Всеволод Лихачев - Наследие Артанов

Поняв, что Виталина только что нашла для себя новую жертву и вот-вот вцепится Геннеру в волосы, я поспешил последовать совету гиганта и действительно направился в сторону палаточного городка, оставив наедине эту неразлучную парочку.

Да, в чем-то Виталина была права. Не будь меня – и они с Геннером сидели бы сейчас тихо-мирно на Болтанке, не подвергая свои жизни практически ежедневным опасностям в этом не то что аду, а винегрете из монстров и таких страшных чудовищ, каких не увидишь даже после постъядерного апокалипсиса. Живность Болтанки по сравнению с живностью, встреченною здесь, не то что отдыхает – а тихо курит в сторонке. А самое странное – живность эта мало того, что не переводится, хотя отряды зачистки перестреляли ее уже немерено, а, наоборот, создается такое ощущение, что с каждым днем ее становиться все больше. И откуда она только берется?

Впрочем, волновал меня не только этот вопрос, а и то, что я совсем недавно услышал от Виталины. Оказывается, Антонина Семеновна не просто отказывалась со мной разговаривать в последнее время из-за сквалыжности своего характера – Всепрощенные перед тем, как отправить меня в логово Усопших ее попросту выключили, одним только им известным способом отсоединив ее нервные окончания от моего мозга, и теперь она могла лишь молча наблюдать за моими действиями, не будучи в состоянии что-либо сделать. В рабочем режиме оставили всего лишь один канал, отвечающий за коммуникацию. Иначе говоря – позволяющий выполнять обычные функции лингвопереводчика. Почему Всепрощенные поступили таким подлым образом, из Виталины вытянуть так и не удалось. Сказала только, что так было надо. И все. Никакие уговоры, скандалы, попытки подкупа, лесть и прочее не помогали – упрямая девчонка упорно стояла на своем, раз за разом повторяя только то, что я от нее уже слышал. Именно по этой причине я и отказывался брать их с Геннером в задуманное мной путешествие, аргументируя это тем, что до тех пор, пока в нашей маленькой группе не будет достигнуто абсолютное, полное доверие между ее членами, исключающее всяческие недоговоренности и секреты, идти таким составом, лично для меня, не представляется возможным.

Однако, существовал еще один фактор, послуживший, пожалуй, основным поводом для такого моего решения. Это был фактор риска. Чего греха таить? За время наших совместных приключений я успел очень крепко привязаться к этой колоритной парочке и теперь приходил в ужас при одной только мысли о том, что с ними, не дай Бог, может случиться что-нибудь нехорошее. А «нехорошего», надо сказать, случиться в дороге может очень и очень много, ведь собрался я все-таки не за грибами сходить, не по ягоды, а ни много ни мало: отправиться на поиски базы, на которой была смонтирована аппаратура, отвечающая за создание и работу межпространственных тоннелей.

На территории, обследованной картографами и разведчиками, ничего похожего найдено не было. Вокруг палаточного городка беженцев с Болтанки, расположенного неподалеку от маленькой речушки, на многие километры расстилался девственный лес, бывший некогда чем-то вроде парка. Именно он-то и служил основным поставщиком пищи и древесины для колонии. Грибов, ягод и дичи в нем было предостаточно для того, чтобы пережить надвигающуюся зиму. Как я уже говорил, водились в нем и монстры, размеры и внешний вид которых временами просто поражали воображение. К счастью, мясо большинства из них было съедобным, а некоторые образчики шкур, кости, рога и хитиновые панцири даже использовались для нужд начинающей колонии. Древесина же шла преимущественно на постройку новых жилищ, поскольку в палатках с каждым днем становилось все холоднее.

Работа спорилась. В данный момент была возведена четвертая часть от того, что задумано было построить, сообразуясь с нуждами переселенцев. Длинные нестройные ряды деревянных бараков и прилепившийся к ним городок из палаток даже успели обнести высоким деревянным частоколом с прямоугольными дозорными башнями, на каждой из которых было установлено по одному артиллерийскому орудию. Пулеметные расчеты ютились на башнях поменьше, выстроенных не вровень, а за частоколом.

В общем, Корятин со своей администрацией не зря ели свой хлеб. Никаких глупостей, излишеств, никаких ненужных законов. Все, абсолютно все в новой обители Усопших, как их называли в свое время Перерожденные, было теперь ориентировано на выживание. Даже фундамент дворца не закладывали, выделив по настоятельному требованию правителя ему с семьей всего лишь один из бараков поприличнее.

Изменились и рядовые Артаны. По привычке, я упорно называл их людьми и это, в сущности, было абсолютно правильно – ведь ничем от людей они, в общем-то, и не отличались. Теперь, когда над каждым из них дамокловым мечом уже не висела постоянная угроза жуткой, медленной смерти от радиации, а отвратительная процедура обязательной еженедельной прилюдной «отбраковки» отошла в прошлое, они все до единого воспряли духом и трудились с таким энтузиазмом, что сразу же становилось ясно: этой колонии суждено будет не просто выжить, а достигнуть чего-то большего.

Когда я уже добрался до нашей палатки и, взгромоздившись на неказистую лавку у самого очага, принялся с наслаждением согревать ноги, прихлебывая при этом горячую, ароматную настойку из трав, через полог просунулась всклокоченная голова Виталины.

– Можно?

– Заходи. – Милостиво разрешил я, удивленный столь неслыханным в последнее время проявлением вежливости.

Она долго себя не заставила ждать – быстро юркнула к очагу, дрожа, как осиновый лист, распростерла руки над огнем. Следом за ней в палатку протиснулся Геннер и тоже направился к нам. Выражение лица его нельзя было назвать очень веселым, а еще на нем виднелась свежая отметина: длинная багровая царапина через всю щеку.

– Твоя работа?

Всепрощенная пристыженно потупилась, переворачивая руки кверху ладонями так, чтобы не было видно ногтей.

– Вы уж простите ее, госпожа Всепрощенная сделала это не со зла. Характер у нее просто немного вспыльчивый, а так она вообще-то…

– Ага, белая и пушистая. – Прервал я словоизлияния Геннера и грозно сдвинув брови, посмотрел на виновницу скандала. – Ну так что, каяться будем или как?

– Будем… Прости.

– Вот так-то лучше. Полотенцем голову вытри и в сухое переоденься. И одеяло на себя теплое накинь!

– Потом. Я вообще-то поговорить хотела.

– А есть что сказать?

Украдкой скосив глаза, Виталина внимательно изучила мое лицо:

– Есть. А что если я… мы… расскажем тебе все про твоего (слово «лингвопереводчик» давалось ей сейчас явно с трудом, видимо чересчур уж замерзла) лингва, то ты возьмешь нас с собой в поход?