Ян Леншин - Турнир самоубийц

Ульрик мельком глянул на Питера. Как он? Держится? Паренек сидел с довольным видом, похоже решил, что все происходящее не более чем забавная игра.

– Разрешите, я немного за вами поухаживаю? – N ловко, как заправский официант, вернул столик на место. Под ногами хрустело стеклянное крошево, валялись вилки, тарелки и ножи, а еще – учебник по математическому анализу. Он-то что здесь делает?

– Прошу извинить, если заставил потратиться на билет, хотелось убедиться, что за вами нет хвоста. В конце концов, вы могли пойти на сделку с правосудием и сдать меня властям.

– А если я привел полицейских с собой?

– Мой человек следил за вами. В город вы прибыли в одиночку.

– «Человек» – это химера?

– Я зову ее Бесси.

Ульрик не видел головы N, но все равно понял, что хозяин Башни смотрит на что-то позади.

От двери приставным шагом крался некто в черном трико и в белой маске с тесемками.

– Нейтан, не оставишь нас на минутку? – попросил Ульрик. – Пожалуйста.

Рыцарь ночи замер. Немного постоял, затем, шаркая, направился к окну и встал за портьеру.

– Нейтан?

Рыцарь ночи силился втянуть живот.

– Нейтан?

Портьера раздувалась, будто парус.

– Нейтан!

Тот вышел из укрытия и начал красться обратно к двери.

– Вот молодец, – вздохнул Ульрик. – Так на чем мы остановились?

N раздраженно хлопнул в ладоши.

Ничего не произошло.

– Эй, меня кто-нибудь слышит?

Ответом были выстрелы. Хозяин Башни вытащил из кармана часы.

Ульрик многое бы отдал, чтобы увидеть, как вытянется рожа N, когда он поймет, что Башня оказалась у входа в главное полицейское управление Готтлиба.

…Он оставил анонима лежать на полу с разбитой головой, после чего отыскал в вестибюле неприметную дверь, за которой скрывалась комната с картой Мехатонии. Понимая, что со всеми анонимами ему ни за что не справиться, Ульрик решил попросту переместить Башню в Готтлиб. Дальше дело за полицейскими.

N отдернул портьеру. На улице мелькали люди в синей форме.

– Все кончено. Еще минута, и полицейские будут здесь. Не сопротивляйся, и тебе сохранят жизнь.

N покрутил колесико завода часов, и в кабинете стало темнее. Полицейское управление исчезло, его сменил лес. Между деревьями появились знакомые безрукие и безголовые фигуры.

N подошел к картине, что в изобилии висели на стенах кабинета. Были здесь и фотографии – на большинстве красовалась башня с часами без стрелок и уродливой химерой на фронтоне. Циферблат отражал прозрачный холод арктических льдов, запруженные народом площади, оранжевый свет бескрайней пустыни.

Ульрик выхватил дерринджер. Грохнул выстрел, и раскуроченный пистолет отлетел в угол. Ульрик потряс ладонью: ему едва не размозжило пальцы. Хозяин Башни опустил револьвер и коснулся картинной рамы.

На троне, подперев рукой голову, сидел царь или мифический герой, что некогда был погребен в родовом склепе. У его ног белела груда черепов, а у подлокотника стоял длинный меч. Корона на голове человека была увита проводами и тускло блестела, посеревшая от времени. Холст картины странно мерцал.

– Убей чужаков, – сказал N механически-равнодушно.

Человек поднялся с трона, сгорбленный и неестественно худой. Пальцы в перчатке сомкнулись на рукояти меча.

Ульрик массировал саднящее запястье.

– Я расскажу одну поучительную историю, – сказал N. – Как вы знаете, Башня не всегда принадлежала мне: некогда ею владели кочевники с Призрачных островов. Они считали Башню своим богом-заступником. Проливали в ее стенах кровь, совершали обряды, приносили в жертву людей и животных.

Выстрелы захлопали чаще.

– Я предложил им деньги, но они не знали, что с ними делать. Один кочевник попробовал золото на вкус и сломал зуб. Тогда мне едва удалось спастись бегством. Уговорить упрямцев отдать Башню помог мой друг. Вы с ним, в некотором роде, знакомы.

В голове Ульрика зазвучали голоса:

«Люди пропадают в одно и то же время в разных частях города, как такое возможно?»

«Вы видели мою дочь, сэр? У нее светлые волосы. Она…»

«Семерка – это нос».

– Кочевники называли моего друга Макту Иктум, что переводится как Стрекочущий-В-Ночи. Они были столь невежественны, что никогда не видели часов и не слышали, как те работают.

Выстрелы сменились криками.

– Что же поучительного в этой истории? – хрипло спросил Ульрик.

– Я всегда получаю то, что хочу. Теперь к делу. Читайте, – N указал револьвером на учебник.

– «Краткое изложение уроков о дифференциальном и интегральном счислении».

– Откройте первую страницу. Что там?

– Предисловие переводчика.

– Неужели?

– «Я хочу познакомить моих соотечественников с произведением автора, труды коего на ученом поприще уже ознаменованы важными открытиями в Анализе. Господин Леблен в изложении правил дифференциального и интегрального счисления уклоняется от способов предшествовавших ему писателей, и…» Тут много, мне все читать?

– Прекратите валять дурака, – механически прошипел N. – Вы прекрасно знаете, что от вас требуется. Как меня зовут?

– Патрик? Чарли? Сдаюсь.

– Значит, по-хорошему вы не хотите. Что ж, идемте, немного прогуляемся.

N запер кабинет на ключ, оставив Питера одного. Ни выстрелов, ни криков больше слышно не было.

Стало понятно, кого благодарить за потерю печати – четвертое испытание удалось пройти милостью N. Хозяин Башни позволил выиграть Турнир, чтобы его, Ульрика, могли, наконец, уволить, прекрасно зная, что лишиться печати для жителя Мехатонии хуже смерти. Лучшей мести нельзя и придумать. Неясно другое: за что?

Они прошли тесным коридором, вверх и вниз по ступеням, пока не очутились в комнате с «троном». То, что Ульрик принял за черепа, оказалось грудой масок. Сбоку стоял огромный шкаф. Если распахнуть потемневшие от времени дверцы, внутри наверняка обнаружится множество одинаковых серых и черных костюмов-троек любых размеров.

– Вы ведь понятия не имеете, как работает Башня? – спросил N, привязывая руки Ульрика ремнями к подлокотникам. – Не удивлюсь, если Древние использовали ее как чулан. Ученые жаждут встречи с ними, но я не разделяю их восторга. Быть может, наша цивилизация для Древних сродни плесени, что заводится в квартире, если та пустует чересчур долго. Так не слишком туго? Отлично.

Поверх ремней защелкнулись стальные зажимы. С помощью винтов N намертво прикрутил руки и ноги Ульрика к креслу, перехватил металлическим обручем лоб. Сверху на голову опустилась увитая проводами корона-колпак.

Левый подлокотник был погнут. Тот огромный парень, что сейчас лежит на засыпанном битым стеклом ковре, с пустыми, как два стеклянных шарика, глазами. Наверное, костюм для него пришлось шить на заказ. Вряд ли ему понравилось, когда из его мозга начали готовить фондю, но все, что смог сделать гигант, – это согнуть подлокотник.