Алексей Лавров - Джонни и «Зов предков» (СИ)

— Давай, Дэн, теперь ты, — обрадовал Джонни приятеля.

Дэн непонимающе воззрился на Джонни.

— Ну, чего тебе непонятно? Как ты из казармы в таком виде выйдешь? Это ж вечером никто не обратил внимания, что форма не твоя и вообще не наша! А сейчас же на раз спалишься! Давай, Дэн, вниз, там немного пройдёте, тебя говнолаз подсадит, вылезешь уже снаружи и спокойно пойдёшь в санчасть.

— Джонни, если я приду в санчасть весь в говне, никто ничего не заметит, да? — Дэн, судя по отчаянному мотанию головой, всё очень хорошо понял, но не хотел.

— Ой, да скажешь, что обделался — с кем не бывает? Если тебе страшно, давай помогу!

— Если ты мне поможешь, я из этой ямы не вылезу ни за что!

— Жить там будешь? — удивился Джон.

— Не буду! — сурово отрезал Дэн.

Джонни ласково печально посмотрел на товарища. Так рисковать из-за каких-то какашек! Принципиальный, коммунист, сам ведь недавно говорил, что жизнь — дерьмо. Ладно — он хотя бы придумал и предложил, а выбор, конечно, за Дэном.

— Давай тогда этих вытащим, что ли? — сердито пробурчал Джон.

Вытаскивать наверх двоих Джон счёл лишним, потому, лишь вытащив при помощи Дэна из щели самую широкую часть второго номера, первому было предложено подниматься самостоятельно и без стеснений. Кого ему уже стыдиться? Тот резоны принял, и вскоре уже сам помогал товарищу высунуть из щели голову.

— Теперь идёте в санчасть. И что там говорите? — напутствовал их Джонни.

— Обкакались, — понятливо дружно ответствовали резервисты.

— Так валите, засранцы! — дал команду Джон.

— Отделение, подъём! — заорал кто-то за стенкой.

Утро нового дня официально по-военному начиналось с зарядки. Только Джонни с Дэном этот момент как-то упустили, не сочли достаточно важным и спокойно прошли вслед бегущим сломя головы бойцам. Что явилось их первой роковой ошибкой. Все очень спешили на плац, стремясь занять местечко получше, то есть подальше от начальства. Опоздавшим пришлось становиться в первый ряд.

Вторым роковым стечением обстоятельств стала личность сержанта, проводившего гимнастику. Та самая, прибитая кирпичом на топот из-за плеча Джонни. Чело высокого начальства украшала пламенеющая гуля, а очи пылали радостью узнавания. Джон его тоже узнал и сперва даже удивился. Вроде бы ещё вечером был без сознания! Хотя не факт, что оно его, вообще, когда-либо навещало.

Но зарядка закончилась, и Джон быстро соскучился. Вместо того, чтобы отпустить бойцов на санпроцедуры и завтракать, это военное чудо принялось молча прогуливаться рядом с Джоном, юмористически на него поглядывая. Он столь откровенно поглядывал на Джона, что был заподозрен в нездоровых наклонностях и, учитывая облик Джонни, дурном вкусе. Джон со скукой следил за его эволюциями. Ну, сколько можно-то? И чего он так пялится? Он же ему здесь, а равно в любом другом месте, ничегошеньки сделать не может! При народе не посмеет, уединяться с Джоном тоже не фонтан. Единственное, что интересовало Джона, сержант — дурак или извращенец? Скорее первое — решил Джон. Предположить совмещение Джону не позволяла забитая в подсознание почтительность к мундиру. Их честным, просолённым потом и кровью гимнастёркам! Разочарование постигло Джона из-за гражданского Дэнова поведения.

— Господин сержант, разрешите… — не смог он договорить, получив от унтера под дых. Но подышал, и, не осознав драматизму и торжества момента, снова взялся за своё.

— Господин сержант, разрешите обратиться! — прохрипел Дэн, разогнувшись.

— Лечь! Десять отжиманий, — откликнулся военный, не отрывая пламенного взора от конопатой личности Джона.

Джон позволил себе неуверенную улыбку, пытаясь высказать сержанту дружелюбие. Но тот был настроен с явным предубеждением и, приблизившись вплотную, подколодным змеем прошипел, — Чего лыбишься, урод?

— Господин сержант, мне срочно нужно в санчасть! — возопил Дэн, закончив упражнение. И накликал-таки беду на свою гражданскую бестолковку — сержант обратил на него пристальное внимание.

— Боец, это на тебе что такое?! — изумился унтер, уставившись на Дэна, как на привидение. Ну, костюмчик был великоват в ширину и слегка коротковат, но для новобранца дело обычное! В чём дело-то?

— Ты вот в этом сюда пришёл?! — изумлялся сержант, — У тебя не хватило ума получить нормальную форму?!

— Не успел, господин сержант! — выдал легенду Дэн, — мне ещё в санчасть надо сдать направление!

— Дай-ка на него взглянуть, боец, — протянул руку сержант. Джону стало тоскливо за Дэна, лучше б ему эту бумажку сожрать, но он отдал её сержанту-придире…

— Ой! Выдано первого апреля, а сегодня какое? Ты уже пятый день так ходишь, чучело? — не поверил сержант.

— Так точно! — добил себя Дэн.

— Тогда ты арестован, сволочь! — с наслаждением проговорил сержант, доставая пистолет из кобуры, — руки за спину! Кругом… вперёд марш!

И повёл куда-то несчастного фотографа и рентгенолога без койки. Но хоть от Джонни пока отвлёкся, правда, он, нужно отдать ему должное, совсем был этому не рад. Джон недоумевал, почему он не изъял у барана оружие, даже мысли не допускал, что тот вооружён? А больше всего Джона убили комментарии бойцов.

— Шакалу шакалья смерть! — вякнуло сбоку. Джонни бешено обернулся на голос, но дурак был не прошибаем для взглядов любого накала и продолжил, — явиться в честную армейскую часть в своей шакальей форме! Тупой, поганый карате… — оратор сложился от резкой боли в промежности, задохнулся от внезапной деформации диафрагмы и размашисто ударил носом асфальт плаца. Три раза.

— Это не его форма, — объяснил Джон недоумевающей публике свою реакцию. Публика с виду сочла объяснения достаточными. Повидали уже фокусов от маэстро.

— Вот мы кто для них, — потерянно думал Джон, — а Харпёр-то сколько мундир таскал! Ну, сука сержантская! Ладно, с ним потом, что получается? Новобранец Джон Ха-ня в мундире карателя отправился на армейскую гауптвахту. Парнишка, что выпрыгнул из автобуса, был в нашей форме! У Дэна так точно не получится… бедняга! Дерьма он испугался, блин! Делать-то что? А! Буду надеяться, а пока подменю его в лаборатории, чтоб потом поменяться, если что.

Джон верно рассудил, где следует дожидаться Дэна — с гауптвахты никто не мог миновать санчасть, как традиция такая. Забегая вперёд, спешу и в кнопки не попадаю успокоить сострадательного читателя, что Дэн с губы вернётся. У менее сострадательных прошу прощения за натяжку — сам понимаю, что персонаж эпизодический и пора бы его пользуясь случаем того. Но импонирует мне чем-то этот человек, циник, как всякий настоящий рентгенолог-коммунист, и романтик как коммунист-фотограф. Нефига не способный управлять собственной жизнью, Дэн был уверен, что знает, как следует управлять историей народов. Джонни, напротив история народов была фиолетова в крапинку, а жизнь, пульс народный он считывал чисто рефлекторно. И не из одних лишь гуманитарных соображений он занял оборону в фотолаборатории, санчасть, кстати, и была предназначена для мониторинга народного пульса.