Р. Бэккер - Воин-Пророк

Когда никто из толпящихся внизу дворян не сдвинулся с места, Найюр выругался и поскакал вниз по склону. Пройас нахмурился при его приближении, но ничего не сказал.

«Он меня испытывает».

— Меня не волнует, считаете ли вы меня наглецом, — сказал Найюр. — Я говорю только то, что должно быть сделано.

— Я съезжу, — вызвался Ксинем и уже развернул было коня.

— Нет, — отрезал Найюр. — Поедет лорд Ингиабан.

Ингиабан заворчал, провел пальцами по синим воробьям, вышитым на котте, — знаку его дома — и гневно взглянул на Найюра.

— Из всех псов, которые осмеливались мочиться мне на ногу, — бросил он, — ты — единственный, кто прицелился выше колена.

Несколько придворных загоготали, а палатин Кетанейский с горечью усмехнулся.

— Но прежде чем я сменю брюки, — продолжил Ингиабан, — пожалуйста, объясни, скюльвенд, почему ты решил помочиться именно на меня.

Найюра эта речь не позабавила.

— Потому что твои люди ближе всего к нам. Потому что на кон поставлена жизнь твоего принца.

Худощавый длиннолицый придворный побледнел.

— Делай, как он говорит! — крикнул Ксинем.

— За собой последи, маршал! — огрызнулся Ингиабан. — Если ты играешь в бенджуку с принцем, это еще не значит, что ты выше меня.

— Это значит, Ксин, — язвительно заметил лорд Гайдекки, — что ты не должен описывать его выше пояса.

Новый взрыв смеха. Ингиабан печально покачал головой. Он немного задержался, прежде чем уехать, и слегка наклонил голову, глядя на скюльвенда, но трудно было сказать, то ли это знак примирения, то ли предостережения.

Воцарилось неловкое молчание. На миг группу придворных накрыла тень грифа. Пройас взглянул на небо.

— Итак, Найюр, — сказал он, щурясь от яркого солнца, — что же здесь произошло? Их превзошли числом?

Найюр хмуро посмотрел на принца.

— Их превзошли умом, а не числом.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Пройас.

— Твой кузен был глупцом. Он привык строить своих людей колонной. Они свернули в эту низинку и начали подниматься по склону, по трое-четверо в ряд. Кианцы, заставив лошадей лечь, поджидали их наверху.

— То есть они попали в засаду…

Пройас приставил руку козырьком ко лбу, вглядываясь в гребень холма.

— Ты думаешь, язычники натолкнулись на них случайно?

Найюр пожал плечами.

— Может быть. А может, и нет. Поскольку Содорас считал свой отряд передовым, то не видел нужды самому высылать разведчиков. Фаним более благоразумны. Они вполне могли выслеживать его так, что он об этом не знал, и рассчитать, что рано или поздно он подойдет сюда…

Он развернул коня и указал на раздувшихся мертвецов у самого гребня. Они выглядели до странности мирно, словно группа евнухов, вздремнувших на солнышке после купания.

— Ясно одно: фаним атаковали их, когда первые всадники поднялись на гребень, Содорас — в их числе…

— Какого черта! — не сдержался лорд Гайдекки. — Откуда ты знаешь, как…

— Кавалеристы, которые находились ниже, сломали строй и кинулись защищать лорда, да только обнаружили, что фаним заняли весь гребень. А этот склон, хоть и кажется безобидным, весьма коварен. Песок и щебень. Многих перебили стрелами в упор, когда их кони увязли в песке. Те немногие, кому удалось добраться до вершины, все-таки доставили фаним неприятности — там куда больше пятен крови, чем мертвых тел, — но в конце концов враги одолели их численным превосходством. Прочие — человек двадцать, более здравомыслящие, но безнадежно храбрые, — поняли, что лорда уже не спасти, и отступили — во-он туда. Возможно, они намеревались заманить фаним вниз и хоть немного отыграться.

Найюр взглянул на Гайдекки, проверяя, осмелится ли дерзкий придворный оспорить его слова. Но тот, как и все прочие, разглядывал, как и где лежат мертвецы.

— Кианцы, — продолжал Найюр, — остались на гребне… Я думаю, они пытались спровоцировать уцелевших, осквернив труп Содораса — вон там кого-то выпотрошили. Затем они попытались сократить численность противника путем обстрела. Айнрити, сражавшиеся на гребне, должно быть, изрядно подорвали их силы, и даже на короткой дистанции стрелы не принесли особого результата. В какой-то момент фаним начали стрелять по лошадям — хотя обычно они этого не делают. Что, кстати, стоит запомнить… Как только люди Содораса оказались спешены, кианцы просто затоптали их.

Война. Он почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом…

— Они обобрали убитых, — добавил он, — и ускакали на юго-запад.

Найюр вытер ладони об штаны. Лорды поверили ему — это было ясно по ошеломленному молчанию. Прежде это место было упреком и грозным знамением, но теперь… Тайна делает все колоссальным. Знание умаляет.

— Сейен милостивый! — внезапно воскликнул Гайдекки. — Он читает мертвых, словно рукопись!

Пройас нахмурился:

— Не богохульствуйте, пожалуйста, господин палатин.

Он потеребил аккуратную бородку; взгляд его снова метнулся к мертвецам. Казалось, будто он вот-вот кивнет своим мыслям. Затем он спокойно взглянул на Найюра.

— Сколько?

— Фаним? — Скюльвенд пожал плечами. — Шестьдесят. Может, семьдесят. Не больше. Легковооруженные всадники.

— А Саубон? Значит ли это, что он окружен?

Найюр ответил ему таким же спокойным взглядом:

— Когда пеший воюет против конного, он всегда окружен.

— Так, значит, этот ублюдок может все еще быть жив, — произнес Пройас; одышка выдавала легкую дрожь в его голосе.

Священное воинство могло пережить потерю одного народа, но чтобы троих сразу… Безрассудным маневром Саубон поставил на карту не только собственную жизнь, а намного больше — потому-то Пройас, невзирая на протесты Конфаса, приказал своим людям выступать. Быть может, четыре народа смогут одержать верх там, где это будет не под силу троим.

— Судя по тому, что нам известно, — сказал Ксинем, — не исключено, что этот галеотский ублюдок прав. Он может промчаться через всю Гедею и загнать Скаура в море.

— Нет, — возразил Найюр. — Он в большой опасности… Скаур собрал силы в Гедее. Он ждет вас со всем своим войском.

— Откуда ты знаешь?! — воскликнул Гайдекки.

— Оттуда, что фаним, перебившие ваших родичей, сильно рисковали.

Пройас, прищурившись, кивнул. Он предчувствовал недоброе.

— Они напали на крупный, хорошо вооруженный отряд. Это означает, что им было приказано — строго-настрого приказано — не допускать сообщения между отдельными частями войска.

Найюр склонил голову в знак почтения — не к этому человеку, а к правде. Наконец-то Нерсей Пройас начал понимать. Скаур наблюдает за ними; он стал изучать Священное воинство задолго до того, как оно вышло из Момемна. Он знает его слабости…

Знание. Все сводится к знанию. Моэнгхус научил его этому.