии, а человеческому лицу обрадовался так, что словами не передать. Однако, судя по всему, встреча эта не сулила магу завершить начатый путь так быстро, как он вначале рассчитывал.

– Слушай, Дег, я понимаю, что тут в лесах жутковато. Но…

– Сколько тебе лет? – перебил мужчина.

Кинфер моргнул.

– Двадцать один.

– У тебя дети есть? Женщина любимая?

– Нет у меня детей, – проворчал Кинфер. – Работал бы я шатуном-соглядатаем при Школе, если б у меня были женщины с детьми?

– Мне тридцать пять, – Дег вытянул ноги. – У меня есть семья и есть любимая женщина. Беда в том, что эта самая женщина не имеет ничего общего с моей семьей.

– Салиэль, – кивнул Кинфер. – Дриада?

– Эльфийка. Мы выросли с ней вместе. В Меравии. Всегда были вместе, сколько помню себя. Никогда не мог представить себя без Салиэль и ее отдельно от меня. Но знаешь… Словом, не так важно, это долгая история. Просто в один день, десять лет назад, она решила, что свяжет свою жизнь вовсе даже не со мной. Ну, никогда мы и не говорили, что это будет иначе, просто она всегда была рядом, и не было ничего более привычного в мире и Мирах. Только я все не мог набраться смелости, чтобы…

Кинфер улыбнулся уголком рта и поудобнее уселся на тюке с одеждой.

– Ну и вот. Решил я так: раз Салиэль моей не станет – надо и свою жизнь менять на корню. А тут как раз случилось кочевникам проходить через Малые Ишки – это поселок мой так называется. Я, по правде говоря, пил в то время уже дня три, не то чтоб до беспамятства, но близко к этому. Так что не очень-то припомню, как дело было, а только, когда протрезвел, Малые Ишки давным-давно остались позади, впереди маячил Ортай, а в шатре со мною жила Айфа.

Эльф покачал головой, улыбаясь.

– Ну и как-то я приспособился, значит, – продолжал Дег. – Привык, пообтерся. С Айфой, правду сказать, всегда было трудно, склочная она баба, вредная, но она мне Вжину родила, а ради дочки я готов терпеть целый выводок вредных баб. Вот так оно шло понемногу и вроде как неплохо, шло, значит… А три года назад мы проходили через здешние места, и я встретил в Линнивэ Салиэль. Ох, что с нами было, эльф, не передать! Столкнулись в лавке на выходе, да обоих в тот же вздох словно крышкой погреба по темени накрыло! Божиня ж видит, я всегда… А, да что там. Айфа про все узнала – по правде-то, не узнать было трудно, мы с Салиэль словно разума лишились тогда, а только ведь… У меня Вжина есть. А у Вжины – мать. Не выкинешь ее.

– Такую, как твоя Айфа, я б выкинул, если по правде.

– Вжина ее любит, – насупился Дег. – Мать все-таки.

– Так любит, что сбежала от нее в лесную чащу и едва там не погибла.

– Словом, – не стал спорить Дег, – потому я и не мог отправиться в Линнивэ, ну вот хоть за лекарством от жара. Боялся за Вжину. Боялся, что Айфа решит, будто я все ж сбежал к Салиэль, и что-нибудь… сделает с собой и с дочкой, пока меня нет.

– Ты правда связался с такой дурной бабой? – восхитился Кинфер.

Дег вздохнул.

– Все равно не понимаю, – настаивал эльф. – Бояться, что что-нибудь случится в твое отсутствие, – и сидеть сиднем? Ты не понимал, что так со Вжиной плохо будет наверняка?

– Я все ждал, что ей вот-вот лучше станет. И тогда уж…

– А нельзя было попросить Ильдомейна покараулить Айфу в твое отсутствие?

– Укараулишь ее, как же.

– А со мной вызвался идти в Линнивэ – и уже не боишься дочку оставлять?

– То с тобой, – серьезно пояснил Дег. – Ты чужой тут. Айфа не будет думать, что ты мне помогаешь. Она будет верить, что ты вернешься. И меня приведешь обратно.

– Или тебе хочется думать, что поверит. – Кинфер поднялся. – Пойдем. Светает.

Было ясно, что в историю с девочкой он влез по макушку. Еще до набега на шатер целителя можно было, пожалуй, нацепить на себя личину бездушного типа, который плевать хотел на чужие печали, да и растаять вдали – друг Кинфера, Шадек, называл это «выпячиванием эллорца». К «выпячиванию» эльф прибегал редко, понимая, что зачастую единственная надежда людей – на мага, то есть на него, а ронять честь маговской общины в глазах простых людей Кинфер считал недопустимым. Но бывали случаи запутанные и безнадежные, в которых лучшим выходом он считал самоустранение. Хотя потом и ругал себя распоследними словами.