Робин Хобб - Судьба шута [litres]

– Ты в порядке? – спросил Дьютифул и встал, чтобы проводить меня к столу.

Я не знал, что мне делать и как себя вести. Чейд заметил взгляды, которые я бросал в сторону Неттл, и расхохотался.

– Фитц, она теперь член нашей группы. Тебе следовало понимать, что этим должно было кончиться.

Я посмотрел на нее. Ее взгляд был подобен острию клинка, а слова вполне соответствовали взгляду:

– Я знаю твое имя, Фитц Чивэл Видящий. Я даже знаю, что я твоя внебрачная дочь. Дело в том, что моя мать не знала никакого Тома Баджерлока. Поэтому, пока ты валялся в постели, она заявила, что хочет проведать старого друга. А вернувшись, все рассказала мне. Все.

– Она не знает всего, – тихо возразил я.

Неожиданно я понял, что у меня не осталось слов. Чейд торопливо подошел к каминной полке, где стояла бутылка бренди, и налил мне выпить. Дрожащей рукой я поднес бокал ко рту.

– Знаешь, твоя мать дала тебе очень подходящее имя [1] Nettle (англ.) – крапива. .

– Как и твоя, – сладким голоском отозвалась Неттл.

– Ну хватит препираться! Мы отложим выяснение отношений на потом, пусть лучше Фитц расскажет нам, где он был, пока стражники искали его по всему королевству, – решительно вмешался Чейд.

– Молли здесь, в Баккипе?

– Все в Баккипе. Весь мир собрался на Праздник Урожая. Он начнется завтра вечером, – с довольным видом сообщил Олух. – Я должен помогать с яблочным прессом.

– Моя мать здесь, – сказала Неттл. – И все мои братья. Они ничего не знают, и мы с мамой решили, что так будет лучше. Они здесь потому, что моему отцу будут возданы почести за то, что он помог уничтожить каменного дракона. Как и Свифту, а также всей группе Уита.

– Хорошо. Я рад это слышать, – сказал я, и так и было, но мои слова прозвучали безжизненно.

И дело было не только в том, что завтра начинался Праздник Урожая. Мне вдруг показалось, что я больше не распоряжаюсь собственной жизнью, и это было унизительно. Но как ни странно, я вдруг ощутил себя свободным. Теперь мне не нужно решать, как рассказать обо всем Молли. Она меня видела. Она знает, что я жив. Быть может, теперь следующий шаг должна сделать она. И при мысли о том, что может произойти после этого, передо мной разверзлась пропасть. Возможно, она уже сделала решительный шаг. И ушла от меня.

– Фитц? – Чейд положил руку мне на плечо, и я понял, что он уже не в первый раз обращается ко мне.

Я вздрогнул и вспомнил, что вокруг меня люди. На лице Дьютифула я прочитал сочувствие, Неттл выглядела отстраненной, Олух явно скучал. Чейд сжал мое плечо.

– Ты не хочешь рассказать нашей группе о том, где ты пропадал и что с тобой произошло? У меня есть кое-какие подозрения, но я бы хотел услышать подтверждение.

По привычке я начал свой доклад с того момента, как мы в последний раз виделись. Я беспечно сообщил, как вошел в жилище Черного Человека, но вдруг понял, что не хочу рассказывать им, о чем говорил с Шутом. Поэтому я опустил глаза и сильно сократил свою историю, опустив ряд важных подробностей нашей беседы. Из тех, кто сидел за столом, лишь Чейд имел представление о том, что значило для меня расставание с Шутом. Не подумав, я сказал вслух:

– Но я не вернулся к ним, а вы говорите, что прошел месяц. Уж не знаю, какие они выводы сделали из моего отсутствия. Я хочу попасть на Аслевджал, но теперь боюсь пользоваться Скилл-колоннами.

– И правильно делаешь, если то, что я прочитал в принесенных тобой свитках, соответствует истине. Но об этом позже. Расскажи остальное.

Я послушно доложил о том, как мы с Прилкопом собрали свитки и избавились от тела Бледной Женщины. Чейда поразил мой рассказ о волшебном свете и тепле Элдерлингов, и он задал множество вопросов о кубиках из камней памяти, но ответов я не знал. Я видел, что ему не терпится самому отправиться на Аслевджал, чтобы исследовать волшебную цитадель Элдерлингов. Потом я поведал им о прощании с Прилкопом и о своем бесконечном путешествии через Скилл-колонны. Когда я заговорил о существе, которое меня освободило, Дьютифул оживился.

– Оно похоже на то, которое ты встретил, когда мы были на берегу Других, – заметил он.

– Похоже, да не совсем. Мне кажется, что тогда наши разумы попали в их мир. А в Скилл-колоннах побывало и мое тело. И с тех пор, как я вернулся, меня не покидают… странные ощущения. В некотором смысле я чувствую себя более живым. Связанным даже с мельчайшими частицами этого мира. Но еще и более одиноким. – Я замолчал.

Мне было нечего добавить относительно моего путешествия. Я посмотрел на Неттл. Она встретила мой взгляд с таким видом, словно я ничего для нее не значу и никогда не значил.

Очевидно, Чейд решил, что получил достаточно пищи для размышлений, поскольку он отодвинулся от стола, как человек, закончивший сытную трапезу.

– Хорошо. Нужно время, чтобы осмыслить твой рассказ и извлечь из него необходимые уроки. У нас немало работы – ведь завтра начнется Праздник Урожая. Сегодня вечером будет пир в большом зале, с музыкой, жонглерами, танцами и менестрелями. На нем будут присутствовать многие из наших друзей с Внешних островов, а также все герцоги. Не сомневаюсь, что я встречу там и всех вас.

Однако все продолжали сидеть на своих местах и смотреть на Чейда.

– А сейчас я хочу поговорить с Фитцем наедине, – сурово добавил он.

Олух встал, его примеру последовала Неттл.

– После того, как с Фитцем поговорю я, – спокойно сказал Дьютифул.

На лице Олуха появилось сомнение, однако он добавил:

– И я.

– А вот мне ему нечего сказать, – заявила Неттл, решительно направляясь к двери.

Олух застыл на месте, его глаза метались от Дьютифула к Неттл и обратно. Он явно не знал, как поступить. Я сумел ему улыбнуться.

– У нас еще будет множество возможностей поговорить, Олух. Я обещаю.

– Да, – неожиданно согласился он и успел прошмыгнуть в дверь прежде, чем она закрылась за Неттл.

Дьютифул бросил на Чейда тяжелый взгляд, и советник отошел к окну, выходящему на море. Принца такой вариант развития событий явно не устраивал. Похоже, борьба за власть продолжалась. Я взглянул на Дьютифула. Он уселся на стул, придвинулся поближе ко мне и заговорил едва слышно – я предполагал, что речь пойдет о нарческе и его тревогах относительно предстоящей свадьбы.

– Я много говорил с ней о тебе. Сейчас она сердита, но, если дать ей время, она успокоится и выслушает тебя.

Я не сразу сообразил, о ком он говорит.

– Неттл?

– Конечно.

– Ты много говорил с ней обо мне?

«Все лучше и лучше», – с тоской подумал я.

Дьютифул ощутил мое смятение.

– У меня не было выбора, – начал оправдываться он. – Она говорила: «Он бросил мою мать, когда она была беременна, и ни разу не пришел, чтобы взглянуть на меня». Я не мог позволить ей произносить вслух подобные вещи, не говоря уж о том, чтобы так думать. И тогда я рассказал ей всю правду, как ты когда-то мне.