Всеволод Лихачев - Наследие Артанов

– Куда ехать?

– Прямо.

Женщина искоса поглядывает на меня своими карими глазами, явно не зная, как себя со мной вести: то ли как с потерпевшим, то ли как с террористом. А затем над городом начинает сотрясаться небо .

Карам стоял у каюты своей дочери, в который раз прокручивая в голове тщательно отрепетированную речь. Морщился по-стариковски, тянул руку к двери, твердо намереваясь постучать, но отдергивал ее вновь и вновь с таким видом, словно та была выполнена не из обычного бронепластика, а из какой-то доселе неведомой науке раскаленной субстанции. Наконец решился таки, переступил порог после того как она отошла в сторону, да так и замер на месте.

– Проходи.

Эльвианору было не узнать: форменная юбка, белоснежная блузка. Китель с погонами блиц-адмирала пока не застегнут, он просто наброшен на плечи. На лице – ни следа косметики. Роскошные волосы уже не рассыпаны небрежно по плечам – они стянуты в тугой «конский» хвост, что делает такой знакомый облик дочери еще более чужим, непохожим на тот, засевший в памяти образ, который он так трепетно хранил в себе, извлекая его в основном лишь в те минуты, когда было особенно туго.

– Эльви, детка…

– Если ты вновь пришел убеждать меня отказаться от разработанного нами плана, то сейчас мы оба попросту потеряем драгоценное время. – Глаза дочери были холодны. Голос – тоже. Казалось, еще минута промедления и она выставит его вон. Его – из его же собственной каюты, которую он предоставил в ее распоряжение и теперь, похоже, начинал уже сожалеть об этом.

– Госпожа блиц-адмирал, впредь я бы посоветовал вести себя сдержаннее в присутствии старшего по званию. Надеюсь, намек ясен, повторять не потребуется?

– Никак нет, Ваше…

– Для вас просто господин Карам. – Голос его был строг, однако легкая улыбка так и норовила проявиться, грозя поставить под сомнение и без того эфемерную надежду на успешное завершение такого непростого для него разговора. – Да, не скрою, я пришел в последний раз попросить вас одуматься. Флот через двадцать минут выйдет в заданные координаты, еще через тридцать четыре минуты мы окажемся в зоне огневого контакта как с флотом Фаркона, состоящим из восьмидесятидвух тяжелых гелиостропов различных модификаций, так и с четырьмя боевыми орбитальными станциями. Хотелось бы напомнить также и о наличии автоматического оборонительного комплекса из пусковых установок на поверхности самой планеты. Я сам, лично, следил в свое время за его постройкой, а потому прекрасно осведомлен что тактико-технические характеристики выпускаемых им ракет позволяют уничтожить большую половину из имеющихся в нашем распоряжении машин десанта еще в стратосфере.

– Я знаю. Мы все это обсуждали уже не раз.

Взгляд Карама переменился, теперь в нем сквозила толика гнева, смешанная с чувством глубокой досады:

– Ты понимаешь что ставки слишком высоки? Это моя жизнь, твоя жизнь, жизни тех немногих подданных, которых мы успели собрать под свои знамена за столь короткий промежуток времени. Это будущее народов, рас, всех разумных существ, населяющих одиннадцать планетарных систем которые находились и, надеюсь, будут находиться под моей юрисдикцией снова. Ты это понимаешь? И все ради кого? Ради какого-то безвестного пришельца, нищего, с планеты, выговорить название которой – и то проблема?

– Он не нищий, – Эльвианора и сама уже начинала потихоньку закипать.

– Правда? Тогда кто? Каков его социальный статус?

– Не знаю. Но в тот день, когда Илья пришел тебя спасти, тебя этот вопрос почему-то интересовал мало. Скажи еще, что я сейчас не права!!!

– Хорошо, допустим, что ты права. Но повторюсь: стоит ли одна жизнь семнадцати тысяч смертей? И это при самом лучшем раскладе – в том случае, если погибнет лишь половина нашего флота?

– Военная база…

– Да, база, которую мы транспортируем при помощи ускорителей, действительно может сыграть роль непредсказуемого фактора. Огневой мощи ее ракетного комплекса «Айвар21» с лихвой хватит на то, чтобы уничтожить и более сильного противника, но ты почему-то все время забываешь, что оборудование, установленное на ней, старо как мир, старше нашей цивилизации как минимум вчетверо, и хотя технология древних до сих пор находится на несоизмеримо более высоком уровне чем наша – техника всегда остается техникой.

– Я понимаю, о чем ты.

– Сомневаюсь. Сейчас у тебя недостаточно знаний как тактики, так и стратегии ведения боев в условиях космоса. Должность блиц-адмирала, которую я тебе пожаловал, чисто номинальная, нужная лишь для того, чтобы поднять боевой дух моих людей и ни для чего более. Самой операцией будет руководить адмирал Веддингер. Надеюсь, возражений нет?

Эльвианора отрицательно покачала головой. Действительно, откуда им взяться, возражениям этим? Отец был прав, прав от начала до конца. Ее задача будет заключаться лишь в том, чтобы с безмятежным видом стоять подле отца в тот момент, когда люди, вдохновленные их примером, пойдут на верную смерть, и возврата к исходной точке уже не будет.

– Отец, давай сделаем это. Тем более, что Фаркон, как я поняла, будет руководить в этом бою своим флотом лично. Будь перевес сил на нашей стороне – и его бы здесь не было. А так исход войны можно будет решить одним боем и поверь: в этом случае потерь будет гораздо меньше, чем если бы она затянулась на многие годы.

Карам, потрясенный глубиной новой для себя мысли, на миг замер, обдумывая и анализируя сложившуюся ситуацию. А ведь действительно: стоит лишь убрать Фаркона – и империя без колебаний вновь станет на сторону сильнейшего, миры начнут присягать ему один за другим. Пройдет неделя, максимум месяц, и жизнь вновь вернется в привычное русло, словно и не было позорного свержения, пленения и мучительного, ежеминутного ожидания смерти.

– Хорошо, дочка, я согласен. Пойдем, если ты готова, нас уже давно ждут. Кстати, а как там дела у той полубезумной особи, которая в одиночку решила провести операцию по освобождению твоего, так сказать, будущего мужа? Есть о ней какие-то сведения?

– Нет. Сама Махама на связь не выходит, а сопровождавшему ее пилоту даны четкие инструкции не нарушать режим радиомолчания.

– Сейчас в режиме радиомолчания уже нет необходимости. Люди Фаркона прекрасно осведомлены как о приближении нашего флота, так и о его составе, а подруга твоя наверняка уже мертва. Приказываю выйти на связь с пилотом немедленно – пусть в последний раз свяжется с ней и в том случае, если не получит ответа – взлетает с поверхности планеты сразу после того, как мы начнем бомбардировку. Во время неразберихи ему будет гораздо легче уйти.

– И часто у вас здесь такое происходит? – каждый новый взрыв заставлял меня испуганно втягивать голову в плечи и все сильнее вжиматься в кресло. Планета словно взбесилась: тело ее то и дело содрогалось, отчего лента дороги норовила выскользнуть из-под колес, мчащегося на всех парах автомобиля, на лазурно-голубом небе теперь во множестве расцветали огненные цветы. Какие-то черные точки падали откуда-то сверху словно капли дождя, хотя никаких туч на самом деле не было. Навстречу им из недр планеты вырывались веретенообразные тела ракет, устремлялись кверху и, находя свои цели, взрывались, добавляя в палитру небосклона новые порции свежих красок. Однако, даже неискушенному наблюдателю видно было, что точек, падающих с небосклона, в разы больше чем тех, что устремлялись на них снизу. Противоракетная оборона попросту не справлялась с таким количеством инородных объектов, а потому в какофонию звуков от наземных «салютов» вплетались и хрипящие вздохи, которые, кажется, издавала сама земля, и свист, и характерный грохот рушащихся зданий вперемешку с людскими криками и истошным воем сирен. – Ты оглохла что ли? Я к тебе обращаюсь!