Роберт Хайнлайн - Астронавт Джонс. Время для звезд (сборник) [litres]

Макс убеждал себя, что он просто посмотрит, нет ли там, внутри, Сэма, – в конце концов, не возьмут же они с него плату за то, что он просто войдет внутрь, если он не будет ничего есть. Почти втайне от самого себя он подумывал спросить управляющего, если у того будет достаточно дружелюбный вид, не найдется ли у них какой мелкой работы за обед. Слова этого веснушчатого склонили чашу весов; он проследовал за своим носом по направлению источника божественных запахов, струившихся из дверей кафе.

Кафе было переполнено, свободен был только один столик на двоих. Человек легко опустился в кресло и пригласил:

– Садись. – Увидев, что Макс мнется, он добавил: – Давай садись. Ненавижу есть в одиночку.

Макс ощутил на себе взгляд управляющего и сел. Официантка вручила каждому из них меню, и водитель одобрительно окинул ее взглядом. Когда девушка отошла, он заметил:

– Раньше в этой помойке была автоматическая система обслуживания, и они разорились. Вся торговля перешла в «Тиволи», в восьмидесяти милях отсюда. Новый хозяин выкинул всю эту хурду-мурду на свалку, набрал девиц, и дело снова пошло. Ничто не улучшает вкус еды так, как хорошенькая девушка, ставящая ее на столик перед тобой. Верно ведь?

– Э-э-э… наверное. Конечно.

Макс не слушал, что ему говорит водитель. Он очень редко бывал в кафе, да и то только за стойкой в Клайдовских Углах. Цены в меню его ужаснули; ему хотелось заползти под столик.

Шофер внимательно посмотрел на него.

– В чем дело, браток, что тебя беспокоит?

– Беспокоит? Да ничего.

– Ты что, без цента?

Жалкое выражение лица Макса само ответило на этот вопрос.

– Ерунда, со мной такое частенько бывало. Расслабься. – Махнув рукой, он подозвал официантку. – Давай сюда, радость моя. Мы с напарником возьмем по бифштексу с яйцом сверху, а к нему это вот и вот это. И я хочу, чтобы яйцо было совсем чуть прожарено. Если оно будет как подошва, я прибью его к стене как предостережение для потомков. Ясно?

– Вряд ли ты пробьешь ее гвоздем, – фыркнула девица и отошла, соблазнительно покачиваясь. Водитель не спускал с нее глаз, пока она не исчезла на кухне. – Видишь, про что я говорю? Ну разве ж может с этим конкурировать какая-то там механизма?

Бифштекс был отличным, и яйцо свернулось не совсем. Водитель сказал, чтобы Макс называл его «Рэд», а Макс в ответ сказал свое имя. Макс как раз подтирал кусочком хлеба остатки желтка с тарелки и раздумывал, сейчас поднять вопрос насчет поездки или чуть погодя, когда Рэд слегка наклонился вперед и негромко сказал:

– Макс, ты куда-нибудь торопишься? У тебя найдется время для небольшой работы?

– Что? Ну, вполне возможно. А какая работа?

– Не против малость проехать на юго-запад?

– Юго-запад? По правде говоря, туда я и направляюсь.

– Добро. Так вот, какое дело. Хозяин говорит, что на каждой машине должно быть два водителя – а в противном случае надо отдыхать восемь часов после восьми за рулем. А я не могу сейчас этого себе позволить. За опоздание будет штраф, а напарник мой отключился. Этот дуболом налакался, и мне пришлось оставить его, чтобы малость пришел в себя. Так вот, через сто тридцать миль отсюда будет контрольный пост. Если я не предъявлю им второго водителя, они заставят меня остановиться.

– Да ты что, Рэд, я же не умею водить. Мне ужасно жаль.

– Да тебе и не надо будет, – отмахнулся Рэд. – Ты каждый раз будешь отдыхающим водителем. Ты что, думаешь, я доверю свою малютку «Молли Мэлоун» [6] Грузовик назван именем героини ирландской народной песни, ставшей неофициальным гимном Дублина. кому-то, с ней незнакомому? Я продержусь на стимуляторах, а сон догоню уже в Земпорте.

– Ты что, едешь до самого Земпорта?!

– Конечно.

– Тогда заметано.

– Порядок. Так вот как это будет. Каждый раз, когда будем проезжать контрольный пункт, ты – спишь на койке. Ты помогаешь мне нагружать и разгружать – я должен скинуть часть груза и взять кое-что еще в Оклахома-Сити. А я тебя кормлю. Порядок?

– Порядок.

– Тогда почапали. Я хочу смыться отсюда до того, как тронутся остальные. Никогда не знаешь, кто из них может настучать. – Рэд кинул на стол бумажку и не стал ждать сдачу.

«Молли Мэлоун» была двухсот футов в длину и имела обтекаемую форму, создававшую на ходу отрицательную подъемную силу. Макс понял это, глядя на приборы; когда она задрожала и приподнялась над землей на стоянке, шкала «расстояние от грунта» показала девять дюймов, а после разгона это расстояние уменьшилось до шести.

– Отталкивание обратно пропорционально кубу расстояния, – объяснил Рэд. – Чем сильнее воздух прижимает нас к полотну, тем сильнее дорога нас отталкивает. Это не дает нам прыгнуть за горизонт. Чем быстрее мы едем, тем устойчивее.

– А что, если ты пойдешь с такой скоростью, что воздух прижмет днище к дороге? Ведь тогда же все мы на куски разлетимся!

– Шевели мозгами. Чем сильнее мы проседаем, тем сильнее нас отталкивает вверх. Я же сказал – обратно пропорционально кубу.

– А, ясно. – Макс вытащил дядину счетную линейку. – Если она как раз удерживает свой вес при клиренсе девять дюймов, тогда при трех дюймах отталкивание будет в двадцать семь раз больше ее веса, при одном дюйме – в семьсот двадцать девять, а при четверти дюйма…

– О таком даже и не думай. Даже при максимальной скорости я не могу опустить ее до пяти дюймов.

– А что ее двигает?

– Сдвиг по фазе. Поле бежит вперед, а «Молли» пытается его догнать… и никогда не может. Ты только не пытай меня про всю эту теорию – я просто нажимаю кнопки. – Рэд закурил сигарету и, держа рычаг управления одной рукой, удобно откинулся на спинку сиденья. – Лучше забирайся на койку, парень. Контрольный пост через сорок миль.

Койка была расположена за кабиной, поперек машины, это было что-то вроде полки над сиденьем. Макс вскарабкался туда и замотался в одеяло. Рэд подал ему кепку, точь-в-точь как свою.

– Натяни ее себе на глаза, только пусть будет видно эту бляху. – Бляхой был значок гильдии водителей. Макс сделал, как ему было сказано.

Через некоторое время звук встречного потока воздуха с негромкого рева перешел на легкое посвистывание, а потом и совсем стих. Грузовик осел на дорожное полотно, дверца кабины открылась. Он лежал тихо, и ему не было видно происходящего.

– И как долго ты ее гонишь? – спросил незнакомый голос.

– Да вот, сел после завтрака у Тони.

– Всего-то? Что ж это у тебя такие красные глаза?

– Это оттого, что я веду дурную жизнь. А язык показать?

На шуточку инспектор реагировать не стал, а вместо этого наставительно заметил:

– Твой напарник не расписался в путевке.

– Как скажете. Хотите, я разбужу этого придурка?

– Э-э-э… да нет, обойдемся. Распишись за него сам. Только скажи ему потом, чтобы был в другой раз повнимательней.