Иван Оченков - Смоленский поход

По лицам депутатов видно, что они и не такое непотребство видели, но вслух сказать стесняются. Тем временем я продолжаю:

— Новгород и иные земли нашего царства разорены войной и смутой. Торговля находится в упадке, а ремесла почти прекратились. Земля в тех местах неплодородная и едва может прокормить немногих земледельцев. Чего нельзя сказать о богатой и процветающей Риге, через которую идет вся торговля с Литвой.

— К чему вы клоните, ваше величество?

— Я предлагаю прекратить эту глупую войну, которая не приносит ни славы, ни денег. Как показало недавнее восстание в Тихвине и героическая оборона Орешка, наши подданные никогда не смирятся с иноземным игом, но даже если это и случится, что получит в итоге шведская корона? Разоренные земли и ненавидящих ее подданных? Я же предлагаю Швеции союз против давнего врага. Лифляндия, Инфлянтское воеводство, Пильтенское епископство куда богаче Новгорода и Корелы и только ждут чтобы, освободившись от католического ига, упасть к ногам единоверного для них шведского короля.

Кажется, моя горячая речь имеет успех. Шведы традиционно недолюбливают католиков вообще и поляков в частности, и потому мысль отобрать у них богатые земли находит полное понимание среди депутатов. Заметив перемену в их настроении, Густав Адольф торжественно заявляет:

— Мы готовы немедленно издать повеление и отозвать наши войска из всех русских городов!

— Как только шведские войска оставят Новгород, Ивангород, Орешек, Невский городок и Корелу, а также Ям и Копорье, я передам нашему брату королю Густаву Адольфу вольный город Ригу, который я отвоевал у нашего общего врага короля Сигизмунда.

— На каких условиях? — ошарашено спрашивает меня спикер.

— Мы, царь и великий герцог по праву рождения и оттого пренебрегаем условиями, — несколько выспренно отзываюсь я. — мы делаем подарок нашему брату, чего тут не ясного?

— А Корела, — напряженно спрашивает Юленшерна, — ее нам передал царь Василий.

Его можно понять, мой шантаж касался только обмена Новгорода на Ригу, ни на что другое старый ярл не подписывался.

— Неужели Рига и прилегающие к ней земли стоят меньше чем занюханная Корела? — закидываю я удочку.

Однако Юленшерну не так просто смутить, кажется, в глазах его мелькают цифры и предводитель оппозиции выдает:

— Я полагаю, что Корела стоит не менее двадцати, нет сорока тысяч талеров! Кроме того шведская казна потеряла немалые средства осаждая Орешек и Ивангород, а также при восстании в Тихвине. Кто нам их возместит?

— Бог подаст, — тихо говорю я Юленшерне, но меня никто не слышит.

— Да, — кричат депутаты, — царь должен возместить нам расходы!

Я, вздохнув, оглядываюсь на Густава Адольфа. Тот незаметно пожимает плечами, дескать, я тебе говорил. На самом деле мы оговорили все детали заранее и, хотя переговоры пошли немного не так, как задумывалось, в результате мы пришли почти к тому, о чем договорились. Почти, потому что Густав сразу сказал, что риксдаг потребует денежной компенсации и что он готов спорить, что мне не удастся настоять на «мире без аннексий и контрибуций». В принципе, этого стоило ожидать. Швеция страна небогатая, денег ни на что не хватает.

— Какую сумму вы полагаете достаточной, чтобы удовлетворить шведскую корону? — Говорю я, делая вид что сдаюсь.

Члены риксдага начинают бурно совещаться, время от времени поглядывая то на меня, то на короля. Время от времени перепалка затихает, чтобы в следующее мгновение вспыхнуть с новой силой. Наконец, они приходят к единому знаменателю и торжественно провозглашают, что за освобождение Новгорода, Орешка и возврат Корелы хотят по пятьдесят тысяч риксдалеров за каждый, каковые должны быть выплачены в течении года. Как только деньги окажутся в шведской казне, шведские гарнизоны немедленно покинут русские земли.

— Откуда такие бешеные цены? — возмутился я, — если хотите получить хоть что-то смело делите их на три, иначе не получите никакой Риги!

Радостные ухмылки депутатов показывают, что у меня нет иного выхода, в противном случае они и Ригу заберут, и Новгород не вернут. Однако мне на помощь приходит Густав Адольф. Парень еще молод и откровенное барышничество своих подданных претит ему. В результате шведская сторона умеряет свои аппетиты до пятидесяти тысяч за все, а рассрочка увеличена вдвое.

— Пишите договор, — наклоняю я голову, — я подпишу его!

На лицах шведов загорается торжество. Они получают Ригу и деньги за незаконно удерживаемые русские территории, причем их войска будут гарантом выплаты. Особенно радостный оскал у старого ярла, поскольку он уверен, что обманул наглого герцога-странника, выполнив условия соглашения с ним и не поступившись при этом интересами Швеции. Как я уже говорил, все детали были оговорены заранее и текст договора почти готов. В готовый текст был вписан пункт о выплате компенсации шведской короне и вскоре мы с Густавом по очереди подписывали четыре экземпляра мирного договора. Два из них были на латыни, и по одному на шведском и немецком. По идее, надо бы еще на русском, но сам я полууставом писать не решусь, а никакого дьяка с собою не случилось. Впрочем, почти все договоры между европейскими странами сейчас пишутся на латыни, так что тут все в порядке. Вернусь в Москву — переведем. Вкратце пункты договора такие. Я получаю назад все русские земли в границах бывших при Годунове, а кроме того остров Котлин, где имею право построить любые укрепления кроме каменных. Шведы получают город Ригу и все окрестности, пятьдесят тысяч талеров и мы заключаем военный союз против Речи Посполитой, в рамках которого обязаны предоставлять друг другу воинский контингент не менее как в пять тысяч ратников. Руководство и снабжение экспедиционного корпуса возлагается на принимающую сторону, причем, размеры содержания определены заранее.

Последнее условие, впрочем, действует лишь в том случае, если Густав или я подвергнемся нападению, если же паче чаяния, мне или Густаву Адольфу взбредет блажь повоевать самому, то мы можем рассчитывать лишь на свои силы и наше дружеское расположение друг к другу.

Отдельно оговорены вопросы торговли и строительства флота. Торговать мы можем только через Швецию, для чего должны быть организованы торговые представительства в четырех шведских городах. Это Стокгольм, Выборг, Нарва и теперь уже Рига. Перевозить товар можно только на шведских судах. Единственное исключение — Мекленбург. В Ростоке также должен быть организован торговый двор, который может торговать с Русским царством напрямую, минуя шведов, однако, платя за это корабельную пошлину. Иметь морской флот запрещено, как и строить его на Неве, за это требование Густав Адольф лег костьми. Впрочем, ни флота, ни верфей пока нет, так что тут я по факту ничем не поступился. Отдельно оговорено название моего государства — Русское царство. В том числе есть пункт, что если третья страна в официальном документе поименует нас как-то иначе, то документ принят не будет. Так что поляки могут забыть о Московии, если, конечно, не собираются воевать вечно. Взамен, я обязуюсь поддерживать всеми доступными силами Густава Адольфа и его потомство на шведском престоле.