Джон Норман - Предатели Гора (ЛП)

— Ой! — пискнула она. — Ох!

Наконец, я вернул ткань на прежнее место, плотно подтянув её, так же как и было до осмотра и, слегка поддержав её, снова поставил на ноги.

Леди Феба укоризненно посмотрела на меня.

— Ну что ж, кажется, у тебя больше ничего нет, — сообщил я.

— Так и есть, — заверила меня она.

— Вытяни руки вперёд, — приказал я.

Она послушно выполнила команду и вскрикнула от неожиданности, обнаружив, что на её запястьях сомкнулись рабские браслеты. Женщина подняла рука перед собой, и поражённо уставилась на них, словно не понимая, как они могли быть столь внезапно окружены сталью.

— Теперь Ты моя пленница, — объявил я ей, — и я собираюсь держать тебя при себе некоторое время, может быть всего несколько енов, а может гораздо больше, в зависимости от моего, а не твоего желания, в качестве простой, но полной служанки. По окончании этого времени, я сделаю с тобой то, что посчитаю нужным, возможно сделав тебя рабыней, или отдав другому, или продав в рабство.

Леди Феба смотрела на меня, и в глазах её читался испуг.

— Ты понимаешь меня? — уточнил я.

— Да, — кивнула она.

Тогда я, без лишних нежностей, потащил её к тарну, пока она не очутилась у подножия лестницы, свисавшей с седла. Оказавшись там, в непосредственной близости от крылатого гиганта, женщина задрожала от страха.

— Стой спокойно, — велел я ей, вытаскивая из своего рюкзака полосу похожей на шарф ткани.

Это была ветровая маска, которую тарнсмэны при полёте на больших высотах иногда повязывают на лицо, прикрывая рот и ноздри. На этот раз я завязал этот шарф на глазах женщины, ослепив её. Очень многие женщины, в особенности самые чувственные и интеллектуальные из них, панически боятся тарнов. Не редкость для них впасть в истерику, оказавшись поблизости. Так что нет ничего удивительного, что тарнсмэны заранее прибегают к мешку на голову или повязке на глаза. Это помогает контролировать и управлять женщиной. Кроме того, в случае если женщина — пленница или рабыня, считается полезным, не держать её в неведении относительно маршрута и того места в котором она оказалась. Для неё достаточно знать, что она находится в безупречном заключении. Зачастую женщина в течение многих недель понятия не имеет, где она находится и в каком городе её держат, вплоть до момента своей продажи.

— Я ничего не вижу! — пожаловалась она.

— Именно для этого я и завязал тебе глаза, — сказал я.

— Вы можете наказать меня, не так ли? — полюбопытствовала Леди Феба.

— Даже не сомневайся, — усмехнулся я.

— И Вы сделаете это? — уточнила она.

— Конечно, — заверил я девушку.

Затем я закинул её себе на плечо, само собой головой назад, как и принято носить рабынь, и, не мешкая, вскарабкался по лестнице. Женщина отчаянно вцепилась в луку седла, едва только я посадил её перед собой. Кстати, по обе стороны седла имеется множество различных колец и ремней, служащих для крепления груза. Само собой их можно использовать и для того, чтобы закрепить женщину. Леди Феба из Тельнуса, конечно, была свободной женщиной, и хотя будучи, в некотором смысле, моей пленницей, всё же имела особый статус. Поэтому я не перебросил ее через седло, вниз животом, привязав в полностью беспомощном положении, как если бы она была обычной пленницей. Я только накинул левый ремень на её правое запястье, и закрепил его на кольце и то же самое сделал с правым ремнём и левым запястьем девушки. Таким образом, даже соскользнув с седла, она не могла упасть, и её руки оставались относительно свободными, чтобы держаться за луку седла. Себя я тоже не забыл пристегнуть ремнём безопасности, туго затянув пряжку. Как то раз, я не сделал этого, за что и поплатился. Это была давняя история, произошедшая неподалёку от Ара. Тогда мне здорово повезло, и я выжил после падения. С тех пор я редко пренебрегал этой предосторожностью, если, конечно, время позволяло. Сразу вспомнилась гибкая фигура оливковокожей Талены, дочери Марленуса из Ара. Правда сам Марленус отрёкся от неё сразу же, как только получил очевидное свидетельство того, что она стала рабыней, и после того, как Самос из Порт-Кара, в цепи которого она попала, возвратил её в Ар, опозоренная женщина была изолирована в Центральной башне. Однако теперь выяснилось, что в отсутствие Убара, исчезавшего где-то в Горах Волтая, во время карательной экспедиции против тарнсмэнов Трева, положение Талены начало восстанавливаться. Она снова начала появляться в общественных местах. Я сам видел её паланкин на улицах города и нисколько не сомневался, что она снова стала гордой и надменной. Лично я не видел в ней рабыню. С другой стороны Раск из Трева, и не только он, в этом были уверены. Впрочем, с тех пор я сильно изменился, и подозревал, что теперь, смог бы быть более проницательным. В конце концов, хотя она и была дочерью Убара, и в настоящее время снова занимала высокое положение в Аре, она по-прежнему была всего лишь женщиной. Интересно, как бы она извивалась у моих ног, в попытках заинтересовать меня, оказавшись передо мной голой и в цепях.

— Ой! — тоненько ойкнула Леди Феба.

— Ты худая, — заметил я, — но всё же у тебя неплохие формы.

— Спасибо, — выдохнула она.

— Думаю, ласкать тебя будет приятно, — предположил я и, не дождавшись её ответа, — полюбопытствовал: — Ты возражаешь?

— Нет, — ответила женщина.

— Почему нет? — решил уточнить я.

— Я — ваша служанка, полностью, — сказала она.

Её тело было необычайно чувствительно для свободной женщины. Оно, конечно, ещё не было телом рабыни, но, в конце концов, Леди Феба, ей пока и не была. Впрочем, такое преобразование могло произойти очень легко, под воздействием ошейника и соответствующей дисциплины.

На короткое мгновение в памяти снова всплыл образ гордой и надменной Талены, дочери Убара, снова начавшей свой путь наверх. О да, при внимательном рассмотрении этого вопроса, я решил, что она просто замечательно смотрелась бы в цепях или извиваясь у моих ног и пытаясь заинтересовать меня. Кроме того, я не мог забыть того, какой высокомерной, надменной и жестокой была эта женщина по отношению ко мне, в Порт-Каре, с каким презрением она говорила со мной, отбросив всё что между нами было прежде, наплевав на мою любовь к ней, когда я был парализован, беспомощен, и не мог даже самостоятельно подняться со стула, будучи жертвой яда Саллиуса Максимуса, прежде бывшего одним из пяти Убаров Порт-Кара, незадолго до принятия декларации о Суверенитете Совета Капитанов. Интересно, думала ли она, обо мне как об инвалиде, по-прежнему находящемся в Порт-Каре и сидящем перед огнем на всё том же стуле. Но я выздоровел. Полностью! Я получил противоядие из Торвальдслэнда. Впрочем, у меня были подозрения, что Талена могла видеть меня из своего паланкина в Аре. Ведь буквально на следующую ночь была предпринята попытка покушения на мою жизнь в Туннелях, одном из рабских борделей Людмиллы, в честь которой даже улицу так и назвали: переулок рабских борделей Людмиллы. Было и ещё кое-что: на берегу моря близ Брундизиума я своими глазами видел доказательства того, что она была виновна в измене Ару.