Александра Тевс - Мирный атом (СИ)

- Конечно!

Каждую пятницу в Клубе Мирного Атома устраивали дискотеку. Я ее никогда не пропускала.

- Ты классно танцуешь, Алика.

- Спасибо.

Еще бы! Ведь ради того, чтоб привлечь его внимание я уже полгода занималась современными танцами и стрип-пластикой по вирт-урокам из Сети.

- Я за тобой тогда заеду в 22:00, вместе поедем. Хорошо?

«Йес-с-с-с-с! »

- Хорошо.

- А сейчас, мисс Фортес, отметьтесь в журнале регистраций входа-выхода и не забудьте, что периметр закрывается через 2 часа.

Он подмигнул мне и пошел назад в сторожку.

Я приложила свою карточку жителя к сканеру на воротах, надела шлем и выехала за периметр. Хорошо-то как! На целых 50 миль в округе никаких жилых объектов, только холмы, поросшие лесом, а в лесу куча всяких тропинок с кочками, по которых можно гонять и классно на них подпрыгивать. Хотя, один жилой объект за периметром все же был, примерно в двух милях – бункер чекнутого Штефа, как его называли местные. Он раньше жил в Исследовательском городке, работал вместе с моими родителями и даже дружил с ними, но 2 года назад вдруг все бросил, устроился смотрителем этого старого, постоенного еще во времена атомной угрозы, но еще непонятно чем важного бункера, «сменив на посту» моего брата, и «окопался» в этом самом бункере, устроив себе там потстоянное место жительства. Мне как-то сказали, что у него там полное автономное обеспечение – замкнутый цикл водо – и воздухоснабжения с системой очистки и т.д, генератор для освещения, запас продуктов и даже свой личный утилизатор. Ну, я считала, что каждый имеет право сходить с ума как ему нравится, поэтому от Штефа не шарахалась и всегда, когда презжала мимо бронированной двери его «квартиры» сигналила и махала рукой. На двери были камеры наружного наблюдения и он меня точно видел. Посигналила и помахала и в этот раз и повернула до упора ручку газа своего блестящего красного мотоцикла.

Как же здорово, что я здесь живу. Вообще-то, жить в Исследовательском городке ИИМА (Институте Изучения Мирного Атома), принадлежащего компании «Атомтроник» имели право лишь работающие в самом Институте люди, члены их семей и облуживающий персонал – всего 1055 человек. Мои родители были физиками – самыми главными физиками, которые и изучали этот самый мирный атом, а старший брат Тод был при них лаборантом и подающим надежды биофизиком . Чем отличается атом мирный от немирного? Да ничем. Разве что в целях и областях использования. Раньше энергия атома была направлена на разрушение, сейчас же занимались исследованиями более безопасного и эффициентного получения энергии для бытовых нужд. А мои родители пошли еще дальше, еще и Тода подключили. Они исследовали положительное влияние различных излучений на живые организмы. Кстати,именно эти исследования больше всего интересовали «Атомтроник», щедро им финансировались и постоянно подталкивались к новым экспериментам. «Ты только представь себе», - говорила, сверкая глазами, моя мама,- «если радиация оказывает негативное влияние на ДНК клетки, то вполне возможно, что так же существует и такое излучение, которое может влиять положительно! Улучшение регенерации, продление жизненного цикла или даже изменение структуры ДНК в лучшую сторону! Представь, человек получил бы новые качества и сверхспособности !» Я фыркала и отмахивалась. Это только в дешевых комиксах задрот-очкарик падал в атомный или какой-то там еще реактор и выходил оттуда супергероем. Или задрота-очкарика кусал генномодифицированный таракан и он (очкарик, а не таракан) опять же становился супергероем. Я была скептиком и немного консерватором, поэтому и решила не идти по стопам «продвинутых» родителей, которые постоянно что-то расщепляли, заново собирали, разгоняли , сталкивали, облучали и измеряли, а решила помогать человечеству проверенным способом – стать врачем. А конкретнее – хирургом. И поступать решила в Первый Медицинский Институт, одно из последних заведений Союза Государств, где еще обучали по традиционным методам и готовили именно врачей, профессионалов, а не операторов и придатков разной «умной» техники. К тому же, в последнее время родители все чаще разговаривали ночью на кухне, думая, что мы с Тодом спим, о том, что от них требуют все более сложных экспериментов и что «Атомтроник» гонит лошадей, не взирая на риск.

До начала учебы оставалась неделя, вещи были сложены, подписки о неразглашении подписаны и сейчас я «откатывала» последние свободные деньки на своем красном мотоцикле – подарке родителей на мое 19-тилетие. Серж обозвал его «старьем», но я, как уже говорила, была консервативна и мне нравилась такая «старомодная» техника. Мне нравилось, когда мотор рычал и выплевывал облачка вонючего дыма, а не тихонько жужжал или оставлял после себя дорожку из капелек воды, как будто он, пардон, обделался. Да, можете ругать меня за то, что я загрязняю окружающую среду, но современные бензиновые моторы «хлебали» не больше 1,5 литров на 100 миль. Так что не смертельно. Откуда такая любовь к мотоциклу? Да от Тода. У моего старшего брата (он старше меня на 4 года) был моцик и он научил меня на нам ездить, когда мне было 15. Хоть при своих друзьях он и называл меня «малявкой», но любил и баловал, и даже давал втихаря поганять по лесу. Поэтому, когда родители спросили меня, что я хочу на День рождения, у меня был уже готов ответ. На права я, кстати, тогда уже сдала и причин для отказа больше небыло. И так я стала обладательницей своей «лапочки».

Отгоняв час по лесу и основательно отбив пятую точку о всякие кочки я повернула назад к «дому». Я могла бы и дольше ездить, но еще нужно было отмыть от пыли и налипшей грязи «лапочку» и самой «принять ванну и выпить чашечку кофе», а так же подготовиться ко встрече с Сержем. Поэтому я сделала последний вираж и помчалась в сторону городка. Уже на подъезде, недалеко от бункера Штефа, я услышала рев сирены атомной тревоги, но не придала этому никакого значения. Сирена ревела каждый день, а иногда даже по нескольку раз, ее включали перед каждым экспериментом. Но в этот раз сигнал не был «ложной тревогой»...

Я только успела традиционно посигналить, как яркая вспышка ослепила меня. От неожиданности я дернула руль и мотоцикл, потеряв на полной скорости равновесие, рухнул набок и по инерции потащил меня за собой. Мое тело горело – с одной стороны его раздирал, несмотря на комбинезон, острый гравий дороги, а с другой – поджаривало незатухающее рукотворное солце. Визор шлема треснул и я инстинктивно обхватила руками голову, защищая лицо. Казалось, это все длилось вечность, хотя спустя всего несколько секунд после падения я с громким «бэмс!» впечаталась шлемом в двери бункера и отключилась.