Джон Норман - Скитальцы Гора (ЛП)

— У тебя красивая грудь, — сказал я ей, — и Ты должны показывать её, если твои похитители того желают.

— Спасибо, мой похититель, — поблагодарила Ина. — Да, мой похититель.

— Или любой другой, или все кто сочтёт это интересным, — добавил я.

— Да, мой похититель. Простите меня, мой похититель.

— Как жёстко Вы с ней! — восхитился Хо-Тенрик.

— Она — женщина, — пожал я плечам, признаться, немного озадаченный, его восторгом.

Оставалось заключить, что он до сих пор не сталкивался с женщинами, побывавшими в полной мужской власти.

— Да, — вздохнул он, — женщины красивы.

— Верно, — не мог не согласиться я. — Что же Ты не присядешь и не угостишься хлебом?

— Мне нужно идти, — упрямо заявил парень, но взгляда от женщины не оторвал.

Я строго посмотрел на Ину, и та, правильно поняв мой взгляд, быстро расставила колени, заметно задрожав.

— А у тебя когда-нибудь уже была женщина? — осведомился я.

— Возможно, — сказал он, сглотнув слюну, — я мог остаться на немного.

Мы сели на песок и принялись неторопливо грызть почти высохший хлеб. Не трудно было заметить, что Хо-Тенрик был не в состоянии оторвать глаз от пленницы, которая теперь не пыталась прикрыться, а наоборот, выпрямилась, как могла, но при этом не осмеливалась встречаться с ним взглядом.

— Как это тебе? — поинтересовался я.

— Красивая! — выдохнул юный ренсовод.

— Я про хлеб, — сказал я.

— Ах это! — сказал он, посмотрев на кусок в его руке. — Ну да, интересно.

Не трудно было заметить, что парень просто проявил вежливость. Такой хлеб обычно входит в рацион сухого пайка солдат. Его можно найти в походных рюкзаках солдат практически любой армии Гора. Кое-кто даже утверждает, что любит его. Плиний, например, хранил эту пару ломтей в течение многих недель. С другой стороны, возможно, он просто, не мог позволить себе съесть их, держа в качестве последнего шанса, на случай крайнего голода. Впрочем, он без сомнений пожертвовал своей заначкой ради наших нужд. Конечно, я бы не исключал, что мой бывший конвоир действительно питал слабость к солдатскому хлебу, в конце концов, я и сам отдавал ему должное, по крайней мере, в определённых ситуациях. Само собой, я не рекомендовал бы подавать это на каком-нибудь важном дипломатическом банкете, если только не в ситуации подобной нашей.

— Ина, — позвал я, — принеси нам воды.

— Да, мой похититель! — сказала женщина и сорвалась с места спеша выполнить моё поручение.

— А в вашей деревне есть такие женщины? — спросил я, глядя вслед Ине.

— Нет, — вздохнул Хо-Тенрик. — Нет никого даже близко похожего на неё.

— Но у вас же должны быть какие-нибудь миловидные девицы, — предположил я, — которые после соответственного обучения стали бы похожи на неё.

— А-а-а! — протянул ренсовод. — Возможно!

Я не сомневался, что говоря это, парень имел в виду ту или иную знакомую ему девицу или даже нескольких.

Мы оба любовались на то как Ина, изящной походкой, дошла до ямы служившей нам своего рода колодцем, в которую сквозь песок фильтровалась вода из болота, и опустившись там на колени, принялась наполнять маленькую металлическую чашку.

— А где Вы её подобрали? — небрежным тоном, словно человек, для которого приобретение женщин было делом привычным, спросил Хо-Тенрик.

— В ренсе, — улыбнулся я.

— Что-то я сомневаюсь, что она — ренсоводка, — усомнился он.

— Нет, конечно, — признал я. — Она — женщина Ара.

— Ну да, такие иногда попадаются в дельту, — понимающе сказал парень.

— Похоже, что так, — кивнул я.

— Вот одну такую, — сказал он, — недалеко поймали около моей деревни. Она на пурпурной барже заплыла. А её телохранители, как наших увидали, так и сбежали все.

— Ну и как она? — полюбопытствовал я.

— Да я и не видел её, — вздохнул Хо-Тенрик. — Мне мать не разрешила рассматривать её, она же голая была, в одних только путах.

— Почему не разрешила? — осведомился я.

— Наверное, боялась, что я её захочу, — пожал он плечами.

— Скорее она боялась, что Ты мог бы стать мужчиной, — предположил я.

— Возможно, — признал юный ренсовод.

— А как Ты думаешь, что она была очень похожа на эту? — спросил я, указывая на Ину, которая уже заполнила чашу.

— Нет, — отмахнулся мой юный собеседник, — та была надменной холодной женщиной. Наши мужчины объявили её недостойной даже, чтобы быть рабыней.

— Нельзя терпеть женщину, если она надменная и холодная, — усмехнулся я, — нужно просто исправить её. Поверь, это даже забавно взять такую женщину и превратить её в задыхающуюся и умоляющую рабыню.

— Ну уж эту-то, они точно не объявили бы не достойной того, чтобы быть рабыней, — заверил меня Хо-Тенрик.

— А на каком основании? — поинтересовался я.

— На основе её характера, — ответил он.

— Так ведь в рабстве, — засмеялся я, — можно с лёгкостью преобразовать характер любой женщины. Ведь в этом случае, может использовать плеть при первой необходимости.

— Возможно, — не стал спорить он.

— А что сделали с той, которую не сочли достойной? — спросил я.

— Её выставили на съедение тарларионам, — сообщил парень.

— И как, они её съели? — уточнил я.

— Полагаю, что да, — ответил Хо-Тенрик. — Говорят, что даже шест, к которому она была привязана, был вырван из песка.

— А что насчёт этой? — поинтересовался я, указывая на Ину, уже приближавшуюся к нам, и осторожно нёсшую перед собой чашу с водой.

— Эта совсем другая, — вздохнул он.

— В чём? — уточнил я.

— Ну, она тёплая, мягкая, послушная, — перечислил парень, и покраснев добавил: — А ещё она возбуждает.

— Она кажется тебе достойной быть рабыней? — спросил я.

— Да, — кивнул он.

— И как же Ты узнал об этом? — полюбопытствовал я.

— Я могу это сказать, — набычился он.

— С чего? — не отставал я от юнца.

— Я видел рабынь, — сказал он.

— Так, в твоей деревне всё-таки есть рабыни? — осведомился я.

— Нет, — вздохнул Хо-Тенрик, — но как-то раз, отец брал меня с собой в Вен. И вот там я видел настоящих рабынь.

— И как они тебе, понравились? — поинтересовался я.

— Да! — чуть не закричал паренёк.

— И Ты использовал какую-нибудь из них? — спросил я.

— Да, — поспешил заверить меня он.

Ина наконец-то добралась до нас и опустилась на колени, аккуратно держа в руках чашку с водой.

— В дельте тоже есть рабыни, — похвастал Хо-Тенрик, — правда я их не видел.

— Мама не одобрила бы? — уточнил я.

— Ага, — кивнул он.

— Возможно, в деревне Тамруна такие водятся? — предположил я.

— Да, — ответил он, — там всех женщин держат как рабынь. Тамошние мужчины устроили это два года назад.

— Понятно, — усмехнулся я.

— Моя мать теперь не позволяет мне ходить в ту деревню, — сказал юный ренсовод, — но те из моей деревни, кто постарше, ходят.