Джон Норман - Предатели Гора (ЛП)

— Говорят, она была голой, связанной и с какой-то тряпкой на голове, на поводке то у одного, то у другого свободного человека, — не отставал от меня Марсий.

— Хм, такое впечатление, что описывают рабыню, — хмыкнул я.

— Действительно, очень похоже, — признал он.

Мы услышали, что лодки пришвартовались к сваям под мостками, позади нас.

— Лично я подозреваю, — заметил Марсий, — ни одна женщина на колу не сидела.

— Интересная гипотеза, — допустил я.

— Если это верно, — продолжил он, — то Леди Клодия, которая, как я подозреваю, скрывается где-то здесь, скорее всего в лохмотьях Публии, всё ещё имеет право с нетерпением ожидать своей казни.

Я видел, что женщина, большие пальцы которой были зажаты в наручниках, теперь стояла на коленях с головой, прижатой к камням пристани. Шнур, свисавший с её проколотого носа, лежал около головы. Её хозяин пристроился сзади, нетерпеливо используя свою невольницу. Запястья женщины были подняты над спиной, её пальцы, кроме зажатых больших, дергались, открывались и закрывались. Закончив с ней, солдат потянул за поводок, заставив взвизгнувшую от боли в проколотом носу пленницу вскочить на ноги и поспешить за своим владельцем.

— Разве Вы так не думаете? — осведомился Марсий.

— Они собираются в конце прохода, — указал я на более важные в данный момент обстоятельства.

Я услышал, как позади нас застучали топоры, врубаясь в дерево свай, на которых держались мостки.

— Разве Вы не думаете так? — повторил палач свой вопрос.

— Я смотрю, Вы очень целеустремлённый товарищ, — проворчал я. — Мне редко приходилось сталкиваться со столь рьяной преданностью своим обязанностям

— Для меня совершенно очевидно, что раз уж Вы не казнили её, — сказал Марсий, — то Вы не хотели видеть её сидящей на колу. При этом Вы послужили Форпосту Ара, независимо от того, какой именно Домашний Камень считаете своим. И по этой причине я сейчас стою рядом с вами, и могу, не считая себя виновным, в данный момент уклониться от своей очень неприятной, но ясной обязанности, в этом вопросе.

— Я не понимаю, — сказал я. — Извините.

— Но если нам удастся выжить, — продолжил он, — надеюсь, Вы понимаете, что мы должны попытаться арестовать заключенную и проследить, чтобы приговор, наложенный на неё, был приведён в исполнение, даже если это означает только груз на её лодыжках и заострённую оглоблю на пирсе.

— Косианцы! — заорал я, вскидывая щит к груди, встречая первый штурм.

Что было дальше помнится смутно. Щиты и мечи, звон стали о сталь, воинственные криками и площадная брань. Вшестером, я, Марсий, седой воин, и трое стражников пришедших в камеру, приняв на себя удар косианцев, врубившихся в наш жидкий строй с разбега и отбросивших нас на мостки, мы приняли на себя этот первый самый яростный натиск, изо всех сил пытаясь удержать проход, ведущий к пирсам.

Мы находились на длинном деревянном настиле мостков, выводивших к пирсам. Жестокая выдалась схватка. За нашими спинами, ярдах в пятнадцати позади, мостки были охвачены огнём. Часть мостков была подрублена с лодок и обрушились в воду. Большинство лодок в гавани сейчас принадлежали Форпосту Ара. Другие попытавшиеся атаковать нас с флангов, используя арбалеты, были встречены и отогнаны нашим «флотом». Первое время, проход на расстоянии дюжины ярдов от пристани, был прикрыт стрелками, базировавшимися на этих лодках, пока косианский командующий не прислал своих собственных арбалетчиков к проходу, чтобы держать их на дистанции. Четырнадцать раз косианцы атаковали нас. Во время пятого штурма Марсий и один из стражников были серьёзно ранены. В тот момент мостки позади нас ещё не были серьёзно повреждены, хотя огонь уже делал своё дело, и раненых смогли забрать, пробежав прямо через огонь и дым на причалы. К моему удивлению на их место встали два других крепких бойца Форпоста Ара. Оказалось, что мужчины в тылу соперничали друг с другом за право присоединиться к нам. Седьмая атака закончилась печально для двух других стражников, когда-то пришедших в камеру. Парни были изранены и истекли кровью настолько, что неспособны были стоять на ногах. Этих забрали рыбаки дежурившие под мостками на своих лодках, сразу высадив двух других, вставших в нами в один строй. Из первоначальной группы остались только я и седой воин. Плавники рассекали водную гладь, кружили вокруг лодок, лавировали между свай, уходили под настил, чтобы появиться в другой стороны. Временами, они все разом устремлялись в одну точку, туда откуда донёсся всплеск, куда упал тот или иной мужчина, потеряв равновесие, сброшенный в возникшей толчее, или окровавленный получив раны от наших мечей. Отчаянные крики, протянутые руки, дикие глаза. А потом всплеск, кровавая пена, воронки водоворотов и пузыри на поверхности. Ещё одна счастливая акула тянула свою добычу под воду. Иногда мы успевали заметить, как они тащили тело в тень под настилом, легко, разрезая воду движениями своих сильных вертикальных хвостов. Зачастую огромные рыбины устраивали драку за добычу, иногда прямо под проходом. В такие моменты мы могли ощутить дрожь настила, когда их мощные веретёнообразные тела врезались в сваи под нами. Я видел одного рыбака из Форпоста Ара, вставшего на ноги в своей лодке и с криком ненависти, ткнувшим пикой в одну из смутно различимых под водой фигур. Возможно, он даже повредил ей спину. Другой мужчина, человек Коса, потратил один болт, выпустив его в рыбину, вздумавшую исследовать его лодку. Акула дёрнулась, словно ужаленная, и мгновенно ушла в глубину, металлическое оперение болта исчезло под водой вместе со спинным плавником.

В промежутках между атаками, мы, хватая воздух широко открытыми ртами, приседали позади щитов, ставя их на настил прохода. Думаю, нет нужды объяснять как устаёт рука в течение долгих енов держать на весу перед собой тяжесть щита, раз за разом получая удары по нему. Нет ничего удивительного в том, что воины зачастую тренируются с утяжелёнными щитами. В первые аны боя самой частой причиной ранений, а то и смерти, особенно среди молодых воинов, является безрассудство, и нежелание использовать щит для своей защиты. Зато в последний ан даже более частой причиной поражения, что достаточно интересно, является простая неспособность удерживать, направлять и маневрировать щитом. Возникает дикое желание опустить его, ослабить боль ноющих мускулов. Это, наряду с общей усталостью, и усталостью руки машущей мечом в частности, приводит к снижению внимания, замедлению реакции и как следствие, к фатальным последствиям. Впрочем, те же самые проблемы, конечно, преследуют и противника. Когда эти факторы принимаются во внимание, и в частности то, что зачастую сражение может длится не один ан, а иногда возобновляется на следующий день и не только, легче понять некоторые события, которые в противном случае могли бы показаться аномалиями в этом виде войны, например, большие промежутки между атаками, перестроения шеренг, случайные, на первый взгляд необъяснимые перемирия, которые могут произойти по взаимному согласию сторон то тут, то там в разных местах сражения, когда мужчины останавливаются, глядя друг на друга, а иногда даже разговаривают, и большую важность разумного распределения и применения резервов.