Питер Дэвид - Удивительные Люди Икс. Одарённые

– …и, несмотря на разрозненность и противоречивость информации, нам удалось установить следующее. Группа стрелков в масках, вооруженных пулеметами, численностью, согласно различным источникам, от пяти до десяти человек, захватила пентхаус Чепмен-билдинг, где проводился ежегодный благотворительный бал, организованный известным покровителем искусств Уолтером Лэнгфордом. Налетчики нанесли удар примерно в восемь вечера по североамериканскому восточному времени. Загремели выстрелы, и, хотя нам неизвестно, имеются ли погибшие, мы знаем: многие участники бала живы, и их держат в заложниках. На данный момент причины нападения и требования нападавших неизвестны. В Министерстве внутренней безопасности США полагают, что это вполне может оказаться актом террора, и в настоящее время место происшествия оцеплено ФБР в радиусе четырех кварталов. Мы остаемся в прямом эфире и будем сообщать вам дальнейшие подробности по мере их…

Он стоит в середине зала. Исполненные ужаса лица заложников обращены к нему. Он смотрит новости на экране маленького телефона – одного из отнятых у окаменевших людей. Огромные, закованные в металл пальцы смыкаются и без малейших усилий сокрушают телефон, превращают его в обломки. Он стряхивает с ладони крошки стекла и пластика, поднимает красные глаза и обводит людей взглядом. Нездоровый зеленый оттенок кожи, отсутствие носа, странная полоса металла поперек лица – все это вместе подсказывает заложникам: перед ними обитатель иной планеты.

Или злобный мутант.

Его люди выглядят более чем по-человечески и откровенно рады чинить насилие. Похоже, они с истинным наслаждением палили в воздух; орали на всех, приказывая лечь; сообщали, что будут счастливы вогнать пулю в башку любому, кто не подчинится. Идиоты. Все. Но идиоты полезные.

Теперь в зале – мертвая тишина. Все ждут, что скажет он.

– Несомненно, все вы хотели бы знать, что нам нужно, – говорит он. Голос его звучит мягко, но в нем слышится низкий рокот – точно рокот лавины, медленно сползающей вниз. – Ваши деньги? Ваши дочери? Ваше мясо, содранное с костей и зажаренное? Может быть, мы – фанатики? Или нам… просто скучно? Откровенно говоря… Я не собираюсь рассказывать вам об этом. Пока что. Но поверьте… Как только вы это увидите – тут же обо всем догадаетесь сами.

Затишье перед бурей – вот на что все это похоже.

Мы с Эммой раздеваемся. Стараюсь не смотреть на нее. Хотя, когда речь о ней, трудно сказать, одета она или раздета. Разницы – почти никакой.

Знаю: обе мы – женщины. Знаю: обе – мутанты. Но вот переодеваемся в полной тишине, и мне порой с трудом верится, что мы вообще принадлежим к одному и тому же виду.

Мой костюм ждет меня в шкафчике. Встряхиваю и расправляю его. На самом деле, не так уж плохо. Не настолько плохо, как ожидалось. Сочетание синего с желтым мне определенно нравится. Добрая старая школа – во всех смыслах.

Поспешно одеваюсь: торча голышом перед Эммой Фрост, я чувствую себя невероятно уязвимой. Застегиваю молнию спереди, щелкаю пряжкой пояса, обуваюсь. Зеркал в комнате нет, но то, что удается увидеть, выглядит чертовски здорово.

Оборачиваюсь. Эмма щеголяет в одном из своих обычных шлюшистых белых нарядов. Это как? Отчего это ей позволено не носить новую форму команды? Неужто она недостаточно хороша, чтобы быть с нами?

И тут до меня доходит: да. Так оно и есть. И это, честно говоря, радует. Скотт пытается развивать команду в определенном направлении, и если она хочет остаться сама по себе, отделиться от остальных, как сыр от молока, это просто класс!

Зверь аккуратно спрятал очки в футляр и щелкнул крышкой. Ему вспомнилось замечание Эммы, будто очки полностью скрывают его истинную сущность. Она, конечно, сказала это в шутку, однако доля истины в этой шутке имелась. Он действительно чувствовал себя совсем другим, когда надевал их. Утонченным, культурным, интеллигентным… именно таким, каким и был внутри. Правда, глядя на него, этого легко было не заметить.

Внутри он был Генри Маккоем.

А вот снаружи…

Глядя на него снаружи, ученики в лучшем случае давились от смеха и за глаза звали его Гровером – еще одним монстром в синей шерсти. Он и хотел бы видеть в этом выражение симпатии. Ну, правда, кто же не любит Гровера? Уж конечно, Гровер лучше, чем Элмо – этот невыносимо писклявый, не знающий местоимений мохнатый красный носок!

Однако были и другие – включая всех, кто не принадлежал к обитателям особняка профессора Ксавье…

«Скотт понятия не имел, о чем меня просит, – мрачно подумал Хэнк, запирая шкафчик. – Ни малейшего. Просить меня не обращать внимания, как на меня таращатся, как вздрагивают и отворачиваются… Не обращать внимания на тех, кто считает, что я заразен, и, если дыхну на них, они превратятся в таких, как я… Хотя… была ведь и та маленькая девочка…»

Ему вспомнилась поездка в Вашингтон, округ Колумбия, по приглашению одного сенатора, отличавшегося недюжинной широтой мышления. Тот сенатор хотел предложить изменение в законодательстве, согласно которому нападение на мутанта считалось бы преступлением на почве нетерпимости. На сегодняшний день избиение мутанта – неважно, насколько он безобиден – вызывало дружное одобрение всех приятелей хулигана. Если бы поправка прошла, драчуна ждал бы не только тюремный срок за нападение с нанесением побоев, но и довесок за то, что объектом нападения был выбран мутант. От Хэнка сенатору требовалась научная консультация – главным образом о природе мутаций вообще.

Хэнк встретился с ним, ответил на все его вопросы и помог сформулировать поправку так, чтобы герои, наподобие Людей Икс, вступившие в схватку со злым мутантом, замешанным в темных делах, не попадали под ее действие.

– Этим мы изменим лицо нашего законодательства, – уверял сенатор.

Покинув его кабинет, Хэнк отправился в парк и просто сел на скамейку, наслаждаясь солнцем. Тут маленькая – не старше двух лет – девочка с косичками подошла к нему и, глядя на него круглыми от изумления глазами, проворковала:

– Киса!

Судя по всему, она приняла его за огромного, покрытого синей шерстью главного героя «Корпорации монстров». Тут подбежала насмерть перепуганная мать девочки, но Хэнк всего лишь добродушно рассмеялся и сказал ребенку, что обязательно передаст от нее привет Майку Вазовски. Девочка без промедления обхватила руками его ногу и снова сказала:

– Киса…

Мохнатая лапа, способная легко разорвать врага в клочья, нежно погладила девочку по голове, и на лице матери тут же отразилось облегчение и изумление. Поболтав с ней пару минут, Хэнк узнал, что она нейробиолог и его имя ей знакомо. Уходя, девочка махала ему рукой, а ее мать сказала: