Майкл Муркок - Сага об Элрике Мелнибонэйском

— Нет, Хмурник, я боюсь, что все обстоит так.

Ветер дул порывами, и шхуна продвигалась медленно. Духота нарастала. Команда опасливо переговаривалась; на лицах матросов застыл испуг. Только герцог Эван как будто сохранил присутствие духа. Он призывал своих людей приободриться, обещая всем скорое богатство. Матросы приготовили весла и разделись, чтобы удобнее было грести.

Море пузырилось и ревело вокруг корабля; туман затруднял видимость, и держать курс приходилось по грубым навигационным инструментам. Однажды из моря выскочила какая-то зеленая тварь: она поглядела на корабль и рухнула обратно в воду.

Путники мало ели и мало спали; Эльрик практически не уходил с полуюта. Хмурник молчаливо терпел удушающую жару; герцог Эван поспевал везде, подбадривая людей, и, казалось, не испытывал особого неудобства.

— В конце концов, — сказал он Хмурнику, — мы ведь пересекаем только залив этого моря. Попробуй представить, что происходит в центре.

— Нет уж, хватит с меня и этого. Мне кажется, я сварюсь заживо к концу дня. Эван ухмыльнулся.

— Выше нос, мастер Хмурник. Если верить моим картам, то через пару дней мы очутимся у берегов Западного Континента.

— Мне от этого будет не легче, — пробормотал Хмурник и отправился искать свою каюту.

Но скоро море стало менее неистовым, туман начал рассеиваться, жара чуть спала — и наконец судно очутилось в спокойных водах, под голубым небом, на котором сверкало золотое солнце. Команда повеселела. На маленьком песчаном островке, где похоронили троих, не выдержавших испытания, матросы обнаружили фрукты и родничок. Герцог Эван позвал Эльрика к себе в каюту и показал ему древнюю карту.

— Гляди. Вот здесь наш островок. Еще три дня, и мы окажемся в устье реки. Эльрик кивнул.

— Разумнее будет остаться ненадолго здесь и полностью восстановить силы. Должны быть какие-то причины того, что никто в течение веков не пытался пройти через тот лес.

— Там наверняка дикари, кое-кто утверждал даже, что они не люди. Убежден, что с этим препятствием мы справимся. Но сделаем так, как ты предлагаешь.

На четвертый день их стоянки у острова задул сильный восточный ветер, и решено было поднять якорь. Шхуна резво двинулась вперед, команда увидела в этом добрый знак.

— Глупцы, — заявил Хмурник, стоя рядом с Эльриком на носу корабля. — Придет время, когда они пожелают оказаться снова в Кипучем Море, лишь бы подальше от тех мест. Это путешествие не принесет выгоды никому из нас, Эльрик. Пусть даже мы отыщем все сокровища Р'лин К'рен А'а.

Эльрик не ответил. Его захлестнули воспоминания. Его отец и мать были последними законными правителями Светлой Империи — гордые, беспечные, жестокие. Они лелеяли надежду, что их сын восстановит былую славу Мельнибонэ. Вместо этого он уничтожил последние остатки славы. Родители его, как и он сам, были лишними в новой эпохе, эпохе Молодых Королевств, но отказывались признать это. Путешествие на Западный Континент, на землю предков, имело для Эльрика особый смысл. Там не было новых народов. Континент ничуть не изменился с тех пор, как жители покинули Р'лин К'рен А'а. Лес — это тот же лес, по которому бродили его предки, земля — та же земля, что дала рождение его расе, сплавив в единое целое характер народа, его мрачные развлечения, его печальные искусства и темные восторги. Чувствовали ли предки эту агонию, эту безысходность от одного лишь горького знания, что существование не имеет смысла, цели, надежды? Эльрик знал, что многие интеллектуалы Молодых Королевств жалеют могучий народ Мельнибонэ — жалеют, как юродивых. Но если они были юродивыми и если они обрушили на мир безумие, длившееся сотню веков, зачем они сделали это? Возможно, Р'лин К'рен А'а позволит разгадать тайну, скрываемую лесом и глубокой рекой, издавна несущей свои воды. Может быть, там наконец он найдет покой.

Эльрик провел пятерней по своим мелочнобелым волосам; взгляд его алых глаз выразил муку. Он последний в своем роду — и ни на кого не похожий. Хмурник ошибался. Эльрик знал, что все сущее имеет свою противоположность. В войне он сможет найти мир. И, естественно, в мире таится битва. Почему-то больше всего истины — в парадоксах. Поэтому процветают философы и прорицатели. В совершенном мире для них не нашлось бы места. В мире несовершенном тайны всегда неразрешимы, и потому всегда есть большой выбор решений.

На утро третьего дня показался берег. Пройдя мимо песчаных отмелей, шхуна бросила якорь в устье темной безымянной реки.

Наступил вечер. Тени деревьев удлинились. Из сумеречного леса доносились крики зверей и птиц. Воздух был пряным от лесных испарений. Эльрику не терпелось двинуться дальше. О сне — и обычно-то не очень желанном — теперь не было и речи. Эльрик недвижно стоял у борта, как будто ожидая какого-то события. Глаза его были полуприкрыты, и вряд ли он о чем-либо думал. Эльрику хотелось, чтобы лес поглотил его. Он мечтал стать одним целым с деревьями, с кустами, с лесным зверьем. Принц глубоко вдохнул пряный воздух, словно это могло помочь его желанию. Жужжание насекомых звало его в самую глубь древнего леса. Но он не шевельнулся, не смог ответить на зов. Наконец на палубу поднялся Хмурник. Он коснулся плеча Эльрика, позвал его, и принц безвольно сошел в свою каюту, завернулся в плащ и пролежал так всю ночь, прислушиваясь к голосу леса.

Утром следующего дня они подняли якорь и двинулись на веслах вверх по реке наперекор ленивому течению. Даже герцог Эван выглядел немного озабоченным. Путникам казалось, что солнечный свет остался позади вместе с морем. Ветви деревьев нависали над их головами, образуя огромный сумрачный туннель. Усыпанные яркими цветами лианы свешивались с ветвей и цеплялись за корабельные мачты. По деревьям шныряли похожие на крыс зверушки, с любопытством глазевшие на шхуну. Река сделала поворот, и море окончательно пропало из вида. Солнечные лучи иногда пробивались сквозь листву, приобретая зеленоватый оттенок. Эльрик с настороженностью разглядывал лес и темную реку, над которой вились похожие на клочки тумана стаи мошкары, а по воде плыли цветы, похожие на капли крови среди чернил. Отовсюду доносились шорохи, всплески, бульканье и всхлипы — рыбы или речные животные гонялись за вспугнутой веслами добычей. Весла, вспарывая воду, поднимали из глубины громадные плети водорослей вместе с прятавшейся там водяной живностью.

Прошло несколько дней. Эльрик едва заметил это, ибо лес не изменился. Потом река расширилась, деревья отступили, в бескрайнее небо взмыли огромные птицы, потревоженные приближением корабля. Команда была рада вновь очутиться под открытым небом. Все, кроме Эльрика. Принц ушел вниз.