Р. Бэккер - Воин-Пророк

«Нечто большее, чем они».

— Мы должны отобрать у них нож, — заговорила Эсменет, произнося слова, вложенные в нее Учителем — она это знала. — Мы должны показать им демонов в их рядах.

«Гораздо большее!»

Воин-Пророк улыбнулся ее губами.

— Мы должны убить их, — произнес ее голос.

Тварь, именуемая Сарцеллом, спешила по темным улицам к холму, на котором квартировали экзальт-генерал и его колонны. Письмо Конфаса было кратким и простым: «Приходите скорее. Опасность ширится». Конфас не потрудился подписать послание, но его каллиграфический почерк ни с чем не перепутать.

Сарцелл свернул на узкую улочку, пропахшую немытыми людьми. Очередные айнрити-отщепенцы. Чем дольше голодало Священное воинство, тем большее количество Людей Бивня возвращалось к животному существованию; они охотились на крыс, поедали то, что есть не следовало, и попрошайничали.

Когда Сарцелл двинулся мимо голодающих бедолаг, они начали подниматься на ноги. Они собрались вокруг него, протягивая немытые ладони и хватая его за рукава. «Подайте, — стонали и бормотали они. — Пода-а-айте!» Сарцелл растолкал их. Нескольких самых настойчивых пришлось ударить. Не то чтобы они вызывали у него особое недовольство — они часто оказывались полезны, когда его голод делался слишком силен. Никто не хватится нищего.

А кроме того, они являли собой живое напоминание о том, что представляют из себя люди на самом деле.

Бледные руки в награбленных шелках. Жалобные крики, звенящие в темноте. А потом какой-то оказавшийся рядом с Сарцеллом человек произнес сиплым голосом пьяницы:

— Истина сияет.

— Что? — огрызнулся Сарцелл, резко останавливаясь.

Он схватил говорившего за плечи и с силой вздернул ему голову. Невзирая на следы побоев, на его лице не читалось смирения. Взгляд его был твердым, словно сталь. Сарцелл понял, что этот человек сам кого хочешь ударит.

— Истина, — сказал человек, — не умирает.

— Это что? — поинтересовался Сарцелл, отпуская воина. — Ограбление?

Человек со стальным взглядом покачал головой.

— А! — до Сарцелла вдруг дошло. — Ты принадлежишь ему… Как там вы себя называете?

— Заудуньяни.

Человек улыбнулся, и на миг Сарцеллу показалось, что он никогда еще не видел улыбки страшнее: бледные губы сжались, образовав тонкую, бесстрастную линию.

Потом Сарцелл вспомнил, для чего его создали. Как он мог забыть, что он такое? Его фаллос под штанами затвердел.

— Рабы Воина-Пророка, — презрительно фыркнул он. — А вы вообще знаете, что я такое?

— Мертвец, — произнес кто-то сзади.

Сарцелл расхохотался, провел взглядом по шеям, которые он сейчас свернет. Какой экстаз! Как он изольется ему на бедро! Он был в этом уверен.

«Да! Сразу со столькими! Наконец-то…»

Но хорошее настроение мгновенно покинуло его, как только он снова натолкнулся на взгляд заудуньяни с стальными глазами. Лицо под маской человека дернулось от непонимания. «Они не…»

Что-то хлынуло на него сверху. Внезапно Сарцелл промок до нитки. Масло! Они облили его маслом! Он огляделся по сторонам, сдувая вязкую жижу с губ, стряхивая с кончиков пальцев. Он увидел, что его будущие убийцы тоже в масле.

— Идиоты! — крикнул он. — Подожгите меня — и вы сгорите сами!

В последний миг Сарцелл услышал звон тетивы. Он рванулся в сторону. Горящая стрела вонзилась в человека со стальными глазами. Пламя разбежалось по его промасленной одежде.

Но вместо того чтобы упасть, человек метнулся вперед и крепко вцепился в Сарцелла. Древко стрелы, оказавшись между ними, сломалось. Одна горящая грудь столкнулась с другой.

Пламя поглотило их обоих. Тварь, именуемая Сарцеллом, взвыла и завизжала. Она в ужасе уставилась на стальные глаза, окруженные ярким пламенем.

— Истина… — прошептал человек.

Икурей Конфас выглядел как дитя; нагой, он свернулся клубком под простынями, голова слегка запрокинулась назад, как будто во сне он вглядывался в небо. Генерал Мартем стоял в тени и смотрел на спящего экзальт-генерала, безмолвно повторяя приказ, что привел его сюда — с ножом в руке.

«Сегодня ночью, Мартем, я протяну руку…»

Это не было похоже ни на один приказ, который отдавали ему до сих пор.

Большую часть жизни Мартем получал приказы. Неважно, сколь жалким или величественным был их источник, — приказы, которые он исполнял, всегда исходили откуда-то, из обессиленного и развращенного мира: от сварливых офицеров, злопамятных чиновников, тщеславных генералов… В результате его часто посещала мысль, роковая для человека, которому от рождения предназначено служить: «Я лучше тех, кому подчиняюсь».

Но приказ, который он получил этой ночью…

«Сегодня ночью, Мартем…»

Он пришел ниоткуда, из-за кругов этого мира…

«Я возьму жизнь».

Ответ на подобный вопрос, как решил Мартем, не просто сродни поклонению — это само поклонение, обретшее плоть. Все, что обладало смыслом — как теперь ему казалось, — было разновидностью молитвы.

Уроки Воина-Пророка.

Мартем вскинул нож. Тот блеснул в лунном свете и на краткий миг отбросил тень на горло Конфаса. Глазами души Мартем увидел императорского наследника мертвым: прекрасные губы приоткрыты словно в память о последнем вздохе, остекленевшие глаза смотрят куда-то далеко, вовне. Он увидел кровь, собравшуюся лужицами в складках льняных простыней, словно вода между лепестками лотоса. Генерал оглядел роскошную спальню, и смутно различимые фрески заплясали по стенам, а темные ковры заскользили по полу. Интересно, будет ли это место казаться более скромным, когда они обнаружат труп на окровавленных простынях?

Приказы. Благодаря им голос мог сделаться армией, а вздох — кровью.

«Думай о том, как долго ты желал его смерти!»

Ужас и веселье.

«Ты — человек практичный. Ударь и покончи с этим!»

Конфас застонал и заворочался, словно нагая девственница под покрывалом. Веки его затрепетали, и глаза открылись. Уставились на генерала с тупым непониманием. Взгляд метнулся к обвиняющему ножу.

— Мартем? — выдохнул молодой человек.

— Истина, — проскрежетал генерал, нанося удар.

Но мелькнула вспышка, и, хотя рука его продолжала опускаться, неведомая сила рванула ее назад, и нож выпал из онемевших пальцев. Мартем ошеломленно поднял руку и в ужасе уставился на обрубок вместо запястья. Кровь лилась по руке и струйками стекала с локтя.

Мартем развернулся и увидел сверкающего демона; кожа его сморщилась от адского огня, а лицо было невозможно растянутым и хватало воздух, словно клешня краба.

— Гребаный дунианин, — прорычал демон.

Что-то прошло через шею Мартема. Что-то острое…

Голова Мартема отскочила от тюфяка и укатилась в тень; на мертвом лице все еще сохранялось осмысленное выражение. Слишком испуганный, чтобы кричать, Конфас попытался выбраться из спутанных простыней, отползти подальше от неизвестного, убившего его генерала. Фигура отступила во тьму дальнего угла, но на миг Конфас разглядел нечто нагое и кошмарное.