Кристофер Паолини - Эрагон. Наследие

– Ты слишком много себе позволяешь, Молотобоец! Никто не смеет оскорблять меня, правителя Сурды!

– Я имею полное право делать то, что считаю нужным, – прорычал Роран. – Я не твой подданный. И не обязан перед тобой отчитываться. Я свободный человек – могу любого оскорбить, а могу и похвалить. Даже тебя. Говорю тебе еще раз: посылать к воротам глашатаев было бы непростительной ошибкой.

Прошелестела сталь – это король Оррин выхватил из ножен меч, застать Рорана врасплох не сумел. Тот, услыхав знакомый звук, уже успел отстегнуть от пояса свой молот и замахнуться им.

Клинок Оррина голубоватой вспышкой мелькнул в полумраке шатра. Роран, видя, куда метит Оррин, ловко увернулся и плашмя ударил молотом по лезвию меча; тот согнулся и со звоном вылетел у Оррина из рук.

Оррин растерянно посмотрел на свой клинок, упавший на ковер; лезвие все еще дрожало после удара Рорана.

– Сир, – крикнул один из стражников у входа в палатку, – с вами ничего не случилось?

– Я просто уронил свой щит, – ответил стражнику Джормундур. – Беспокоиться не о чем.

– Хорошо, господин мой.

Роран не сводил глаз с Оррина, на лице которого появилось какое-то загнанное выражение, как у дикого зверя. По-прежнему пристально на него глядя, Роран пристегнул молот к поясу и повторил:

– Выходить на связь с Гальбаториксом глупо и опасно. Если ты попытаешься это сделать, я убью всякого, кого бы ты туда ни послал, еще до того, как он успеет приблизиться к городским воротам.

– Ты не посмеешь! – возмутился Оррин.

– Посмею. И сделаю, как сказал. Я не позволю тебе подвергать опасности всех нас ради того, чтобы удовлетворить свою королевскую… гордость и спесь . Если Гальбаторикс захочет с нами поговорить, он и без того знает, где нас найти. А если нет – пусть сидит в своей цитадели.

И Роран вихрем вылетел из шатра. Снаружи он остановился, подбоченился и стал смотреть на пухлые облака в небе, выжидая, когда успокоится бешено бьющееся сердце. Этот Оррин похож на годовалого мула! Такой же упрямый и самоуверенный. Только и мечтает, как бы лягнуть тебя побольнее!

А еще он слишком много пьет…

Роран мерил шагами пространство перед шатром, пока оттуда не появился Джормундур. Не успел старый вояка и рта раскрыть, как Роран бросился к нему и сказал:

– Извини, что так получилось. Мне, правда, очень жаль!

– Еще бы тебе не жаль было. – Джормундур сокрушенно покачал головой, потом вытащил свою глиняную трубку и принялся набивать ее сушеной травой кардус, уминая «табачок» подушечкой большого пальца. – Вон сколько времени мне пришлось уговаривать Оррина не посылать людей к воротам назло тебе! – Он помолчал. – А что, ты и впрямь убил бы кого-то из его людей?

– Я просто так угрозами не бросаюсь, – буркнул Роран.

– Нет, не бросаешься… Ну ладно, будем надеяться, что до этого не дойдет. – Джормундур неторопливо двинулся по тропе между палатками. Роран шел с ним рядом, и люди уступали им дорогу, вежливо с ними раскланиваясь. Взмахнув нераскуренной трубкой, Джормундур вдруг сказал: – В общем-то, и мне не раз хотелось укоротить Оррину язык, – он усмехнулся, – да только осторожность, к сожалению, всегда надо мной верх брала.

– Он что, всегда был таким… упертым?

– М-м-м? Нет, пожалуй. В Сурде он вел себя куда более разумно.

– И что же с ним случилось потом?

– Страх, я думаю. Страх порой людей сильно меняет; странные вещи с ними делает.

– Это правда.

– Может, тебя это обидит, но ты ведь и сам вел себя глупо.

– Да знаю я! Не совладал с собой.

– И заполучил себе врага. Да еще в виде короля Сурды!

– Ты хочешь сказать, в виде еще одного короля.

Джормундур негромко рассмеялся:

– Вот именно! Только, если твоим личным врагом станет Гальбаторикс, все остальные покажутся тебе просто безобидными мошками. И тем не менее… – Джормундур остановился у костра, вытащил оттуда горящую ветку, сунул ее конец в набитую трубку, раскурил ее, несколько раз затянулся и бросил ветку обратно в костер. – Тем не менее на твоем месте я бы не стал игнорировать обидчивый нрав Оррина. Он пришел в такое бешенство, что прямо там, в своем шатре, чуть тебя не прикончил. Если он затаит обиду, то захочет отомстить. На всякий случай я поставлю возле твоей палатки часового. Хотя бы на несколько дней. А потом… – Джормундур пожал плечами.

– А потом мы, возможно, все либо сложим тут свои кости, либо превратимся в рабов Гальбаторикса.

Оба некоторое время молчали; Джормундур пыхтел своей трубкой, и лишь когда им пора было расходиться в разные стороны, Роран сказал:

– Когда ты в следующий раз увидишь Оррина…

– Да?

– Может быть, дашь ему понять, что если он или его люди что-нибудь сделают с Катриной, я выпущу ему кишки на глазах у всего лагеря?

Джормундур опустил подбородок на грудь и некоторое время стоял, словно обдумывая слова Рорана; потом серьезно посмотрел на него и кивнул:

– Ладно, Молотобоец. Я, пожалуй, найду способ сообщить ему это.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Как всегда с удовольствием.

– Пока.

Роран нашел Катрину и убедил ее отойти от палаток подальше, в северную часть лагеря. Там было проще проследить, не послал ли Оррин кого-нибудь по его душу. Они поели, а потом долго сидели рядышком, глядя, как тени становятся длиннее, а в небе начинают загораться первые звезды. Нависшего над Урубаеном мрачного утеса Роран старался не замечать.

– Как хорошо, что мы сюда пришли, – сказала Катрина, кладя голову ему на плечо.

– Ты правда рада?

– Тут так красиво! И потом, сегодня ты только со мной. – Она сжала его руку.

Роран прижал ее к себе, но какая-то тень по-прежнему смущала его душу. Он не мог забыть о том, какая опасность грозит его жене и ребенку; не мог забыть, что самый страшный и опасный их враг находится всего лишь в нескольких милях отсюда. Понимание этого жгло душу Рорана; и больше всего ему хотелось вскочить, броситься в Урубаен, пробраться в проклятую цитадель и убить Гальбаторикса.

Но это, увы, было недостижимо. И он улыбался, даже смеялся, скрывая свои страхи и тайные желания, прекрасно понимая, что и Катрина точно так же скрывает свои опасения.

«Черт побери, Эрагон, – думал он, – лучше бы тебе поторопиться! Не то, клянусь, я стану являться тебе из могилы и не дам ни минуты покоя!»

На обратном пути Сапфире не пришлось сражаться с бурей; мало того, ей даже повезло, ибо ветер был попутный, и она летела гораздо быстрее, да и Элдунари подсказывали ей, где найти подходящий поток воздуха, а также понемногу подпитывали ее своей силой. По словам драконов, ветры на Врёнгарде дули почти постоянно в течение всего года, и Сапфира ни разу даже не замедлила полет и говорила, что совершенно не чувствует себя усталой.