Джон Фланаган - Ледяная земля

– Ну… да, но, – замялся Хорас, не желая, чтобы его считали хвастуном, – он вроде не такой уж мастер своего дела, а?

– Разве? – иронично отозвался рейнджер.

– Нет. Не особенно. Посмотрите, как он держится в седле. Он едва не падает. И еще он слишком крепко вцепился в копье, видите? А щит! Он держит его слишком низко и не успеет увернуться от джульетты.

Брови Холта поползли вверх.

– Что еще за джульетта?

Хорас, казалось, не заметил нотки сарказма в голосе старого рейнджера. Он невозмутимо объяснил:

– Это внезапная перемена цели удара копьем. Вы сначала целитесь в щит на уровне груди, а в последнее мгновение поднимаете острие к шлему. – Он помедлил, а затем добавил извиняющимся голосом: – Не знаю, почему этот прием называется джульеттой. Так уж повелось.

Наступило долгое молчание. Холт понимал, что юноша не пытается покрасоваться. Казалось, Хорас и впрямь знает, о чем говорит. Рейнджер в задумчивости поскреб щеку. Не помешает посмотреть, каков Хорас в деле. Если все пойдет наперекосяк, всегда можно вернуться к первоначальному плану и попросту пристрелить громкоголосого любителя легкой наживы. Оставалась только одна маленькая проблема.

– Стоит отметить, однако, что никаких джульетт тебе не видать. Копья-то у тебя нет.

Хорас кивнул, соглашаясь:

– Да. Поэтому мне надо будет воспользоваться первой же возможностью и выбить копье у него. Думаю, это будет не трудно.

– Сирры! – вновь заорал рыцарь. – Вы дальжны атветить!

– Ох, да заткнись ты, – пробормотал Холт, не глядя на него. – Не трудно будет, говоришь?

Хорас сжал губы и решительно кивнул:

– Да вы поглядите на него, Холт. Пока мы тут рассуждаем, он уже раза три с коня чуть не упал. Его выбьет из седла и ребенок.

Рейнджер не удержался от улыбки. Хорас – сам еще мальчишка, – так уверенно выступает против взрослого, тяжело вооруженного воина. Но Хорас уже доказал мастерство на деле: он сразился с самим Моргаратом, который был куда более опасным противником, чем всадник у моста, и победил. Холт еще раз посмотрел на юношу и увидел в его глазах решимость и спокойную уверенность.

– Ты правда знаешь, о чем говоришь, да? – на всякий случай уточнил он, и фраза прозвучала утвердительно.

Хорас снова кивнул:

– У меня на такие вещи интуиция. Сэр Родни говорил мне, что я прирожденный воин.

После битвы на Равнине Утала Джилан сказал Холту примерно то же самое. Рейнджер решился:

– Ладно, давай попробуем так, как ты предлагаешь.

Он повернулся к нетерпеливому рыцарю и громко позвал его:

– Сирр, мой спутник решил вызвать вас на рыцарский поединок!

Всадник замер, выпрямившись в седле. Холт заметил, что от этого неожиданного известия он чуть не упал с коня.

– Рыцарьскый подинакь? – переспросил он. – Спутник ваша – не рыцарь!

– Да, да, он рыцарь! Это сэр Хорас из ордена Feuille du Chêne! – торжественно объявил Холт и пробормотал себе под нос: – Или надо было сказать Crêpe du Chêne? Да ладно, какая разница.

– Что ты сказал ему? – поинтересовался Хорас, снимая с плеча щит и прилаживая его к левой руке.

– Я сказал, что тебя зовут сэр Хорас из ордена Дубового Листа, – поведал ему Холт, а потом добавил с сомнением: – Во всяком случае, мне так кажется. Может, я сказал, что ты принадлежишь к ордену Дубового Блинчика.

Хорас посмотрел на спутника с разочарованием. Юноша крайне серьезно относился к рыцарскому кодексу – и знал, что ему пока не разрешено называться сэром Хорасом.

– Это было так уж необходимо?

– О да. С кем попало он сражаться не будет. Только с рыцарем. Мне кажется, он не заметил, что у тебя есть доспехи.

Хорас надел плотно прилегающий конический шлем и расправил кольчугу, которую до этого прятал под плащом. Затем снял плащ и огляделся в поисках места, куда бы его можно было положить.

Холт протянул руку:

– Позволь мне.

Он взял одеяние спутника и аккуратно расправил его на своем седле. Хорас красноречиво посмотрел на лук:

– Вам он не пригодится.

– Слышали мы такое и раньше, – отозвался Холт, а потом их снова позвал «хранитель» моста:

– У вашьей друга копия нет! – Он потряс собственным оружием с металлическим наконечником и ясеневым древком.

– Сэр Хорас предлагает вам поединок на мечах, – невозмутимо ответил Холт, и всадник яростно замотал головой:

– Нет! Нет! Я буду пользовать мой копие!

Холт приподнял бровь и поглядел на Хораса:

– Похоже, рыцарство тут в большом почете, пока речь не заходит о том, чтобы лишиться трехметрового преимущества в бою. Тут о кодексе чести можно забыть.

Хорас лишь пожал плечами.

– Ничего страшного, – спокойно произнес он. Затем ему пришла в голову одна мысль, и он спросил: – Холт, а мне обязательно его убивать? Я ведь могу справиться с ним, не заходя так далеко.

Рейнджер поразмыслил над словами юноши.

– Ну, это не обязательно. Но только не рискуй. В конце концов, если он погибнет, то только по собственной глупости. После этого он вряд ли захочет выколачивать из путников деньги.

Хорас заметно расстроился. Холт передернул плечами:

– Основную мысль ты понял. Просто убедись, что ты в безопасности, прежде чем отпускать его.

– Сирр! – воскликнул рыцарь, приладив копье под мышкой и пришпорив коня. – En garde! Я иду вас убить!

Хорас вытащил из ножен свой длинный меч. Он направил Толкача к нападающему противнику.

– Я мигом вернусь, – пообещал юноша Холту, и Толкач понесся вперед.

После неудачной попытки побега Уиллу и Ивэнлин запретили отходить от хижин дальше, чем на пятнадцать метров. Больше не было никакого бега по острову, никаких упражнений. Эрак находил им все новые задания, от починки матрасов в общей спальне до замазывания щелей в нижних планках обшивки «Волчьего ветра» смолой. Работа была тяжелой, приходилось прикладывать много сил, но Уилл и Ивэнлин отнеслись к этому философски.

Теперь, когда они вынуждены были все время проводить бок о бок со скандианцами, они заметили, что между теми то и дело вспыхивали ссоры. Слагор и его приспешники, умирая от скуки и выискивая развлечения, громогласно требовали, чтобы беглецов высекли. Он, алчно облизывая влажные губы, даже предложил самому этим заняться.

Эрак недвусмысленно посоветовал ему не лезть не в свое дело. Он все больше уставал от высокомернохвастливой манеры обращения соплеменника и от того, с какой хитростью и готовностью команда «Волчьего когтя» обманывала и поддразнивала его людей. Слагор был трусом и задирой; сравнивая его с двумя пленниками, Эрак, к своему удивлению, обнаружил, что у него куда больше общего с несчастными детьми, чем с соплеменником. Он вовсе не злился на них за то, что они решили сбежать. На их месте он поступил бы так же. А теперь, когда Слагор предлагал замучить молодых людей ради извращенного удовольствия, Эрак почему-то почувствовал к ним еще большее расположение.