Владимир Белобородов - Хромой. Империя рабства [litres]

Толикам протянул мне копье.

Я не видел кареты ни в этом, ни в своем мире, ну за исключением бутафорских в Питере. Если честно, вот так встретив на дороге, я бы усомнился, можно ли назвать эту коробку на колесах каретой. Этакий тарантас. Но местные сказали – карета, значит, карета. Возможно, это слово по-русски звучит как «карета», а в действительности – тарантас. Единственное, что указывало на высший класс транспортного средства, это двигатель в два раза сильнее обычного. Ну то есть две запряженные лошади вместо одной.

– Это что, арбалет? – шепотом спросил я, указав корму на колесо телеги, у которого стоял взведенный механизм.

Мы прятались в кустах буквально в двадцати метрах от дороги. Звезданутого привязали к дереву, как только стали видны просветы. Двое охранников действительно уже добивали повисший поперек ствол исполина, поверженного бурей. Причем рубили прямо в кольчугах, не обращая внимания на неудобство, – в карете явно персона.

– Не знаю, что такое арпулет, – ответил Чустам (я, забывшись, произнес это слово по-русски), – но это самострел.

– Хочу, – прошептал я.

Корм улыбнулся.

Воины рубили дерево огромными топорами. Шикарными. Напоминали колуны, но со слегка удлиненным лезвием, испещренным узорами. Третий охранник стоял у кареты и наблюдал за работой коллег, наверное, самый умный.

– Когда оттаскивать будут, ты отсекаешь того, кто кинется к самострелу.

– Хорошо.

Подошли мы очень даже вовремя – минут через десять дерево было перерублено, и троица начала оттаскивать его, позабыв про топоры и арбалет.

– Чувствуешь? – спросил Чустам.

– Смылся от дедка.

Я оглянулся и махнул рукой. Огарик не появился.

– Закончим – высеку. По возможности без крови. Я о жертвах, – поняв двусмысленность сказанного, уточнил я.

Сделав знак своим, я шагнул вперед. Воины, увлекшись работой, не заметили нас даже тогда, когда мы вышли на дорогу. Я указал Ларку на топоры. Тот, опять бросив копье, подбежал и, схватив оба, оттащил в сторону. Этот момент был замечен воинами. Один из них выпустил бревно, двое других, насторожившись, последовали его примеру. Наверное, устав службы не позволял парням отстегивать ножны, поскольку у двоих в руках появились мечи.

– Бросьте, воевые, жизнь одна. – Липкий оглянулся на меня.

– Если сможем, живыми.

Он кивнул в ответ. Воины не спешили нападать, но и мечи не бросали.

– Клоп, Большой, проверьте карету.

Наш единственный вольный грамотно дернул дверцу, пытаясь сразу отойти в сторону, – она была заперта. Зато с другой стороны скрипнули петли. Конечно, можно и отпустить дворян, купцов, ну или кто там, но ведь они уносят самое ценное. Я бы унес. Но и разбивать наш отряд это не лучшая идея…

– Парень с девкой, – прокомментировал Клоп, увидев убегающую пару.

– Вижу, далеко не уйдут. Чустам, одного!

Стрела просвистела из-за моей спины. Один из стражников попытался увернуться, и стрела лишь шаркнула по кольчуге.

– Бьем как выйдет! – крикнул я, понимая, что эти ребята не зря едят свой хлеб.

Плевать на психику Огарика – жизнь дороже, а тут не мальчики для битья.

– Большой, разгони их немного, как скажу. Чустам, как отвлекутся, мы с Липким оттесним двух справа, остальные бейте третьего. Пошли! – И я, выставив копье, шагнул первым.

Из двоих правых один, видимо возничий, был без оружия. Почему-то я решил, что мы с Липким удержим эту пару, пока ребята сократят численность врага. Как бы не так. Меченосец был виртуоз – Липкий за несколько секунд боя чуть не лишился пальцев на правой руке. Меч воина немного не достал. Предполагаю, что тот, который с мечом, даже если добавить еще одного, такого, как я, и еще одного, как вор, запросто бы нас раскидал, ну или расчленил. Расчленил бы… Если бы не Чустам. Болт просвистел недалеко от моего уха и вонзился сквозь кольчугу в грудь – корм бил из трофейного оружия. Я не раздумывая ударил копьем в грудь, броню не пробил, но зато сбил воина с ног. Липкий клинком, словно топором, ударил по руке с мечом. Вот как в кино, такого не было – хрясь, и нет кисти. Кровь была. Рана была. Рука осталась на месте. В следующую минуту Липкий чуть не лишился головы – безоружный тоже был не лыком шит и реально попытался свернуть вору черепушку. Я вбил этому ненавистнику ночной гильдии копье в плечо, тем самым дав Липкому шанс.

Большой и Клоп за это время разделались со своим подопечным. Нумон просто огрел его бревном, то есть будущим черенком кистеня, чем ввел в легкое, ну или нелегкое беспамятство.

Ларк. Ларк стоял на прежнем месте, при этом копье его тряслось, воспроизводя эффект визуального изгиба.

– Клоп, Чустам, Большой, за сбежавшими. Ларк догонит вас с лошадьми.

– Справишься? – спросил Клоп.

– Да орк его знает.

– Я помогу. – Огарик вышел из-за дерева.

Клоп мечом перерубил гужи, удерживающие оглобли на хомутах, и кивнул Большому, жеребец под которым разве что не крякнул.

Оглобель, кстати, было три. На двух лошадей вроде как пропорционально. Со мной, получалось, остался Липкий. Чустам убежал еще раньше.

– Лошадей-то надо? – раздался голос Швана.

Когда все закончится, проведу разбор полетов. Клянусь. Даже этот здесь.

– Липкий, Толикам, вяжем быстро.

– Может…

– Вяжем!

Все складывалось не самым худшим образом. Единственное, разум, памятуя о прошлом приключении, вопил о том, что надо бы обнулить потерпевших, но… Огарик, палок бы ему, да и не готов я на убийство. Липкого разве что попросить… Нет. Пусть живут.

Вязать пленных, это тоже, как оказалось, задача, требующая как минимум веревок. Ну или в нашем случае вожжей. Благо дед вовремя привел наших лошадей, а необходимый инвентарь был в сумках. Вожжи с каретных уехали вместе с лошадьми. Я, помня урок лафотов, хоть и не мастерски, но при помощи Толикама справился с задачей. Липкий тоже умел связывать, подозреваю, изучил на собственном опыте. После того как обездвижили пленных, я отправил вора на Серебрушке, выделив ему одну из наших безымянных, вслед за Чустамом с парнями.

Огарик рвался попрактиковаться во врачевании, но я его остановил:

– Ни к чему им знать, что ты маг.

– Так я… А вдруг умрут?

Положение парней действительно было не ахти. По рубахе возницы расплывалось кровавое пятно – мое копье вошло довольно глубоко. Один из воинов так и сидел с арбалетным болтом в груди, хотя выглядел сносно. Легче всех, возможно, отделался оглушенный, он все еще не пришел в сознание. Мне было все равно, но вот парень:

– Я сейчас повязку наложу.

Огарик смотрел на меня не моргая. Как ему отказать, я не знал, но и возиться с этими воинами очень не хотелось.

– Нельзя, понимаешь, нельзя.

– А я как будто перевязываю, они даже не почувствуют.