Ян Леншин - Турнир самоубийц

– Я хочу, – тут клиент улыбнулся шире прежнего, – чтобы вы только проучили объект, не переусердствовав при этом, ясно?

Куда уж яснее. Кажется, парень – профессионал, боится, что их могут подслушать. Да только полиция в Блэткоче никогда не отличалась особым рвением. Мягко говоря.

Писк как будто стал громче.

– Не. Вздумайте. Его. Убивать. Понятно?

«Вот ведь какая штука, – подумал Виктор. – Говорит парень одно, а по лицу совершенно ясно, что хочет он кровавой и мучительной смерти. И ведь потом не подкопаешься – формально клиент ни о чем таком не просил. Уважаю».

Огден был трусом. Когда Огдену бывало страшно – то есть всегда, – ему хотелось сжаться в комок и заползти в какую-нибудь щель, тогда как на его лице появлялось выражение, увидев которое в щель забивался обидчик.

Огден был огромен, обладал невероятной силой, а его лицо выражало всего две эмоции: ярость и злость. Тогда как сам Огден испытывал в основном страх и ужас при виде незнакомых людей, любых собак, запертых дверей, открытых дверей, лестниц, подвалов, чердаков, шкафов и вообще всех мест, попав в которые можно оказаться в темноте. Вздрагивал от резких звуков и на дух не переносил грозу. Если записать все, чего боялся Огден, включая его собственную тень, получился бы «Большой словарь».

О том, что Огден трус, не знал никто. Жители Блэткоча опасались и уважали Огдена. Крик страха «АГРГРГХ» был способен напугать до чертиков кого угодно. Друзей, которым Огден мог по глупости проболтаться о своих переживаниях, у него не имелось. Незнакомцев он обычно встречал возгласом «АГРГРГХ», что по шкале вежливости от одного до десяти равняется примерно минус двумстам пятидесяти восьми.

Огден хотел заниматься живописью и коллекционировать бабочек, полагая, что тяга к прекрасному главное свойство его натуры и как нельзя лучше подчеркнет индивидуальный склад личности. Тогда как любой, кто имел несчастье испугать Огдена, мог поклясться: как нельзя лучше индивидуальность его личности подчеркнет двухнедельная щетина, ржавый тесак и приветствие: «Кошелек или жизнь?»

Огден частенько бывал в баре, с некоторых, а вернее с незапамятных, пор обзаведшемся названием «Веселый метеорит». Бар – само собой, в плохом районе и с ужасной репутацией – был единственным местом, в котором Огден смотрелся естественно и не привлекал к себе лишнего внимания. Обычно Огден стоял у стойки, стараясь не упасть в обморок при виде новых посетителей. Даже завсегдатаи считали его вышибалой. Заставлял так себя думать и хозяин заведения, потому что не брал с Огдена денег за еду: не мог набраться смелости выписать «вышибале» счет.

Самый трусливый житель Столицы Метеоритов был занят перевариванием двух порций свиных отбивных, когда за рукав куртки его кто-то схватил и бесцеремонно потянул. Гора мускулов на ватных ногах обернулась к нежданному визитеру.

– АГРГРГХ? – спросил Огден.

Редакция газеты «Время Блэткоча» располагалась по адресу: ул. Леденцовая, д. 8. На массивной двери не имелось вывески, зато красовалось несколько табличек следующего вида: «Троллям вход воспрещен!», «Никаких троллей!» и «Троллям здесь не рады!». Раздумывая, где рады троллям, Ульрик позвонил.

– Добрый день, – спустя минуту откликнулся голос сквозь щель для писем и газет. – Что вам угодно?

– Я пришел подать объявление, – сказал Ульрик.

Повисла пауза.

– Вы, случаем, не тролль? – подозрительно спросил голос.

– Нет, – честно ответил Ульрик.

– Вы в этом уверены?

– Э-э-э… более чем.

Послышалось щелканье замков, и дверь распахнулась. На пороге стоял коротышка с всклокоченной седой шевелюрой, темными кругами под глазами и в очках: одни были подняты на лоб, другие, с толстенными линзами, болтались на цепочке под подбородком, третьи, с разноцветными стеклами – красным и желтым – скособоченно восседали на носу-пуговке. На шее субъекта висела желтая измерительная лента, в руках он держал кофейник, за ухом торчал огрызок красного карандаша, из кармана смятой рубашки выглядывали блокнот и лупа, а на груди, подвешенный за бечевку, болтался внушительных размеров булыжник.

На стенах тесной прихожей в рамках под стеклом висели газетные передовицы с портретами котов.

– Это «Мистер Сентябрь», Блэткочская полосатая, – поймав удивленный взгляд Ульрика, пояснил незнакомец. – Вон там – «Мисс Октябрь», Блэткочская длиннохвостая, здесь у нас «Мистер Июль», Блэткочская короткошерстная, далее, а-а, – тут коротышка широко зевнул, – «Мистер Декабрь», Блэткочская остроухая и «Мисс Февраль», Блэткочская дымчатая.

Заляпанный чернилами палец указывал с портрета на портрет. Со стен прихожей на Ульрика глядели многочисленные кошачьи разной полосатости, хвостатости, цветности и длинношерстности.

– Позвольте представиться – Мортимер Семьперсон. Некогда успешный предприниматель, а теперь – единоличный владелец газеты «Время Блэткоча». Нигде так не любят кошек, как в Столице Метеоритов. Если бы не тролли, жить здесь было бы одно удовольствие. А-а, – зевнул Семьперсон. – Совершенно некогда спать!

– Тролли? Здесь водятся тролли?

– О, еще бы! Вы с ними не встречались? Вам несказанно повезло, молодой человек! Осторожно, не споткнитесь.

Следом за мистером Семьперсон Ульрик оказался в комнате с двумя прожекторами, креслом и громоздким фотоаппаратом-ящиком на штативе. Из студии вели четыре двери, за одной Ульрик заметил железный шкаф – линотип – и несколько станков. На фотоаппарате стоял поднос с горой металлических букв и кофейником сверху.

Под ногами в изобилии валялись тряпичные мышки, мячики и клубки пряжи. В углу стояла шикарнейшая когтеточка из всех, что только встречались Ульрику. На изодранных бордовых портьерах, у самого потолка, раскачивался здоровенный рыжий кот и рассерженно мяукал. Чувствовался стойкий запах валерьянки.

– Я вас жду! – позвал Семьперсон из соседнего кабинета. – У меня полно работы, и совершенно некогда спать!

Аккуратно переступая через мотки пряжи, Ульрик вошел в тесную комнатку. Стенной шкаф ломился от документов. Мистер Семьперсон устроился за столиком, заваленным квитанциями и счетами-фактурами. Посреди всего этого бедлама на краешке примостился серебряный кофейник.

– Какого характера объявление? – Мистер Семьперсон водрузил на нос очки с толстыми шестиугольными линзами, взамен разноцветных.

– «Состоятельный джентльмен остановился в гостинице «У кратера», в тринадцатом номере», – продиктовал Ульрик.

– Стало быть, частное.

Семьперсон что-то нацарапал на листке, пощелкал костяшками счетов и подвел итог:

– С вас десять лэков. Если можно, без сдачи. Не желаете кофе?