Андрей Киселев - Терминатор. Часть 1 (СИ)

12:22 дня.

Егоров Дмитрий собирался на праздник, который устраивали жители его лесной деревни. Этот праздник в знак наступившего наконец-то долгожданного лета и цветения самой природы. Праздник прошедшей долгожданной весны, намтупившей как-то вот так внезапно и неожиданно для них, после лютой ядерной зимы и стольких смертей в их деревне. Последней была смерть Антонины его Дмитрия Егорова жены. И за ним пришел его сосед Спиридонов Павел. И сказал, что пора вернуться к старым обычаям и порядкам. Назад вернуться к новой наступившей жизни и дружбе между селянами. Беды все закончились. И надо было снова, хоть как-то жить. И вопреки всему. Он Павел и увидел первым ее подселившуюся у Егорова Дмитрия семнадцатилетнюю Веру. Дмитрий сам хотел познакомить Веру со всеми селянами и соседями, но получилось как то само все. И первым кто ее увидел, был Спиридонов Павел.

— Это кто, Димка? — произнес он Егорову — Откуда она взялась у тебя и, кто она и откуда?

— Нашел в лесу — произнес, хитро улыбаясь Спиридонову Павлу Дмитрий.

Дмитрий практически не врал, ведь почти так оно и вышло. Только не совсем в самом лесу, но если взять те высокие молодые с шишками на ветках и длинными иголками сосны возле его тыльной задней ограды огорода. То можно сказать и в лесу. Так как за ними был точно лес. Густой в зеленой молодой первой появившейся этим первым летом после долгой ядерной зимы хвоей. Уходящий вниз под гору и склон к самой вдели речке Мане. Отаявшей ото льда. И Веру он нашел у той ограды и у тех сосен. Получается что в лесу.

— Здравствуйте, дяденька — произнесла вдруг неожиданно даже для Дмитрия Вера, глядя своими девичьими красивыми карими глазами на незнакомого пришедшего к Дмитрию и к ней в дом деревенского мужчину.

— Дмитрий быстро с ориентировался и произнес ей — Зови его, дядя Павел.

— Я поняла, дядя Дима — произнесла Вера — А меня звать, Вера — она ответила следом.

Павел смотрел, на совсем, еще юную неизвестную никому в их деревне пригретую Дмитрием незнакомку как на какое-то новоявленное божественное чудо. Как на явление девы Марии. Он смотрел и не знал больше, что и ответить Дмитрию. Он был порядочно растерян и только молчал, глядя на довольно красивую и очень молодую незнакомку. Незнакомку одетую как жители его деревни. В красную вязанную из бараньей шерсти женскую длинную кофточку и в цветном ярком платье, почти до самого дощатого пола. В стареньких уже поношенных изрядно и похоже, немного ей больших на почти прямой подошве туфельках.

Чистенькая, после деревенской бани, красивая и опрятная. И Павел не мог оторвать от этой молодой с хорошеньким личиком и фигурой семнадцатилетней пепельноволосой и кареглазой красавицы девицы и незнакомки мужских глаз.

ТОК715 по своей программе разведчика знал, что такое деревенская баня. Хоть это было и в новинку машине. Но Скайнет ее подготовил и к этому. И вложил все, что нужно и может понадобиться для лучшей маскировки. Так, как машина имела биологические живые органы, и нарощенный на боевой эндоскелет из металла колтан робота живой человеческий камуфляж. И ТОК715 мог не только питаться, как и человек, в качестве полного слияния с человеческим обществом, но машина имела в своем ЦПУ соответствующую программу, как ухаживать за своим сдублированным под человека живым телом. Практически как настоящий живой человек. Это было естественной необходимостью, и Скайнет это тоже учел, наблюдая за своими пленными в тюремных блоках. И как те мылись в тюремных душевых. И прекрано понимая, что за живым телом нужен соответствующий уход. Он это учел в составлении программы всех роботов несущих на себе живой биологический камуфляж и живые внутри органы.

Дмитрию нужно было лишь показать киборгу-гибриду, где мыло, ушат и ковш с холодной и горячей водой и все. Большего машине и ненужно было. Остальное она сама все сделала и не хуже самого человека и тем более как женщина. Закрыв перед мужскими влюбленными в нее глазами пятидесятилетнего деревенского мужчины дверь в жарко натопленную деревенскую баню.

Дмитрий и сам, после Веры отмылся полностью от многолетней грязи. Как и вся его деревня. Ядерная зима, будь она неладна, не давала этого сделать. Лютый ледяной с ветрами холод, заставлял не вылазить из-под теплой шерстяной одежды долгие годы, даже в своем доме. Благо селян навещали на гусеничных вездеходах военные ракетчики и привозили с продуктами мыло и еще всякие средства для дезинфекции, которыми сами пользовались в ракетных бункерах. А так бы вообще жили бы как в свинарнике и поумирали бы все от грязи и заразы завшивленными и хуже собак. Их двум лесным староверческим селам, расположенным в горах и на расстоянии в полукилометре друг от друга еще повезло, так как о них позаботились военные ракетчики из не так далеко расположенных ракетных бункеров. А взамен ракетчики в течение двадцати лет забирали оттуда подрастающих себе солдат обеих полов. Дмитрий слышал от военных, что другим повезло меньше. Что часть еще уцелевших сел и деревень за многие километры отсюда, после ядерного удара, просто повымерзла за зиму, и там ни живой души. Военные говорили, что в руинах городов процветает до сих пор людоедство, потому, что съели все живое, что уцелело еще после бомбардировки и от зимнего ледяного холода. Крыс, мышей, собак и кошек. Даже птиц.

Дмитрий расспросил как-то об этом свою Веру, но та, ничего ему на это не ответила. Она лишь сказала, что оттуда, откуда она приехала сюда к нему, там ничего такого небыло. И он не стал углублятся в эту неприятную для молодой семнадцатилетней девицы тему. Так он думал, принимая Веру за человека.

Так, что им повезло. Просто повезло.

Теперь вся деревня отмылась в своих заново растопленных деревенских банях и сияла свежей чистотой своих домов, чистотой вымытых тел и стираной одеждой. Жизнь снова начала здесь налаживаться с приходом теплого, хоть и дождивого лета.

Дмитрий даже хряка Борьку отмыл, как человека в той сараюшке, которую постоянно тоже топил, всю лютую ядерную зиму, как и свой дом с женой и детьми.

— Ну, что ж пора — произнес Дмитрий.

— Пора — ему ответила радостная Вера.

И вскоре, они, уже втроем, быстро собравшись, покинули старенький покосившийся дом Егорова Дмитрия. И все втроем, пошли на местный сельский праздник по случаю наступившей весны и лета. По случаю нового явления ожившей природы и открытия снова в деревни их староверческой церкви.

Все возрождалось. И все оживало. Природа и сама жизнь.

Некоторые в деревне говорили, что видели в лесу настоящего живого медведя. Другие маралов. Целый табун. Оленя и нескольких молодых олених. Кругом все цвело и зеленело. Летали бабочки и жуки. Даже появились редкие в этих краях рыжие стрекозы.