Анна Гаврилова - Каникулы в Раваншире, или Свадьбы не будет! [Litres]

– Какая прелесть. И зачем ты его скрывала?

Я пожала плечами и невольно покосилась на мужа. Он говорил, что никаких подробностей в отправленной Осберту записке не было, но всё равно.

Судья тем временем уселся на приготовленный для него стул, но еду проигнорировал.

– Уже позавтракал, – радостно сообщил он. – Только чаю с вами попью.

И после паузы:

– Кстати, поздравляю! Живите долго и счастливо!

– Попробуем, – даря ответную улыбку, отозвался Идгард. И уже менее оптимистично: – Но тут такое дело…

– Да брось! – отмахнулся Осб весело. – Нет таких дел, которые невозможно решить.

Я закатила глаза – ох уж мне этот семейный оптимизм, а Идгард глянул на Осба с подозрением.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил ищейка.

Осберт снова отмахнулся и всё-таки потянулся за бутербродом.

А прожевав первый кусок, подарил мне новый ликующий взгляд и сказал с фальшивым сожалением:

– Эх, Айрин… Как же ты так… Ведь могла выбрать получше, а сама…

Шутил. Да, шутил и намекал на себя, любимого. Только Иду шутка не понравилась – он ну о-очень опасно сощурил глаза.

Осберт предупреждению внял и поспешно сменил тему. Спросил, обращаясь опять-таки ко мне:

– Твои родители знают? А что с университетом? Ты же доучиться теперь точно не сможешь?

Я хотела ответить, но тут зевота напала – пришлось бороться.

– О-о… Кто-то сегодня не выспался, – прокомментировал судья.

– Осб, – одёрнул Идгард.

Новоявленный родственник поднял руки, поясняя, что переходить границы дозволенного больше не будет. Ровно в этот момент в столовой появилась горничная, которая несла поднос с чаем, и «поросёнок» отвлёкся.

Мы же с Идгардом постарались побыстрее покончить с едой, а когда тоже перешли к чаю, услышали:

– Кстати, у меня для вас подарок.

Ид недоверчиво прищурился, а Осб опять засиял, словно новенькая монетка. Потом запустил руку во внутренний карман камзола и извлёк довольно подозрительный конверт. Сперва хотел передать его ищейке, но в итоге встал и, перегнувшись через стол, протянул подарок мне.

Я конверт, разумеется, приняла, но распечатывала с некоторой опаской. С ещё большим опасением извлекала на свет украшенную несколькими гербовым печатями бумагу, а когда начала читать, просто не поверила глазам.

Один раз, второй, третий… только заголовок я перечитала четырежды! А вписанные в этот лист имена…

– Айрин, что это? – не выдержал Ид. Голос прозвучал напряженно.

Словно во сне, я передала бумагу мужу и уставилась на Осберта круглыми глазами. И спросила:

– Мне мерещится?

Осб отрицательно качнул головой.

– Если скажешь, что это шутка, я тебя придушу, – заявил Идгард. Он не перечитывал! Ему и одного раза хватило.

– За кого ты меня принимаешь? – Осб мгновенно посерьёзнел. – Бумага подлинная. Номер распоряжения даже в государственный реестр внесён.

– Но как? – выдохнула я.

Осберт явно хотел отшутиться, но я смотрела остро, и он сдался. Принялся объяснять, причём без шуток, по-человечески.

– Я обратился к одному из старших судей, Айрин. Мы всё обсудили и пришли к выводу, что ситуация не настолько ужасна. То есть по закону твоим родителям, разумеется, полагалось наказание, но, учитывая все обстоятельства, у суда имелась масса оснований вынести решение о помиловании. Более того, было бы странно выносить обвинительный приговор, учитывая, что в основе всего лежала глупая дезинформация.

Разумеется, твой отец юрист, – продолжал Осб, – и у него есть какие-никакие, но связи. Однако получить полную достоверную информацию по Древней крови он всё равно не мог. Во-первых, с источниками действительно туго, во-вторых, подобное расследование выглядело бы слишком подозрительно, учитывая, что у него есть дочь подходящего возраста. То есть вина относительна, а ты, насколько нам было известно, соблюдала все правила, и это стало основанием для решения о помиловании. Мы инициировали дело, провели три закрытых заседания, и вот. – Осберт указал на зажатый в руке Идгарда лист. – Решение абсолютно законное. Твои родители помилованы. Заочно.

Мир перед глазами поплыл, но лишь на секунду.

– Никогда не слышала, чтобы судебные дела решались без самих обвиняемых, – выдохнула я.

– Поверь, – Осб ухмыльнулся, – в судебной практике и не такое бывает. К тому же я ходатайствовал, а я, знаешь ли, не последний человек в системе. Пришлось постараться, но мне всё же удалось убедить коллег оставить всё как есть. То есть не оповещать твою семью ни о чём, ни о заведении дела, ни о принятом решении. Собственно, я взял вопрос оповещения на себя.

Я застыла, пытаясь осознать ответ, а потом опять за бумагой потянулась. А отобрав листок у Ида, с запозданием сообразила…

– То есть ты знал?

– Это Вирджин, – сразу сдал будущего великого скульптора судья. – Именно он рассказал и очень просил помочь в решении этого вопроса.

Мир опять поплыл…

– И как давно это случилось? – задала новый вопрос я.

Ответ Осберта прямо-таки убил:

– Сразу после того, как ты проболталась. Год назад.

Шок! Он был сильным и необъятным!

– Вирджин? – выдохнула я. – Но он…

– Обещал? – подсказал вновь повеселевший Осб. – Айрин, не злись, Вирдж действовал из лучших побуждений и рассказал не всем, а только мне. А мне рассказать можно. Ведь я, как ты помнишь, замечательный!

Очень не вовремя перед мысленным взором вспыхнул эпизод явления Осберта с букетом, а следом другой, когда спрашивала Вирджа, не выдал ли он мой секрет Идгарду, и тот уверял, что на подлость не способен.

Впрочем, с Вирджем – ладно, он сейчас далеко, в Ристауне. Зато Осб…

– Ты же ухаживать пытался, – возмутилась я.

– Ну да. Чтобы от других не отставать!

Я прикрыла глаза, припоминая сам момент нашего знакомства, все эти улыбки, подначки, неприличные шуточки… и пришла к выводу – он даже не свинтус, он хуже! Только озвучивать эту мысль всё-таки не стала. Прикусила язык и вновь уткнулась в документ.

Взгляд скользил по строчкам, но написанное по-прежнему воспринималось плохо. Из того, что было доподлинно ясно – родители и вправду помилованы, ни каторга, ни даже штраф им уже не грозит.

А потом, добравшись до конца листа, я зацепилась за три гербовые печати. Я и в первый раз их заметила, но теперь… Я пригляделась и вновь приоткрыла рот, абсолютно глазам не веря. Печать Верховного суда – это ладно, это понятно. Но две другие… это ведь не…

– Это что? – повернув распоряжение к Осбу и ткнув в одну из печатей, спросила я.

– Печать Храма, – ответил судья.

– А это? – я ткнула во вторую.

– Личная печать императора.

Я застыла, не в силах совладать с эмоциями, а Осб лукаво улыбнулся и объяснил:

– Айрин, дело касалось Древней крови, и решить вопрос без Храма было невозможно. Печать императора была не так критична, но мы подстраховались. Чтоб уж точно. Чтобы наверняка.