Борис Сапожников - Шаг в небеса [СИ]

Как оказалось, автомобиль предназначался и мне. Конечно, не одному – много чести – вместе со мной на заднем сидении просторного авто расположился командир истребительной эскадрильи со своей молодой супругой. Из-за количества их вещей нашему сопровождающему пришлось ехать на крестьянской телеге. Я же сел на его место рядом с водителем. Это, правда, избавило меня от болтовни со спутниками. Они и так доставали меня расспросами, несмотря на то, что я сидел к ним спиной.

— Вы ведь инспец, верно? — спрашивал у меня комэск. — Это сразу видно. Но по какой части?

— Я гражданин Урда, — отвечал я, — был инспецем в лётных частях на Севере. Там мне дали гражданство.

— На Севере, — присвистнул комэск. — Неплохо. Летать на Севере трудно, верно? Говорят, там до сих пор неспокойно.

— Незадолго до отъезда сюда, мы летали отбивать налёт бандитов на маслозавод.

— К награде представлены? — тут же заинтересовался летун.

— Мне не говорили, — пожал плечами я, сидеть вполоборота было не очень удобно, но не разговаривать же комэску с моим затылком. Неизвестно, сколько мне тут служить, а прослыть грубияном на новом месте совсем не хотелось. Я и так разговаривал предельно короткими фразами, что было не слишком вежливо.

— Может, тут на новом месте и получите приятную новость, — вмешалась в разговор супруга комэска.

Мы познакомились, когда вместе садились в авто, помогая грузить многочисленные узлы и здоровенный деревянный чемодан. Но имён их я не запомнил.

— От награды я не откажусь, — не слишком удачно пошутил я.

— А у вас, вообще, награды есть? — продолжал светскую беседу комэск.

— За предыдущую войну. Нас, летунов, наградами никогда не обходят. Но не все я решусь надеть тут.

— Почему же? — удивился супруга военного.

— Ох, Весейка, — почти беззаботно рассмеялся комэск. — Ничего-то ты не понимаешь в нашем деле. У вас ведь, Товарищ бывший инспец, награды эти за действия на урдском фронте, верно? Может, вам тут воевать доводилось? Потому и перевели сюда, верно?

— Только тсссс, — приложил я палец к губам и хитро подмигнул сразу обоим. — Это военная тайна.

— О нет, — картинно схватился за лоб комэск. — Прощай моя жизнь молодая! Что меня ждёт теперь! Вызов в отдел стражи – и стенка. А ведь как хорошо всё начиналось.

— В вас, товарищ комэск, пропадает весьма недурной актёр, — усмехнулся я.

— Летаю я всё-таки лучше, — гордо ответил мне комэск. — И небо люблю больше сцены.

Беседа, несмотря на не очень удобное положение, развлекла нас всех, пока мы ехали. Мы скоротали два с лишним часа пути до Соловца.

Я выпрыгнул из авто, с удовольствием потянувшись. Наконец, можно было выпрямить ноги и размять спину. Сопровождавший нас младший командир слез с телеги и вместе с водителем авто принялся разгружать машину. Когда дошло до деревянного чудовища – чемодана – помогать пришлось даже нам с комэском.

— Ты только посмотри, Готлинд, — за время пути комэск стал считать меня хорошим приятелем, и общался теперь запросто, — и лётное поле, и на верхотуре полосы. На случай осады.

— Для отражения атак с воздуха, — добавил я. — Они очень сильно уязвимы для ударов с земли. Сам видел не раз, как их разносят залпами осадной артиллерии.

— Да уж, — поёжился летун. — Не хочется думать, что при этом было с аэропланами.

— Я тогда успел удрать в последний момент.

— А как вы думаете, товарищ Готлинд, — буквально заглянула мне в глаза жена комэска, — будет ли снова война?

— Ой, да брось ты, Весейка, и Конвент, и Народный комитет сколько раз разъясняли всем, что не будет никакой войны. Что война эта грабительская и наше государство не будет принимать в ней участия.

Однако супруга комэска продолжала внимательно глядеть мне в лицо. Ответа она ждала именно от меня. Я для неё инспец, пускай и бывший. Образ этот окутан каким-то таинственным ореолом. Всегда кажется, что человек из-за границы всегда лучше осведомлен в мировых делах.

— Я не хочу врать вам, — ответил я. — Урд вполне могут втянуть в войну, идущую на континенте. Многим за границей этого очень хочется.

— Но ведь и у нас в Конвенте не дураки сидят! — воскликнул комэск. — Понимают, что ничего нам от аристократов заграничных не надо. Пусть себе копья ломают. А народ их опомнится, и власть возьмёт, как у нас.

Интересно, задор летуна был таким же искренним, как у моего знакомца – стража Пролетарской революции товарища Гамаюна. Или же показывает этот задор перед инспецем. Несмотря на гражданство, меня за урдца мало кто считал, хотя бы акцент сильно мешает.

— На войнах, — мрачно произнёс я, рискуя либо попасть под подозрение, либо быть зачисленным в провокаторы, — гибнет больше простолюдинов, чем дворян. И хватит уже этих мрачных разговоров. Нам сегодня ещё надо командованию представиться. Не хотелось бы начинать службу с его вопросов об опоздании, верно?

— Так точно, — вздохнул комэск.

Народармейцы, присланные специально с этой целью, помогли нам с вещами. Для того чтобы дотащить все узлы и чудовищный чемодан комэска, трудиться пришлось едва ли не целому отделению. Я же со своим невеликим скарбом, помещавшемся в одном саквояже и большой сумке, легко управился сам. В саквояже, который мне на прощание вручил Гамаюн, лежали оба моих револьвера и пистолет. Да ещё и несколько пачек патронов к ним.

Поселили меня в небольшой комнате, больше похоже на келью. Она располагалась почти под самой крышей – рядом со взлётной площадкой. Для воздушного курьера – в самый раз.

С комэском и его женой мы разошлись почти сразу, как миновали ворота. Я пожал руку молодому человеку, церемонно поклонился, чмокнув пальчики его супруги, и отправился вслед за сопровождавшим меня бойцом в богатырке.

— Я не знал, что командирские семьи прямо в крепости живут? — спросил я у шагающего рядом народармейца.

— В мирное время – да, — кивнул тот. — А как война начинается, их положено эвакуировать. Для этого заготовлен даже особый поезд в Василькове.

Васильковом назывался ближайший к крепости город, где из всех достопримечательностей имелся большой железнодорожный узел.

— Мы ведь не так близко к границе, — продолжал разговорчивый народармеец. — От воздушных рейдов Васильков прикрываем. Так что, ежели война грянет, время вывезти всех жёнок с детями будет. Это у самого кордона семьи командиров по домам отправили. Куда угодно лишь бы подальше от границы. Там ведь уже которую неделю канонаду слыхать.

— Кто с кем воюет? — уточнил я.

— Блицкриг дилеанцев к самому кордону прижал. Выдавливают из тех областей. Видать, будет всё-таки война с Блицкригом этим самым. Иначе, чего бы они так к нашей границе жались-то.

Мы поднимались по винтовой лестнице. Что бойца ничуть не смущало. Он продолжал рассуждать.