Ирина Лазаренко - Магия дружбы

– И она не боится оставлять тебя без присмотра? – Эльф поцокал языком и обернулся к девушке.

– Боюсь, – признала та. – Но я не в силах следить за ним неотлучно. Что Дорал сказал? Возьмут его в Школу?

– Возьмут, – Кинфер легко поднялся, бросил на лавку котомку, поискал глазами ковш с водой, нашел и припал к нему. Умма завороженно следила, как на рубашку эльфа падают капли воды, – но не теперь. Он слишком маленький. В десять лет, ну в девять – привози и отдавай, а до того – ни в какую не хотят.

Девушка прижала ладони к щекам. Она так надеялась, что Дорал что-нибудь придумает!

И что делать теперь? Скромных заработков магички едва хватало ей самой, к тому же она подумывала о переезде в город покрупнее, к тому же она не любила детей и понятия не имела, как их нужно растить, к тому же…

– Поэтому, – спокойно закончил Кинфер, – я отвезу его в Эллор.

Эльф снова присосался к ковшу с водой, как будто не замечая двух удивленных взглядов.

– То есть как это – отвезешь в Эллор? – переспросила Умма. – Просто вот так возьмешь и отвезешь? Разве эльфы принимают в Эллоре людей? И растят там человеческих детей?

– А я их попрошу, – отрезал Кинфер.

Сказано это было так, словно простое «попрошу» все объясняло.

Магичка переступила с ноги на ногу.

– И что, они воспитают Аррина эллорцем?

– Хотел бы я на это посмотреть. Нет. Слушай, три года в Эллоре – это лучше, чем три года в глухой деревне, где тебя ненавидят, или чем три года с безалаберной теткой, которой не до детей. У меня там родственники, они отличные эльфы и у них куча своей малышни. И маги в Эллоре есть – проследят, подучат. В общем, если у тебя нет плана получше…

Умма посмотрела на Аррина. Отдавать ребенка незнакомым эллорцам казалось ей верхом бессовестности. Даже если сама она не имела ни желания, ни возможности его воспитывать. Но как единственная вменяемая родственница мальчика…

– Чушь, – сказал Кинфер, поняв ее сомнения. – Ты не сможешь толком о нем заботиться и не дашь ему десятой части того, что дадут эллорцы. К слову, Дорал одобрил мое предложение, а ты его знаешь – он магу плохого не посоветует.

– Ну если уж Дорал… А я смогу его навещать? А если ему там не понравится, его можно будет забрать?

– Я хочу в Эллор! – заявил Аррин. – Мне все понравится! Кинфер, там правда большая семья? А они добрые? И много детей? С ними можно играть? И можно будет чаровать? А животные есть?

Кинфер на все вопросы утвердительно кивал, и мальчишка повторил, обернувшись к тетке:

– Умма, я очень-очень хочу в Эллор! Эй, а мне дадут такую же сережку?

– Нет! – твердо ответил Кинфер. – Сережки надевают неисправимым эллорским эльфам. А мы попросим вырастить тебя приличным человеком!

Под левой ногой с хрустом почил огрызок бублика. Такой черствый, что даже не размок в этой гнусной мороси.

Дождливым вечером столичный рынок был мрачным, угнетающим и почти безлюдным. Над редкими островками-прилавками колыхались свечи в стеклянных колпаках, да над некоторыми шатрами оставались поднятыми пологи.

Было тихо.

Лениво сползали с деревянных навесов грязные холодные капли. Влажным хрустом разносилось эхо шагов. Лавочники смотрели на красивую светловолосую девушку в простом шерстяном платьице не то с досадой, не то с надеждой: распродаться им хотелось, а сил торговаться уже не было. Потому окликать девушку и нахваливать товар они не торопились.

Умма и правда пришла сюда в самом конце дня именно в надежде сэкономить. Она не то чтобы бедствовала, но в последнее время работы было мало, а тут еще праздник на носу… Однако, пройдя по первому ряду с десяток шагов, магичка напрочь забыла, что привело ее сюда.

Происходило странное.

– Яблочки моченые, резаные сушеные, в меду варенные, – нерешительно завела молоденькая торговка, и Умма поняла, что стоит перед прилавком с фруктами, тупо глядя на развал.

Девушка покачала головой и отступила на шаг. Потерла лоб.

Она ощущала магические отголоски неясного происхождения. Совсем рядом было место или существо, наделенное грубой и плохо управляемой магической силой. Опасное.

Магичка сделала еще несколько шагов вперед. Под ногами опять захрустел мусор. Желтые огоньки над прилавками потускнели, затянулись мелкой рябью и стали отдаляться. На вздох показалось, что даже если она побежит, то не сможет добраться до этих огней, которые вдруг показались спасительными.

А потом все прекратилось.

Вернулись редкие звуки сонного вечернего рынка, и шелест капель по навесам, и хруст под башмаками. Свечные огни теперь снова были совсем близко.

Умма сглотнула и потерла ладонями щеки. Постояла, прислушиваясь. Ничего.

Сделала шажок вперед. Тихо.

А потом за спиной топотнуло и в плечи Уммы вцепились тонкие пальцы:

– Догадайся, кто!

Умма полагала, что гости начнут съезжаться не раньше завтрашнего вечера, поэтому на ужин предложила Бивилке наскоро поджаренные лепешки со сливовым вареньем. О том, зачем она ходила на рынок, девушка после встречи забыла напрочь, до того обрадовалась подруге.

Умме было неловко за скромное угощение, но Бивилка не привередничала. В Школе, где обучают магов, на вспоможение не больно-то разгуляешься, и если родня не помогает, то волей-неволей приучаешься быть рачительным. Или начинаешь подрабатывать, но тут у обеих подруг не больно-то складывалось, как в Школе, так и после нее. Так что простенькие поджаристые лепешки Бивилка уписывала с большим энтузиазмом.

– Другая сторона жизни на вольных хлебах, – Умма сунула в печь ковш с водой и села за низкий шаткий столик напротив подруги. Тоже потянулась за лепешкой, зачерпнула ложку густого варенья. – А вот отправились бы гласниками в какой-нибудь городок – жили бы получше. Как вот Оль: пошел и не жалеет!

– Так никогда не поздно, – Бивилка впилась зубами в очередную лепешку и слизала со своей ложки тягучую каплю варенья. – Шли голубя в Школу, подберут что-нибудь!

Умма замотала головой.

– Не хочу. Страшно. Тут я сама по себе – и какой с меня спрос? А если я гласный маг, присланный Школой… Ответственность за судьбу города, благополучие людей… Ух! Не по мне такая ноша.