Джон Норман - Скитальцы Гора (ЛП)

— Тогда за каким хреном, мне нужно было появляться среди Вас, если я уже определил ваше местонахождение? — полюбопытствовал я. — Разве для меня не было бы проще и безопаснее просто сообщить о месте вашего лагеря ренсоводам или косианцам? Вас бы уже просто уничтожили.

— Откуда мне знать, может они пока не в том положении, чтобы сделать это, — предположил он, — вот они и направили тебя следить за нами, контролировать наше местоположение и облегчить их нападение в будущем.

— А не проще ли было оставить вас здесь, и дать погибнуть в дельте? — осведомился я.

— Ну, возможно Ты намереваешься вывести нас к засаде на краю дельты, и сдать нас за золото?

— Превосходная идея, — усмехнулся я. — Надо будет обдумать её на досуге.

— Только я надеюсь, что если Ты примешь такое решение, — засмеялся парень, — Ты дашь нам знать.

— Можете рассчитывать на это, — заверил я его.

— Это было бы справедливо, — кивнул шутник.

— Конечно, — признал я.

— Прежде всего, — заговорил Лабений, дождавшись окончания нашей пикировки, — тебе придётся многому научить моих людей.

— По крайней мере, один человек всегда должен наблюдать за небом, — начал я инструктаж. — Кроме того, необходимо разработать систему сигналов на основе природных звуков для связи с наблюдателем, с разведчиками, с пикетами, и просто между группами, чтобы можно было предупредить об опасности и поднять тревогу.

— Ренсоводы, тоже используют такие сигналы, — заметил один из них.

— Примерно также, поступают дикари в Прериях, — добавил я.

— Значит и нам не будет зазорно принять это на вооружение, — кивнул он.

— Вам придётся узнать много чего нового, — продолжил я. — Прежде всего надо научиться скрывать свои фигуры. Это легко можно сделать с помощью листьев, стеблей и прочего мусора. Лица также следует покрывать полосами, чтобы снизить их отражающую способность, смешаться с тенями, исказить их очертания. Двигаться мы будем по отдельности, но каждый должен постоянно сохранять контакт, по крайней мере, с двумя своими соседями. Если этот контакт утерян, сообщение остальным должно быть отправлено немедленно. Открытые места, когда их нет возможности обойти, необходимо пересекать по одному, причём каждый следующий начинает движение, только когда получит сигнал о безопасности. В таких местах нельзя передвигаться в полный рост. Нет ничего зазорного в том, чтобы пройти согнув спину, но выжить самому и не выдать других. Иногда придётся ползти на четвереньках, а то и на животе. Следует использовать любое доступное прикрытие. Нельзя выходить на острова, поскольку фигура человека, обрисованная на фоне светлого песка отлично заметна с воздуха, а также с воды на фоне неба. Все острова следует огибать по широкой дуге.

— Похоже, действительно, придётся очень многое запомнить, — пробормотал какой-то молодой солдат.

— Да, и в этом деле нет мелочей, — предупредил я. — Вот простой пример, звук журчания ночью разносится на большое расстояние. Поэтому, когда кому-то из вас приспичит отойти «пожурчать», важно заглушить этот звук, скажем, присев, мочась в песок, или на наклонные поверхности.

— Мусор, экскременты, следы на песке, в общем, любые признаки лагерей тоже можно обнаружить как с воздуха, так и с воды, — заметил Плиний.

— Вот именно, — поддержал его я. — Поэтому на островах ничего не должно оставаться.

— Сколько же всего придётся запомнить, — удивлённо сказал молодой солдат.

— Всё это должно стать для вас таким же привычным, как каждое утро проверять насколько легко выходит ваш меч их ножен, — добавил я. — Это должно стать вашей второй натурой.

— Будет выглядеть почти так, словно нас здесь и не было, — заметил парень с любопытством.

— Надо стать такими же мягкими как ветер, и такими же неслышными как тени, — сказал я.

— Ух-ты, — восхищённо сказал он.

Солдаты посмотрели друг на друга, а потом снова повернулись ко мне. Я не мог не отметить произошедших в них всего за несколько енов перемен. Удивительно, как много может сделать с человеком такая мелочь, как кусок пищи и крупица надежды. Можно ли не изумляться способности мужчин, на основе столь малого, выстроить столь многое? В конце концов, разве королевства не были построены на грязи, а убараты на пыли?

— Выходим с наступлением темноты, — приняв решение, объявил Лабений, по-прежнему смотря поверх наших голов.

— Да, Капитан! — радостно выкрикнули сразу несколько лужёных глоток.

— И сохраняйте свой энтузиазм, — посоветовал я. — Поход нам предстоит долгий и трудный, а опасности впереди нас ждут серьёзные и многочисленные. Осторожность и терпение должны стать вашим девизом.

— Я смогу быть очень терпеливым, — медленно, проговаривая каждое слово, сказал Лабений, так и не оторвав глаз от окружавших остров болот.

Кривая усмешка исказила его лицо до неузнаваемости. Мне послышался какой-то странный подтекст в его фразе. Да и выражение лица не предвещало кому-то ничего хорошего.

— Мы ведь сможем потерпеть, парни? — спросил он своих солдат и в его голосе снова прорезались командирские нотки.

— Да, Капитан! — рявкнули солдаты, вскочив на ноги.

— Думаю, что присутствие женщины теперь вполне приемлемо, и её можно вернуть на прежнее место, — заметил я.

— Притащите девку, — бросил Лабений.

Не прошло и ена, как Ина уже стояла на коленях перед Лабением, принесённая на руках всё тем же солдатом, а куда её следует поставить указал уже я сам.

— Она перед тобой, — сообщил ему я.

— Немая девка ренсоводка? — подозрительно спросил он.

— Точно так, — заверил его я.

Оказавшаяся на коленях в окружении стольких мужчин, Ина начала испуганно озираться. Она вдруг поняла, что перестала быть находящейся где-то за заднем плане, всеми игнорируемой, незаметной пленницей. Неожиданно, она ощутила себя в центре внимания. Испуганный взгляд женщины метался с одного лица на другое, периодически останавливаясь на мне. Я же сосредоточенно рассматривал шнур, плотными витками охватывавший её запястья, делая пленницу беспомощной, а потом сбегавший к её щиколоткам, удерживая и их. Дело даже не столько в том, что она оказалась в окружении мужчин, сколько в том, и это ещё важнее, что в лагере теперь была совсем иная атмосфера. Ина, даже притом, что она всё ещё оставалась свободной женщиной, интуитивно смогла почувствовать разительное отличие между теми мужчинами, что были здесь до того, как её унесли на другой конец острова, и теми, что стояли вокруг неё теперь. И теперь они рассматривали её совсем по-другому, совершенно не так, как это было прежде. Это были сытые мужчины, в которых разгоралось пламя надежды. Оборванные, побежденные пораженцы, среди которых она, весьма привлекательная женщина, могла бы чувствовать себя в безопасности остались в прошлом. Интересно, стал ли теперь для неё тот факт, что она одета в рабские полосы, связана и стоит на коленях, намного более значимым. Осознала ли Ина, возможно к своему ужасу, насколько для мужчин оказались привлекательными её прелести, соблазнительные изгибы тела, волнующая фигура, упругость её совершенных грудей, гибкость тонкой талии, умопомрачительное расширение бёдер, сладость лона, мягкая округлость её живота, словно камин готовая к пляске языков рабского пламени, стройность ног, тонкость лодыжек и запястий, прекрасный разворот плеч, прекрасная шея, словно умоляющая об ошейнике, лицо, ставшее теперь необыкновенно чувственным, светящимся изнутри мягкостью её проявляющейся женственности, и волосами, которые, наверняка стали бы предметом зависти всех пага-рабынь Гора, блестящим желтовато-коричневым золотом, расплескавшиеся по спине и плечам молодой женщины.