Григорий Ярцев - Хроники Каторги: Цой жив (СИ)

Свистящий звук нарастал, но разглядеть по-прежнему ничего не удавалось. Неожиданно свист дополнился глухим, пробирающим до костей гулом; Цой моментально установил источник звука - Обелиск. Он не был уверен, но, кажется, слышал доносившееся дребезжание массивных черных стен, а секунду спустя уловил, как содрогнулась земля, задрожало здание, а следом иглаптица боязливо крикнула, засуетившись в гнезде. Цой пригнулся, впервые за долгое время почувствовав страх неизведанного, тело будто наполнилось пустотой, нутро провалилось, искатель ощутил неприятную дрожь в коленях, которую сиюминутно подавил. Вибрация усиливалась, а гул нарастал, становился всепоглощающим, и на долю секунды воцарилась абсолютная тишина, резко прервавшаяся тремя оглушительными хлопками - Цой даже вздрогнул - и из мрачной громадной конструкции Обелиска вырвались три сферы, одна из которых, ярко вспыхнув, растворилась во тьме почти сразу, а две оставшиеся устремились ввысь. Цой, не отрывая взгляда, завороженно и восторженно наблюдал как сферы, заливая все пространство вокруг себя ослепительным белым светом, воспаряли в непроглядную пучину темноты и где-то там, в месте, которое не удавалось разглядеть, вспыхнули ярко-синими огоньками.

Свистящий звук, рассекший небо сменился ревом и Цой наконец заметил падающий объект цилиндрической формы. Сферы сбили его в воздухе. Пылающее тело неотвратимо устремилось вниз. Искатель провожал его взглядом, видя, как быстро оно теряло высоту и неслось над землей, задевая кроны высоких деревьев, а столкнувшись, вырывало их с корнем, а от тех, что устояли, оставались лишь тлеющие угольки.

Цой не верил своим глазам; никогда в жизни не видел ничего подобного, но не позволил себе поддаться замешательству. Безошибочно определил место крушения, находившееся в четырех днях ходу, может больше, если возникнут трудности. Упало небесное тело на юге, с той местностью был хорошо знаком, ходил там раньше. Единственное чего опасался, так это Обелиска, придется пройти совсем рядом, если он хотел оказаться на месте первым, а он очень хотел, скорее, жаждал добраться раньше остальных. Ему непременно хотелось выяснить, что вдруг спустя столько лет ниспослали небеса. Обход Обелиска занял бы слишком много времени, да и свет от случившегося мог не заметить разве, что слепой, но и тот бы услышал. Не радовало и осознание того, что вновь повстречается Перевал, гнусный и крайне опасный перешеек по пути на юг. Поутру хотел дождаться, пока иглаптица улетит на охоту, а затем пробраться в ее гнездо за перьями - они жутко острые, ими можно бриться или незаметно разрезать пруты, как однажды случилось с Цоем при побеге из Каземат. Но ждать было нельзя. Прежде необремененный временем он понимал, что наверняка являлся не единственным свидетелем случившегося.

Минуту спустя был готов: проверил флягу с мочой беса, надежно закрутив железную крышку, уложил Ататашку в ранец, который перекинул через грудь. Пихнул между ранцем и спиной Лялю-Олю рукоятями вниз под левую руку и, беззвучно покинув здание, не потревожив иглаптицу и ее птенца, отправился в путь.

Двигаться ночью, почти в слепую, опираясь на максимально напряженные чувства и редкие проблески лунного света - то еще удовольствие. Цой шел то быстрее, то медленнее, иногда, абсолютно уверенный в собственной безопасности, позволял себе ускориться до бега. Периодически останавливался и растворялся в бесчисленном множестве деревьев, скрывавших за непорочно-густой шелестящей листвой ночное небо, и впивался взглядом в окружающий мрак, убеждаясь, что ничего не выскочит из темноты и не сделает его добычей. Благо, хищников, как и людей, ночью одолевал сон, а большинство тех, чьим временем была сама ночь, надежно отпугивала бесья моча. Она сильно облегчала путь. Цой был одним из немногих, если не единственным обладателем этой жидкости, поистине великолепной в своем тошнотворном, противном запахе и пользовался сей хитростью с превеликим удовольствием.

Меж бессчетных стволов деревьев, в сотне метрах от него раздался протяжный вопль. Следом еще один. Крики отчаяния принадлежали двум искателям Черни, которых Цой заметил несколько часов назад. Все это время они шли впереди, не подозревая о его присутствии. Цой замер на полусогнутых ногах, максимально сосредоточившись на звуках, закрыл глаза - даже свыкшиеся с темнотой они могли подвести.

Судя по доносившемуся улюлюканью, двум искателям не посчастливилось наткнуться на самку лунатика. Тварь эта, как уяснил Цой на собственном малоприятном опыте, совершенно не различала запахов. Хотя, наверное, различала, конечно, но как-то по своему, по-лунатьему. Это зачастую ее и губило, но не сейчас. Сейчас лунатище своими длинными, похожими на скрученные ветки костлявыми лапами сгубит двоих человек. Помогать им Цой не стал, хотел, но было поздно. Даже если кто уцелел, раненый на просторах Каторги - все равно что мертвый. А вот убить лунатиху Цой мог, не собирался, но пришлось, - могла осложнить путь до упавшей звезды и допустить подобного он никак не мог.

Закрыл флягу, чтобы случайно не спугнуть тварь ночи, и, воспользовавшись тем, что казавшееся неуклюжим высокое чудище больно увлеклось расправой над искателями, без особого труда обошел со спины. Достал из рюкзака ягоду кровоглаза размером с яблоко, собранную ранее. Их лунатиха любила особенно сильно - ядовитый плод, смертельный для людей, сносил ее напрочь, но не убивал. Наверное, думал Цой, это как упиться гоном до беспамятства. Надрезав ягоду Лялей, швырнул ее под лунатиху; та продолжала играючи вонзать заостренные конечности в искателей, уверенно превращая их в решето. Учуяв любимый аромат ягоды, вмиг забыла про бездыханные тела и ринулась вынюхивать, а найдя, резво проткнула ягоду лапой и слизала широченной пастью, точно с шампура. Мгновение спустя худощавые длинные ноги чудища, непропорциональные коротенькому туловищу покосились. Лунатиха, издавая шипящие звуки, свалилась на землю, ритмично постукивая двумя рядами острых зубов и затряслась, всем телом отстукивая чечетку.

Наступил экстаз.

Цой осторожно подобрался ближе, стараясь не задеть вытянутых конечностей, и хладнокровно вонзил Лялю в продолговатую лобную часть. Бледное тело лунатихи незамедлительно обмякло, погасли фасеточные глазки в овальных глазницах.

Осмотрел убитых мужчин, лунатиха славно развлеклась; на изуродованных, исколотых и окровавленных телах живого места не осталось, а ничего пригодного для использования и подавно. Лунатики одни из немногих тварей Каторги, что убивали без особых причин - убивали просто потому, что могли. А вот мертвая лунатиха еще в состоянии принести пользу, точнее - острые клыки, торчащие из челюстей, сродни сосулькам, свисавшим со свода ледяной пещеры.