Владимир Белобородов - Хромой. Империя рабства [litres]

Гонец даже лошадь расседлывать не стал, сразу потащил привезенный баул к костру. Из мешка начали появляться деликатесы: хлеб, колбаса, что-то завернутое в тряпочку, наверняка вкусное. Судя по гаму, поднявшемуся после того, как он достал бутыль, к продуктам прилагался дезинфицирующий раствор. Ну не могли мужики так радоваться молоку или там подсолнечному маслу. Хотя мы бы, пожалуй, порадовались.

– Эх, оставили бы чуток, – прошептал Клоп.

– Ничего, мы их скоро нашей настоечкой угостим, – отозвался корм.

– Думаешь, стоит? – Я побаивался этой магической или химической жидкости.

– Да ты смотри, тут и лошади, и лук со стрелами, и одежда, готов на сотню палок поспорить, найдется.

Так-то Чустам был прав. И прибарахлиться можно, и не последнее у селян тащим – эти еще наживут.

– Когда начнем?

– Вот утихомирятся немного…

– Мне кажется, лучше сейчас, пока они все вместе сидят, – предложил Клоп.

Мужики действительно расположились кругом, потеснившись для самого важного. Наверняка купца. Почему я решил, что он самый важный? Не знаю. С виду крепкий парень, постарше меня годков на восемь-десять, да и одет неброско, но… чувствовалось что-то в отношении обозников к нему. Двое из обозников то ли в круг не вошли, то ли не по чину, но ужинать сели отдельно.

– Давай сейчас, – согласился Чустам.

– Что, прям так кидать будем?

– Орочьей каши переел, что ли? Разлить надо по ветру, да и все. Кинешь – они разбежаться успеют.

– А вдруг не подействует? – усомнился я.

– Тогда давайте половину выльем, а половину оставим. Не подействует – кинем.

– Треть. Мы еще на случай орков или еще кого оставить хотели.

– Давай треть.

Ветерок хоть и небольшой, но был, зайдя с наветренной стороны, мы плеснули в несколько мест снотворного. Меня одолели сомнения – жидкость впитывалась в почву. Отойдя назад, мы учли свою ошибку и раздели Клопа – у него рубаха была самая рваная. Вымочив рубаху, Чустам, заткнув рукавом нос, подкрался практически на расстояние метров пяти к заканчивающим ужин мужикам и повесил тряпку на ветку.

– Что-то не очень действует, – сказал я. Мы уже десять минут с отдаленного расстояния наблюдали за обозом.

– Согласен, – вздохнул корм. – Может, на Клопе проверим?

– Сам нюхни, – огрызнулся Клоп. – Надо было, пока они едят, подкрасться к телегам, да и все.

– Лошади на виду. – Чустам, похоже, настроился на плотную наживу.

Один из мужиков встал и потянулся.

– Ладно, вы как хотите, а я спать.

– Вроде действует, – прошептал Клоп.

Мужики и вправду в течение десяти минут рассосались кто куда. Кто в фургоны, кто, вытащив какую-то дерюгу, под них. У костра остался лишь один, да и тот прилег, подложив под голову седло. Мы выждали четверть часа.

– Думаете, уснули? – спросил Клоп.

Вопрос отнюдь не был риторическим и будоражил наши умы не меньше Клоповьего.

– Сходи проверь, – предложил Чустам.

– Не-э, боязно. Давайте еще подождем.

Большой соблазн вызывала лошадь гонца. Она прямо терлась около кромки леса, правда, хозяин ее все-таки расседлал и спутал. Даже узду снял. Но все эти причиндалы были рядом – на оглобле одного из фургонов. Еще через четверть часа распределились так: я подъезжаю к краю поляны и жду. Клоп пока держится подальше, а Чустам подходит и уводит лошадь. Если что-то пойдет не так, то Клоп сразу бежит в лес, а я дожидаюсь корма, и мы вдвоем на Звезданутом уходим от погони. В случае же успеха, то есть воздействия гадости из кувшина, Клоп и Чустам по очереди, чтобы вне зоны действия снотворного все время находились двое из нас, начинают стаскивать мне вещи, а я уже приторачивать их к лошадям. Ну а если совсем все гладко, то апофеозом должно было стать конокрадство еще троих копытных. Мы оставили их напоследок, потому что как раз в их сторону было повернуто лицо охранника у костра и мы не знали точно, спит ли он.

Перед вылазкой Чустам нацепил меч и, сняв рубаху, соорудил «противогаз», ну то есть повязал ее на лицо. Осторожно, пригнувшись и укрываясь от возможного взгляда охранника, корм вышел на поляну и остановился. Никто не отреагировал. Он, по-кошачьи плавно ступая, дошел до фургона со сбруей. Взяв седло и узду, направился к лошади. Когда закидывал седло, на сбруе что-то металлически звякнуло. Мы все замерли. Сердце даже у меня бешено стучало, представляю, как страшно было главному действующему лицу этой сцены. Опять никакой реакции со стороны обозников. Корм осторожно надел узду и снял путы с фыркнувшей лошади. Когда он подвел ее ко мне, у меня в душе все прямо пело: «А-а-а, получилось!» Корм сразу пошел обратно, а подскочивший Клоп стал затягивать подпругу. Во второй заход корм притащил какую-то палку, длиной метра полтора, какую-то непонятную коробку, обтянутую кожей, и сумку. Вопреки плану стал сам все навьючивать на приобретенную кобылу, кивнув Клопу. Поскольку тому не из чего было делать «намордник», я снял рубаху и отдал ему. Он, повязав, помахал рукой у носа, мол, ну и запах. Я, подергав ткань штанов, предложил ему их. По глазам Клопа было понятно, что он улыбается. Напряжение выливалось в тупые шутки. Из третьего рейса Клоп притащил еще одно седло. Я спрыгнул, а он стал седлать Звезданутого. Не успел он затянуть подпругу, как корм уже припер еще две седельные сумки на круп кобыле, ну и кроме того вожжи. Как я понял, парни тащили все подряд. Ан нет, Клоп направился к сумке с продуктами, которую взял практически в метре от головы лежащего у костра охранника. Я от греха подальше залез в седло. Уже на обратном пути под ногой у Клопа хрустнуло.

Ну вот как, скажите, в самопошивных «мокасинах», подошва которых это три, а то и всего два слоя кожи, можно не почувствовать ветку? Клоп замер.

– Орик! Ты чего как конь туда-сюда бродишь? Сядь и сиди! Спать мешаешь.

– Да я и не хожу, вы сами… Э! Ты кто?! Грабят!

Чустам через секунду был в седле. Клоп замер в самом центре поляны секунды на полторы, затем, спохватившись, побежал, но сумку при этом не бросил!

– Стой! – Наперерез ему из-под телеги выпрыгнул обозник.

Клоп, словно в американском футболе сжимая под мышкой сумку, постарался обогнуть опасность, но был остановлен дискриминирующим противника ударом в челюсть. Мы с Чустамом не знали, что делать. Пока раздумывали, Клоп успел отхватить еще два удара сапогом. Дальше у меня случился короткий провал в памяти. Когда пришел в себя, я скакал во весь опор к Клопу, поскольку расстояние до него уже составляло метры, то я буквально через два прыжка лошади вынужден был натянуть поводья, на другой маневр ума не хватило. Звезданутый встал в «свечку» прямо над Клопом. Пинавший его мужик щучкой отпрыгнул в сторону. Я это улавливал лишь боковым зрением, поскольку был сосредоточен на том, чтобы удержаться на лошади и при этом не натягивать повод – боялся, что жеребец перевернется на спину. Я не знаю, могут ли они так, но инстинкты страшная штука.