Робин Хобб - Судьба шута [litres]

– Я больше не могла ждать. Я не могла дожидаться зимы, а тем более весны. Я здесь для того, чтобы стать твоей женой, и я постараюсь сделать все, чтобы жить согласно вашим обычаям, какими бы странными они мне ни казались.

Принц смотрел на нее с высоты своего роста. Я видел, что его лицо светится от радости, но он колебался – видимо, искал слова, которые следовало сказать в присутствии такого большого количества людей. Эллиана смотрела на него, и свет ее лица начал тускнеть.

Я тут же обратился к нему при помощи Скилла:

Скажи, что ты ждал ее с нетерпением. Скажи, что любишь ее и что ваша свадьба состоится немедленно. Любовь, которая прошла такой долгий путь, за которую пришлось заплатить такую цену, не может больше ждать! Женщину нужно любить в настоящем.

Лицо Чейда застыло в улыбке ужаса. Королева стояла, затаив дыхание. Пиоттр превратился в изваяние. Я знал, что он молится о том, чтобы принц не обидел и не унизил его девочку.

Дьютифул заговорил громким и ясным голосом:

– Тогда мы поженимся в течение ближайшей недели. И пригласим на церемонию не только моих герцогов, а всех, кто здесь собрался. Мы поженимся и примем урожай как муж и жена. Ты этого хочешь?

– Эль и Эда, Море и Земля! – закричал Бладблейд. – Олень и Нарвал! Да будет с нами удача!

– Так тому и быть! – закричал Пиоттр, и я увидел, как на его лице впервые появилось удивление.

– Да, хочу, – прочитал я по губам Эллианы, слова же потонули в восторженных восклицаниях.

Все оглушительно кричали, сотни рук взметнулись в воздух. Чейд на мгновение закрыл глаза, а потом улыбнулся и с нежностью посмотрел на своего порывистого принца. Однако сомнения окончательно покинули Чейда, когда он увидел горящий в глазах Эллианы огонь. Если ей и требовалось подтверждение правильности ее решения, Дьютифул только что его дал. Интересно, какую цену пришлось заплатить ей и ее клану, чтобы приплыть сюда к Празднику Урожая. На ее плаще были вышиты олени и нарвалы, и я сомневался, что Эллиана успела бы сделать все это сама. Значит, мать поддержала ее решение.

– Они собираются пожениться на этой неделе? – спросила у меня Пейшенс, и я кивнул в ответ.

– Да, этот Праздник Урожая запомнят надолго, – заметила она. – Пора посылать гонцов во все герцогства. Никто не захочет пропустить такое событие. В Баккипе ни разу не было настоящей свадьбы с тех пор, как мы с Чивэлом поженились.

– Боюсь, что и сейчас настоящей свадьбы не получится, – возразила Лейси. – Повара будут очень недовольны, что их не предупредили заранее!

Конечно, Лейси была права. Спустя некоторое время мне удалось выбраться из хаоса и даже поспать пару часов. Сомневаюсь, что такая удача выпала многим. Слуги трудились всю ночь. Нам еще повезло, что замок готовился к празднику и повсюду и так висели гирлянды. Повезло нам еще и потому, что все герцоги и герцогини собрались в Баккипе, поскольку отсутствие даже одного из них на свадьбе принца вызвало бы грандиозный скандал.

На следующий день я едва не опоздал к своему наблюдательному пункту. Мне пришлось занять место в заднем ряду стражи принца во время церемонии празднования урожая. Лонгвик успел восполнить потери, но я ощущал отсутствие тех, кто погиб во время нашего путешествия. Риддл стоял рядом со мной и, мне кажется, испытывал похожие чувства. И все же мы радовались, глядя на нашего принца и его невесту.

Они были одеты как король и королева урожая. Прошло уже много лет с тех пор, как соблюдалась эта традиция, – люди успели забыть то время, когда в Баккипе жила королевская чета. Белошвейки работали всю ночь. Эллиана надела свой плащ с оленями и нарвалами, а за ночь мастерицы Баккипа сумели сделать такую же мантию для принца. Простой венец принца сменили на корону короля урожая – здесь я увидел умелую руку Чейда, благодаря которому Дьютифул предстал перед герцогами как коронованный король.

Конечно, корона была лишь церемониальной, но нужное впечатление производила. Эллиана также получила изящную диадему. В то время как корону принца украшали позолоченные оленьи рога, на короне у Эллианы выделялся покрытый синей эмалью рог нарвала, оправленный в серебро. Когда они танцевали в центральной части зала, а гости, затаив дыхание, смотрели на них, Дьютифул и Эллиана были похожи на оживших персонажей легенды.

– Точно Эда и Эль, – заметил Риддл, а я молча кивнул.

Аристократы и простонародье были в равной степени восхищены пышным зрелищем. В течение последующих нескольких дней в замке побывало невиданное количество народу. На церемонию чествования группы Уита пришло гораздо больше зрителей, чем ожидалось. Честь поведать о событиях на далеком Аслевджале была предоставлена Коклу, который рассказал обо всем с удивительной точностью, чего я никак не ожидал от менестреля. Возможно, он не хотел ничего приукрашивать, поскольку и сам был наделен Уитом. В результате его рассказ получился трогательным и простым – магия Уита занимала в нем незначительное место, а на первый план вышло мужество Баррича и людей Уита и их готовность пожертвовать собой ради принца.

Кокл, Свифт, Уэб и Сивил были официально признаны членами группы Уита принца. Пожилые дворяне ворчали, что раньше это слово употреблялось, только когда речь шла о тех, кто занимался Скиллом и помогал королю. Чейд заверил их, что у Дьютифула будет и группа Скилла, как только завершится выбор кандидатов.

Королева передала Ивовый Лес Молли, а не Неттл, чтобы поместье перешло к детям Баррича в награду за его службу. Молли приняла подарок, и я знал, что доходы помогут ей прокормить детей. Леди Неттл была представлена как новая фрейлина королевы, а Свифт стал официальным учеником мастера Уита Уэба. Уэб кратко, но выразительно рассказал о силе магии Баррича и выразил сожаление, что покойному герою пришлось столько лет скрывать свой дар. Он заявил, что очень хочет верить, что больше никому не придется прятать свои способности. Потом Уэб открыл ответ на загадку, которую загадал мне в самом начале нашего плавания: перед смертью Баррич пришел в себя, попрощался с сыном и умер с «воинской молитвой» на устах. Со своим последним вздохом он произнес одно слово: «Да», а всем известно, что это сокровенная молитва, обращенная к самой жизни. Тем самым умирающий принимает все, что произошло с ним на этом свете.

Я размышлял над словами Уэба, сидя вечером в своей комнате. Мои руки стали липкими от масла для светильников, которым были пропитаны свитки Скилла. Работа оказалась трудной и неблагодарной. Я отодвинул свиток в сторону, вытер руки тряпкой и налил себе еще немного бренди.

Я не был уверен, что согласен с Уэбом, но все же склонялся к тому, что «да» Баррича действительно было обращено к жизни. Нет ничего достойного в том, чтобы говорить ей «нет», да и счастья это тоже не принесет. Я сам слишком часто это делал, так что мог судить по собственному опыту.