Джозеф Дилейни - Скользящий

Не удостоив мага даже взглядом, я запрыгнул в седло и направил коня вдогонку Нессе и Бриони, прочь из Валькарки. Я скакал, чувствуя, как глаза Баклая сверлят мне спину. Верховный маг буквально кипел от злости. Я же был готов петь от радости.

Честно говоря, я надеялся уехать из города, увенчанный славой, оставив за спиной все те неприятные вещи, которые мне довелось здесь пережить. Однако некоторые кобалы злопамятны и не так-то легко забывают обиды. Похоже, Балкай задумал предпринять еще одну попытку разделаться со мной.

Эблис был главой Братства асассинов и самым грозным из них. Он был известен как Тот, Кому Неведомо Поражение. Всякий раз, когда один из членов Братства погибал в бою, его предсмертные мысли даже на расстоянии сообщали остальным, как именно он погиб, а его знания становились достоянием всей шайксы.

Некоторые из них наверняка тщательнейшим образом изучили мое поведение на арене, и теперь мой стиль боя им известен. Возможно, они заметили кое-какие мои слабости и наверняка не преминут этим воспользоваться.

При помощи магии они создали опасное оружие, Кангадон, также известное как Копье Власти, или Копье, Которое Невозможно Сломать. Другое его имя – Убийца Короля, ибо именно им был убит последний король Валькарки. Увы, личная физическая сила правителя и его магическая защита оказались бессильны оградить его от столь грозного оружия. Об этом копье ходили самые разные слухи, но никто, за исключением членов Братства, не видел его, не говоря уж о том, чтобы лицезреть его в бою.

Я смогу проверить, верны эти слухи или нет, лишь когда сам встречусь с угрозой. И сейчас я выбросил ненужные мысли из головы и повел сестер на юг. Я постараюсь сдержать обещание и вернуть младшую пурру ее родственникам. Говорить девушкам о новой угрозе не было смысла. Если я умру до того, как расстанусь с ними, их вернут в Валькарку, где или съедят, или превратят в рабынь.

Дул южный ветер, принося с собой запахи весны. На пятый день пути мы въехали в сосновый лес. Среди высоких стволов елей то здесь, то там попадались лиственные деревья. На их голых ветках уже зеленели набухшие почки, а кое-где даже раскрылись листья.

Ближе к вечеру мы устроили привал. Я развел костер и сварил суп для пурр. От котелка, щекоча ноздри, вверх поднимался ароматный пар. Обе пурры молчали, погруженные в свои мысли. Поручив Нессе мешать варево, я оставил сестер у костра, а сам отправился поохотиться. Мои потребности были иными – кровь и сырое мясо.

Снег на земле лежал тонким слоем, и сквозь него кое-где уже пробивались побеги травы. И все же он был достаточно глубок, чтобы на нем можно было разглядеть свежие следы. У меня в животе рокотало от голода. Вскоре я уже почти настиг свою первую добычу. Она попыталась было забиться в нору, но та была неглубокой, и я без труда вытащил зверька за хвост. Это была анхиетта, взрослая особь длиной почти с мою руку. Ее кровь была горячей и сладкой. Я жадно пил ее, а потом стал обгрызать с ребрышек нежное мясо. Под конец я разгрыз, разжевал и проглотил вкусные косточки ее задних лап. Слегка утолив голод, я повернулся, чтобы по собственным следам возвратиться назад. Вдруг я заметил на коре ближайшего дерева какой-то знак. Причем сделан он был совсем недавно. Я присмотрелся и провел по нему пальцем. Это было примитивное изображение ножниц.

Зачем кому-то понадобилось вырезать на дереве ножницы? Или это значило, что за ними будут еще и другие?

Внезапно я вспомнил, что у ведьмы в кожаном футляре были ножницы! Неужели этот знак вырезала она? И если да, то зачем?

Грималкин сказала, что будет сопровождать нас на юг, а потом поедет вместе со мной на невольничий рынок в кулад. Однако это был первый знак, указывавший на то, что она где-то поблизости.

И вновь я подумал: а стоит ли доверять ведьме? Почему она не явилась сама? Озадаченный, я зашагал обратно к месту нашей стоянки.

На следующий день, после того как пурры поели, я снял с лошадей зимние подковы, и мы продолжили путь на юг.

Через два дня мы вышли в довольно теплую долину. Укрытая горами от северных ветров, она имела свой собственный микроклимат. Лиственных деревьев здесь было больше, чем хвойных, и их ветви уже покрывала нежная зеленая листва. Снег успел растаять, и под копытами кое-где чавкала черная жижа.

Заходящее солнце на безоблачном небе светило ярко, слепя глаза. Над нашими головами пели птицы, гудели насекомые. Мы ехали медленно, высматривая место для ночлега. Неожиданно над долиной повисла странная тишина. Птицы прекратили пение. Даже насекомые и те умолкли. Было слышно лишь дыхание лошадей и медленная поступь копыт по мягкой размокшей земле.

И тогда я понял почему. Прямо впереди виднелся одинокий дуб. Он был старый, черный и перекореженный. Зимы и холода выстудили из него жизнь. А под деревом нас поджидал шайкса.

Он сидел на черном жеребце, держа длинное копье. Руки его были затянуты в черные кожаные перчатки, древко копья лежало на плече. Его черные латы были самого превосходного качества. Пластина плотно примыкала к пластине, защищая шайксу от самого острого, самого крепкого клинка. Голову воина в черном покрывал шлем с опущенным забралом. Единственным уязвимым местом оставалась шея. Балкай оказался верен своему слову: как и обещал, он отправил против меня асассина.

Глаза шайксы были мне не видны. Меня всегда раздражает, когда я не могу заглянуть противнику в глаза. Возникает ощущение, что преимущество на его стороне.

Шею асассина украшало тройное ожерелье из черепов. Некоторые, хотя и отличались малым размером, явно были человеческими. Шайксы умеют при помощи магии уменьшать черепа побежденных противников. Таким образом, они имели возможность украсить себя трофеями своих побед, не утратив при этом свободы движений. Судя по количеству черепов, передо мной был Эблис, самый страшный и самый жестокий из всего Братства. А копье, которое он держал в руках, было тем самым Кангадоном. Именно им девять веков назад был убит последний король Валькарки.

За моей спиной раздался топот копыт. Это сестры мудро предпочли отвести своих лошадей в сторону, подальше от предстоящей схватки.

Я решил взять инициативу в свои руки. Выхватив два клинка, я устремился навстречу Эблису. Несмотря на мягкую землю, конь тотчас взял с места в карьер. Моя атака была столь неожиданной, что шайкса не сразу среагировал на нее. Я набросился на него раньше, чем он успел нацелить на меня копье.

Мои клинки сверкнули в лучах солнца. Металл с лязгом ударился о металл. Кинжал, зажатый в моей правой руке, нашел сочленение между двумя пластинами на груди Эблиса, и я с силой вогнал острие в узкую щель.

Не знаю, достал ли я до его плоти. Трудно сказать. Но вот лезвие в моей левой руке от столкновения с латами шайксы сломалось, и я отшвырнул бесполезную рукоять прочь. Затем развернул моего скакуна и, готовый к новой атаке, обнажил саблю.