Кристофер Паолини - Эрагон. Наследие

– А мы вступили в эту войну, – очень тихим и спокойным голосом сказал Эрагон, – потому что впервые со времен падения Всадников у нас возник шанс на победу, хоть и небольшой. И мы решительно настроены этим шансом воспользоваться и сбросить власть Гальбаторикса. Впрочем, тебе все это хорошо известно.

– Какой еще шанс? – усмехнулся король. – О чем ты говоришь? Мы же просто марионетки в руках Гальбаторикса. Единственная причина того, что мы сумели так далеко продвинуться, – это его высочайшее соизволение. Да-да, это он, Гальбаторикс, позволил нам дойти почти до самого Урубаена. Он хочет , чтобы дошли до столицы и привели к нему тебя . Если бы он захотел остановить нас, он давно бы уже вылетел нам навстречу и всей своей мощью обрушился бы на нас еще на Пылающих Равнинах! И как только он сумеет до тебя дотянуться и обрести над тобой власть, он раз и навсегда разделается с нами.

Атмосфера в шатре стала такой напряженной, что это чувствовалось даже физически.

«Осторожней, – услышал Эрагон голос Сапфиры. – Он покинет армию варденов, если тебе не удастся его переубедить».

Арья, похоже, была обеспокоена тем же.

Эрагон, широко расставив руки, оперся ладонями о столешницу и некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Лгать ему не хотелось, но в то же время необходимо было внушить Оррину твердую надежду, а как это сделать, Эрагон не знал: у него самого надежда таяла с каждым часом.

«Неужели то же самое бывало и с Насуадой, неужели и она страдала от неуверенности, в то же время постоянно призывая нас быть верными цели и, не поддаваясь сомнениям, идти вперед, даже если мы и недостаточно ясно видим тот путь, что лежит перед нами?»

– Наше положение не столь… безнадежно, как это хочешь изобразить ты, – сказал наконец Эрагон, глядя на Оррина. Тот лишь презрительно фыркнул и снова отхлебнул из своего бокала. – Даутхдаэрт представляет собой реальную угрозу для Гальбаторикса, – продолжал Эрагон, – и это наше безусловное преимущество. Он действительно боится этого копья и будет его бояться. А значит, мы тоже можем подчинить его себе – пусть хотя бы отчасти. Даже если мы с помощью этого копья не сможем убить самого Гальбаторикса, то, вполне возможно, сумеем убить его дракона Шрюкна. Между ними не существует столь тесной связи, какая должна существовать между Всадником и его драконом, и все же, как мне кажется, гибель Шрюкна, возможно, ранит Гальбаторикса до глубины души.

– Он этого никогда не позволит нам сделать! – тут же возразил Оррин. – Теперь ему известно, что у нас есть Даутхдаэрт, и он предпримет соответствующие меры предосторожности.

– А может, и не предпримет. Я, например, совершенно не уверен, что Муртаг и Торн поняли, что это за копье.

– Они-то, может, и не поняли, зато Гальбаторикс сразу его узнает, стоит ему заглянуть в их память.

«А еще он узнает об Элдунари Глаэдра, если они ему сами уже об этом не сообщили», – сказала Эрагону Сапфира.

Настроение у Эрагона еще больше упало. Он об этом и не подумал, однако Сапфира была права, и он уныло признался ей:

«Значит, надежды застать его врасплох у нас совсем не осталось. Он уже знает все наши тайны».

«Жизнь полна тайн, – отвечала Сапфира. – И даже Гальбаторикс не в состоянии точно предсказать, что именно мы вздумаем предпринять, воюя против него. В этом, по крайней мере, мы могли бы постараться его убедить».

– А скажи мне, Губитель Шейдов, которое из смертоносных копий ты нашел? – спросил Гримрр Полулапа нарочито скучным тоном.

– Дю Нирнен… Копье Орхидеи.

Кот-оборотень моргнул, и Эрагону показалось, что он удивлен, хотя выражение его лица – в данном случае оно было почти человеческим – осталось по-прежнему равнодушно-непроницаемым. – Копье Орхидеи? Это правда? Как странно, что вам удалось найти именно его, тем более в нынешние времена такое оружие…

– А что в нем такого особенного? – спросил Джормундур.

Гримрр облизнулся, демонстрируя совсем не человеческие клыки.

– Нирнен – с-с-славное копье-с-с-с… – И в его голосе послышалось явственное кошачье шипение.

Но выжать из Гриммра еще хоть какие-то сведения об этом «с-с-славном копье» Эрагон не успел: в их разговор вмешался Гарцвог. Голос кулла гремел и скрежетал, как груда булыжников:

– Что это еще за смертоносное копье? О чем вы говорите, Огненный Меч? Не это ли копье ранило Сапфиру близ Белатоны? Мы слышали о нем разные сказки, только все это полная чепуха.

Эрагон с некоторым опозданием вспомнил, что Насуада никому – ни ургалам, ни котам-оборотням – не говорила, что на самом деле представляет из себя Нирнен.

«Ну, что ж, – подумал он, – теперь уже поздно молчать».

Он объяснил Гарцвогу, что такое Даутхдаэрт, а затем настоял на том, чтобы все присутствующие в шатре на древнем языке поклялись ни с кем и никогда не обсуждать это копье без особого на то разрешения. Кое-кто, разумеется, стал ворчать, но в итоге все подчинились, даже Гримрр. Прятать копье от Гальбаторикса, возможно, было и бессмысленно, и все же Эрагон полагал, что совершенно ни к чему решительно всем знать о магических свойствах Даутхдаэрта.

Когда последний из присутствующих принес требуемую клятву, Эрагон снова взял слово.

– Итак, первое: у нас есть Даутхдаэрт, и это гораздо больше, чем мы имели прежде. Второе: я вовсе не собираюсь и никогда не собирался одновременно сражаться и с Муртагом, и с Гальбаториксом. Когда мы прибудем в Урубаен, мы постараемся выманить Муртага из города, а затем, окружив его силами всей нашей армии, включая и эльфов, если будет необходимо, либо убьем, либо возьмем в плен. – Эрагон оглядел лица собравшихся, пытаясь понять, произвела ли на них впечатление сила его собственной убежденности. – Третье – и в это вы должны верить всем сердцем – Гальбаторикс не является неуязвимым, сколь бы он ни был могуществен. Он может использовать тысячи самых разных магических средств защиты, но, несмотря на все его знания и хитрость, все-таки, несомненно, существуют и такие заклинания, которых он не знает, которые способны его погубить. Если, конечно, у нас самих хватит ума вспомнить или придумать эти заклинания. Возможно, именно мне суждено отыскать те магические слова или средства, которые послужат его уничтожению, а может быть, его губителем окажется кто-то из эльфов или же член Дю Врангр Гата. Гальбаторикс только кажется неприкосновенным и неуязвимым – я это твердо знаю. У каждого даже самого могущественного мага всегда найдется какая-то слабость, какая-то трещинка в доспехах, в которую можно просунуть острие клинка и заколоть его.

– Если уж Всадники не сумели обнаружить слабую сторону Гальбаторикса, то вряд ли нам это удастся, – сказал король Оррин.