Стерлинг Ланье - Иеро (дилогия)

— настороже. Метс получил ту помощь, которую она могла ему оказать, и все остальное уже зависит только от него самого. Правда, судьба Клуца немного его беспокоила. Куда мог подеваться лорс? Иеро еще раз погладил Сеги. Этот попрыгунчик действительно сотворил чудо. Обремененный тяжелым седлом и поклажей, он одолел сотни миль, терпеливо следуя за пропавшим хозяином. И, что совсем удивительно, выглядел просто отлично. Даже если принять во внимание все то, что Иеро слышал о силе и выносливости этих животных, способности Сеги поражали воображение. Ведь он, должно быть, тоже пересек голубую пустыню, несколько дней обходился без воды, а потом вынужден был скрываться от многочисленных хищников саванны. И так, почти не останавливаясь, он продвигался вперед и вперед, пока наконец его нерасторопный хозяин не отыскался. Не всякий человек способен на подобное. Чем же он, Иеро Дистин, заслужил столь безграничную преданность?

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вновь вскарабкаться на термитник и обозреть окрестности. Затем Иеро ослабил ремень, удерживающий стремена-футляры, уселся в седло и, ласково потрепав шею хоппера, послал его вперед. Сеги передернул ушами и, все ускоряя бег, припустил к встававшей на горизонте цепи холмов. Странные курганы по-прежнему манили священника в свои объятья. И потому он бездумно гнал скакуна на юго-запад, навстречу тому, что лежало за лесистыми склонами.

Где-то глубоко под землей, в мрачном помещении с мощными каменными стенами, россыпью разноцветных огней загадочно мерцал гигантский экран. Светящиеся стеклянные плафоны, вделанные в холодный камень, бросали тусклые отблески на идеально отполированную поверхность большого круглого стола, сложенного из черных мраморных плит. Вокруг стола на небольших возвышениях — так чтобы хорошо был виден сияющий экран-карта — стояли четыре черных кресла с причудливо изогнутыми ножками. На их широких спинках и подлокотниках было вырезано множество непонятных значков и символов. Немного поодаль стояло еще одно черное кресло побольше, особенно богато изукрашенное. Оно до сих пор пустовало.

В остальных креслах развалились четыре длинные фигуры в серых балахонах. На первый взгляд можно было принять их за близнецов, настолько похожими друг на друга казались эти люди. Все — абсолютно безволосые или выбритые настолько чисто, что на черепах не оставалось ни малейших следов растительности. Молочно-белая кожа, словно никогда не видела солнца. Заглянув в их глаза, любой человек вскрикнул бы от ужаса: эти бездонные серые омуты, в которых пылал лишь холодный огонь ненависти, могли бы принадлежать случайно ожившим мертвецам. Бледные, болезненно-белые лица оставались совершенно бесстрастными; их расплывчатые черты с трудом позволяли судить о возрасте участников совещания и вместе с тем наводили на мысль о чем-то бесконечно древнем и давно забывшем само понятие «возраст». Только помаргивание ужасных глаз и едва заметные движения рук, касавшихся гладкой поверхности стола, обнаруживали, что жизнь теплится в этих застывших восковых манекенах. Все их внимание было приковано к мерцающему экрану, и только изредка то один, то другой наклонялся и шептал что-то соседу или, едва шевеля пальцами, царапая какие-то пометки на лежавших перед ним клочках бумаги. Высший Совет адептов Нечистого напряженно работал.

Хотя сначала казалось, что Темные Мастера имеют совершенно одинаковую внешность, присмотревшись, можно было заметить и кое-какие различия. Кроме того, у каждого на груди висел цветной медальон — немыслимое сплетение застывших нитей из какого-то странного, холодно поблескивающего вещества. Красный, желтый, голубой и зеленый — почему-то ни один из цветов не радовал глаз; медальоны неуловимо переливались в неярком свете ламп, словно жадные и хищные глаза неведомых чудовищ. Зеленый казался наиболее отвратительным; он выглядел мерзкой пародией на свежий и насыщенный цвет весенней листвы. Вряд ли можно было ожидать иного — в том мире, какой собирались устроить на Земле собравшиеся здесь люди, свежей весенней листве не отводилось места.

Висевший над головами адептов экран походил на паутину разноцветных проводков, изгибающихся под неимоверными ушами; их прихотливый узор постоянно менялся, и казалось, что эта сеть, полная какой-то странной и отвратительной жизни, выплескивает в пространство эманацию зла. На судорожно корчившихся нитях беспорядочно вспыхивали маленькие огоньки, ни секунды не остававшиеся на месте. Не составляло труда понять — четверо в креслах прекрасно разбираются в том, что творится на экране, читая появлявшуюся на нем информацию с той же легкостью, с которой обычный человек пробегает глазами печатный текст. Никто, кроме особо избранных, не знал языка Великого Экрана, на котором отражались все секреты и начинания Темного Братства, его сокровенные планы. Невероятно долго собравшимся здесь адептам приходилось изучать язык зла, постигать его тайные глубины — всей жизни простого смертного едва хватило бы для этого. Но теперь они были Мастерами, первыми в своих Кругах, и Великий Экран — уста Нечистого — говорил им, что и как делать.

Наконец обладатель зеленого медальона отвернулся от светящейся панели и внимательно оглядел соседей. Если владелец голубого медальона казался наиболее молодым из собравшихся, то закутанный в серую робу повелитель Зеленого Круга выглядел самым старым — хотя было бы нелегко объяснить, на чем основывается это впечатление.

— Я собрал вас здесь, следуя заповедям Высшего Совета, где любая мысль имеет свой вес, а любое знание — свою цену.

Эта традиционная фраза походила на ритуальное приветствие, некую формальность, открывающую заседание, что подчеркивал голос говорившего — тонкий, вибрирующий, лишенный всякой эмоциональной окраски. Нечеловеческий, неестественный холод слышался в этом голосе, звенящем, словно мчащаяся под откос глыба льда.

— Итак, как самый старший среди нас, я обращаюсь к брату С'дане, предводителю Голубого Круга нашего ордена. Те события, о которых сейчас пойдет речь, разворачивались в основном на подотчетной ему территории, поэтому он и его ближайшие помощники целиком и полностью несут ответственность за все, что там произошло. Прошу заметить, что я упоминаю об этом совсем не с целью обвинить брата С'дану в нерешительных действиях и ошибочной оценке сложившейся ситуации. Мое первоначальное заявление, по существу, является лишь констатацией факта; я также имею на это соответствующий приказ, — добавил человек с зеленым медальоном, заметив нетерпеливое движение вождя Голубого Круга.